Цена Рассвета - Татьяна Апраксина

— Как ты это делаешь?

— Я просто не вру.

— Почему ты никогда не рисуешь? Это же гениально…

— Глупости, — отмахнулся Глор. — Это просто честно. Лет двадцать назад я выставлялся, потом мне надоело.

— Научи меня так рисовать?

— Возьми карандаш и будь собой.

— Что это значит — «будь собой»?

Глор рассмеялся, потом резко оборвал смех и встал. Девушка подняла голову и вздрогнула. За все годы знакомства так — презрительно и зло — на нее еще не смотрели.

— Если ты до сих пор не знаешь, что такое быть собой, то что ты вообще здесь делаешь?

— Где? — опешила Аларья.

— В этом доме.

— Ты это всерьез?

— Вполне.

— Так мне уйти?

— А что такое «ты»?

— Я — это я.

— Тогда чего ты не знаешь? — привычная мимолетная улыбка, подмигивание.

— Я тебя ненавижу… — взвыла Аларья.

— Это я уже слышал. Работайте, девушка, работайте…

Аларья залепила ему вслед тряпкой, испачканной в краске, подумав, присовокупила к тряпке палитру и пару кистей. Уже из коридора Глор прокомментировал это очередным ехидством:

— Потрясающая экспрессия перформанса!

— Чтоб ты провалился!!!

— Не дождешься…

Пять мест в галерее заняли рисунки, сделанные Аларьей за одну ночь. Она была уверена, что организатор выставки выгонит ее в шею, поскольку работы противоречили концепции выставки, тенденциям моды и всем канонам современного авангардистского искусства. Тем не менее, она уже понимала, что сделанное ей лучше, сильнее и ярче, чем все остальное. «Только ради вашего покровителя», — закатил к потолку глаза хозяин галереи, но свои пять работ Аларья выставила.

На следующий день пресса разразилась истерикой. Две газеты превознесли труды «молодой перспективной художницы Новак» до небес, остальные разгромили в пух и прах. Журналисту, явившемуся брать интервью, Аларья ответила коротко:

— Я делаю то, что хочу. Вы можете смотреть на это, а можете отвернуться. Меня это не… волнует.

Три приглашения на организацию персональной выставки. Место в жюри двух конкурсов. Толстый ворох статей, из которых сочился яд. Предложение преподавать в студии. Анонимные бранные послания по электронной почте. Одобрительная улыбка Глора.

— Маленький хорошенький скандальчик никогда не помешает…

Как она все успевала? За год — две выставки. Аларья из вредности заломила за работы неслыханные цены, сообщив, что средства пойдут в благотворительный фонд движения «За мир без наркотиков», но из сорока пяти работ купили сорок три. Первое выступление перед Сеймом Вольны. Речь, написанная Аларьей самостоятельно и прочитанная без конспекта, наизусть.

Просматривая запись, Аларья не верила, что высокая женщина с убранными в гладкий пучок волосами, в элегантном черном платье, стройная, с прекрасным голосом, говорящая громко и четко — она сама. Прописные истины в ее устах звучали ярко и общедоступно. Страна не может себе позволить пренебрегать пропагандой здорового образа жизни среди молодежи. Дети — наше будущее, мы не имеем права оставлять их без защиты. Государство, пожалевшее средств на борьбу с наркоманией, обречено на вымирание.

Ничего, кроме удовольствия, речь не принесла. Бюджет не урезали, но и обещанных дотаций не дали. Неожиданно оказалось, что Верховный Государственный Совет всецело разделяет позицию одного из депутатов, звучавшую до отвращения глупо: наркотики — фактор естественного отбора, пусть глупцы травят себя, а умные занимают их место.

Движение «За мир без наркотиков» добивалось изменений в законодательстве, введения наказания не только за распространение и употребление наркотических веществ, но и за изготовление таковых. Действующий закон казался кромешным бредом: любой гражданин мог устроить на дому лабораторию и производить наркоту в любых количествах, а также угощать ей знакомых. Реши он торговать своей продукцией или пробовать ее самостоятельно, к нему приходил следователь с ордером на обыск. До того он был совершенно неподсуден.

— Это же абсурд! — стучала кулаками по столу Аларья. — Что значит, «распространением считается продажа за наличные средства»?! А по безналу уже можно, да? Бред, просто бред…

— Этот бред кому-то выгоден. Рано или поздно мы докопаемся, кому именно и насколько, — обещал Глор.

После второго выступления перед Сеймом Аларью пригласили в Синюю Башню, резиденцию правительства, расположенную в самом центре Надежды. Шестидесятиэтажная башня, отделанная синим зеркальным стеклом, возвышалась над городом, стоя на холме, и была видна из любой точки. Аларья получила пропуск и в компании охранника поднялась на тридцать второй этаж. Здесь располагалось Министерство печати и телевидения.

Неприметный полулысый человечек в темно-сером костюме встретил ее крайне приветливо, угостил отличным натуральным кофе, который всегда был в дефиците, ибо кофейные деревья прижились лишь на двух плантациях. Разговор начался мягко и деликатно, но через десять минут Аларья поняла, что готова убить сидящую напротив серенькую тварь.

— Я по образованию психолог, и в университете меня учили, что чужие проблемы стремятся решать люди, не знающие, что делать со своими. Может быть, у вас какие-то неприятности, панна Новак? Все мощности нашего министерства к вашим услугам…

В переливы его речи Аларья не могла вставить ни слова. Чиновник не умолкал ни на секунду, не делал пауз. Округлые оскорбительные конструкции цеплялись одна за другую, и Аларья очень быстро поняла, что ее просто втаптывают в грязь, причем делают это ласково и с показной заботой.

— Подумайте сами, панна Новак, ведь вы сумели справиться со своей наркозависимостью без каких-то дополнительных мер, только при той помощи, в которой государство не отказывает никому. Значит, вы относитесь к сильным, к элите нашей планеты. Другие, те, кто не в состоянии с собой совладать… подумайте, стоит ли тратить на них свои драгоценные силы? Вы прекрасный художник, я был на вашей выставке, не лучше ли посвятить себя искусству? Что вы, прирожденный человек искусства, не имеющий специального образования, сможете сделать для разрешения такой сложной социальной проблемы? Ничего, только даром сожжете себя в никому не нужном служении вымышленным идеалам…

— У вас дети есть? — перебила ласковое журчание ядовитого ручейка Аларья.

— Да, двое, и я понимаю, к чему вы клоните, так вот, мои сыновья достаточно хорошо воспитаны и никогда не будут травить себя. Они умные мальчики, не чета тем, с которыми вы когда-то сдружились, но ведь у вас хватило ума развязаться с дурной компанией, так не препятствуйте естественным общественным процессам, будьте мудрее, попробуйте посмотреть на все это со стороны, с научной точки зрения, хотя вам, без высшего образования, это и будет трудно, но все же постарайтесь…