Цена Рассвета - Татьяна Апраксина

— Да, двое, и я понимаю, к чему вы клоните, так вот, мои сыновья достаточно хорошо воспитаны и никогда не будут травить себя. Они умные мальчики, не чета тем, с которыми вы когда-то сдружились, но ведь у вас хватило ума развязаться с дурной компанией, так не препятствуйте естественным общественным процессам, будьте мудрее, попробуйте посмотреть на все это со стороны, с научной точки зрения, хотя вам, без высшего образования, это и будет трудно, но все же постарайтесь…

Аларья опустила голову, уставилась на сложенные на коленях руки. Пальцы мелко вибрировали. В висках молоточками стучала кровь, под левую грудь словно загнали ледяную иглу.

— Я закурю? — спросила она и тут же поняла, что ошиблась.

Серый чиновник пододвинул к ней пепельницу, прикурил для нее длинную ароматную сигарету, но выдал себя, блеснув рядом мелких белых зубов при виде дрожащих рук женщины.

— Не стоит так волноваться, панна Новак. Мы все разумные люди, мы помогаем друг другу найти верный путь в жизни, посмотреть на проблему стратегически…

Тихое и на удивление бесстрастное бешенство захлестнуло Аларью. Ей не хотелось швырнуть в чиновника пепельницей, не приходило в голову повысить голос или сказать ему что-то грубое. Она сидела в уютном кресле, закинув ногу на ногу, и молча желала ему скорой смерти. Эта мысль занимала весь череп, колола мышцы легкими иголочками, прокатывалась теплом от желудка к бедрам.

Чиновник говорил и говорил, а женщина вдруг прикрыла глаза и закусила губы. Тошнота подступила к горлу, рот наполнился кислой слюной с привкусом кофе.

— Вам плохо, панна Новак?

— Да… мне нужно в туалет… простите!

Хозяин кабинета услужливо откатил стенную панель, за которой прятался крохотный санузел. Аларья с удовольствием избавилась от содержимого желудка, прополоскала рот горько-соленым зубным эликсиром, ополоснула лицо и вернулась. Провозилась она минут десять.

К ее удивлению, в кабинете было пусто. Аларья вышла в холл, где обнаружила бледно-зеленую секретаршу. В холле отчетливо воняло какой-то медициной.

— А где… э-эээ… — Аларья забыла имя чиновника, и ей пришлось оглянуться на дверь кабинета, где висела скромная табличка. — Где пан Радов?

— Ему стало плохо.

— Мне тоже. Наверное, слишком крепкий кофе, — пожала плечами Аларья.

— Вызвать вам врача?

— Нет, благодарю, — Аларья сняла с вешалки пальто, отмахнулась от секретарши, поспешившей помочь ей одеться, и вышла.

Даже неожиданный приступ тошноты не смог лишить ее хорошего настроения. Душа ликовала, словно она только что сделала нечто очень важное. По дороге домой Аларья напевала, хотя обычно стеснялась полного отсутствия музыкального слуха.

Вечером того же дня она подала документы на заочный факультет столичного университета.

8

Сигнал боевой тревоги ударил по ушам, заставил санто кайса Белла вскочить с койки. Секунду спустя он вспомнил, что согласно штатному расписанию два из трех заместителей командующего находятся в центре управления, а третий — в своей каюте, ожидая приказа заменить при необходимости кого-то из двух товарищей. По графику получалось, что лежать на койке на этот раз досталось Бранвену. Как положено, он открыл замок на двери, пристегнулся ремнями и уставился в невысокий потолок, выкрашенный в светло-серый цвет.

Дернуть в центр могли в любой момент, а потому засыпать было нельзя. Санто кайса Белл отличался крайне полезной для военного особенностью: стоило ему лечь, через минуту он уже крепко спал. Сейчас же эта привычка отчаянно мешала, глаза закрывались сами собой. Если вестовой явится и обнаружит Бранвена спящим, конечно, потребуется лишь пара секунд, чтобы проснуться — но все равно может выйти скандал.

Когда погас свет, Бранвен решил, что вопреки усилиям ухитрился задремать. Он встряхнул головой и ущипнул себя за бедро, но свет не зажегся; не было его и в коридоре. Из щели шириной в ладонь еще минуту назад бил яркий свет, но теперь и снаружи царила кромешная тьма.

— Опять?! — громко застонал он. — Ну не может же такого быть!

Если во время прошлого нападения вольнинцев санто кайса Белл не только не пострадал, но и получил повышение, то теперь все изменилось. Благородная традиция, по которой командующий базой и его заместители отправлялись либо в отставку, либо в мир иной, была для Бранвена костью в горле, каменной крошкой в глазах. Хочешь, не хочешь — а придется; но как же хочется жить…

Явись сейчас санто кайса Белл в центр управления, эту инициативу никто не поддержал бы. По штатному расписанию положено находиться в своей каюте? Изволь сидеть в своей каюте, или получишь взыскание, а если у комиссии будет дурное настроение, то слетишь с должности и откатишься назад в звании. Все это Бранвен прекрасно понимал, но нестерпимо тяжело было просто лежать и бездействовать.

Эллипсоид базы ощутимо тряхнуло. Бранвен обрадовался: значит, все-таки орудия успели выстрелить. К сожалению, толчок оказался первым и последним, а вот санто кайса не повезло. Он уже и забыл, что во время выстрелов нужно хорошенько вжимать шею и затылок в углубление на койке, а потому прикусил язык.

Во рту противно горчило, губы занемели. Лицо и уши кололи невидимые иголочки; это вдруг показалось единственно важным ощущением, неимоверно раздражающим, сводящим с ума. Бранвен растирал щеки тыльной стороной руки, но противное покалывание словно перекинулось с лица на пальцы. В ушах гудело. Бранвен попытался принюхаться, не несет ли из вентиляции чем-то странным, но обоняние отказалось служить.

Будь Бранвен чуть менее разъярен нападением и собственной вынужденной беспомощностью, он вспомнил бы волшебную и спасительную формулу «ConVENTID», которую перед практикой заставляли выучить любого курсанта. Признаки кислородного отравления, то, что должен знать каждый, надевающий скафандр или отправляющийся на орбитальную базу.

Сейчас же его волновала одна-единственная вещь: собственная жизнь, точнее — перспектива в одночасье лишиться всего.

Туман перед глазами сгустился. Через его пелену Бранвен четко увидел напротив незнакомого человека чуть постарше себя. Он огляделся. Оба парили в невесомости, в густом и липком тумане, собиравшемся в тугие завитки. Молодой мужчина, лет пятнадцать, серо-голубой мундир вольнинской армии. Что тот, напротив, не с Синрин, можно было догадаться и по коротким волосам. Пониже Бранвена, коренастый. Санто кайса Белл привычно сравнивал физические возможности, планируя хорошенько вломить паразиту, но обнаружил, что двигаться в тумане нереально.