Новая жизнь 5 - Виталий Хонихоев

много важных вопросов нужно было обсудить, обсудить именно наедине, а такой возможности у нас в течении дня не будет, а если я еще один день не обсужу события, подвесив ее в воздухе без моральной поддержки и оставив делать свои собственные выводы — всякое может произойти. И если моральная устойчивость и правильная политическая позиция твоих друзей и подружек — всего лишь приятный бонус, то моральная устойчивость и лояльность твоих товарищей по преступлению — это насущная необходимость. Знаете, как раскрываются преступления тридцатилетней давности? По ним уже давно закрыты дела, никто ничего не ищет и все эти киношные истории про «ага, у нас появился новый метод, наконец то мы поймаем знаменитого Убийцу из Сейтеки!» — как правило ерунда. Бывают исключения, но это когда поймали не того, он уже лет тридцать сидит на пожизненном или казни ждет, а тут — бац и не он.

Так вот, такие вот преступления раскрываются потому, что сами преступники треплются. По пьяни хвастаются, или там статус свой повысить хотят угрозами, мол я тогда-то такого-то убил и тебя сейчас убью. Человек стадное животное и чем сильнее он хочет что-то скрыть, тем сильнее это просится наружу. Лекарство — проговорить ситуацию, расставить акценты, успокоить и … забыть. Забыть окончательно, не вспоминать, не думать, просто лакуна в памяти напротив того дня. Но это возможно только если сперва понизить важность события… или вытеснить другим.

Потому мы с Шизукой сидим друг напротив друга в клубной комнате. Предварительно я убедился, что весь этаж пуст, в старом корпусе никого, все на учебе, к экзаменам готовятся.

Шизука сидит, руки на коленях, собрана и серьезна, в глазах — уважение и готовность подчиняться. Прямо юный пионер, всем ребятам пример. Все-таки прав Широ, что-то серьезно не так с нашим поколением. Для меня в свое время первое убийство человека — стресс был. По ночам спал хорошо, молод еще был, но в тот момент чуть не блеванул. А эта — сидит тут, глазками блестит, все с ней нормально, поди еще и ночь спала спокойно, без сновидений и как убитая. Если ей для того, чтобы спать спокойно каждый раз надо кого-то убивать, то мы тут довольно скоро до камеры смертников докатимся… так, нет, прочь негативные мысли, мне сейчас работа предстоит. У меня проповедь, у меня первое обращение, мне надо сосредоточится.

— В связи со вчерашними событиями — говорю я и Шизука — собирается, становится еще более сосредоточенной. На какой-то момент я думаю о том, что никогда ее такой не видел, ни на одного учителя она не смотрела так, не в ту школу она поступила, ох не в ту. Ей бы в Академию Убийц или там в Скрытую в Листе, где шиноби готовят. Как раз Хината получилась бы, тихая, скромная, внимательная убийца. С сиськами. Впрочем — не дело сейчас о сиськах, сейчас надо продолжать проповедь.

— Вчера ты показала себя с хорошей стороны. Была спокойна, хладнокровна, не суетилась и все сделала правильно — сперва надо ее похвалить, она насторожена и взволнована, хотя не показывает этого. Прямо сейчас я для нее — авторитет, билет в чудесный мир где все такое вкусное и можно людей убивать и ничего тебе за это не будет. Потому прямо сейчас она выслушает от меня даже то, что никогда не от кого и слушать бы не стала. Моя задача — воспользоваться этим и выстроить у Шизуки в голове и сердце стройную систему морального кодекса со всеми этими «не убий» и «не укради», добавив рефрен — «без крайней на то необходимости». В общем, воспитать из человека хорошего и ответственного члена общества. Вот как я, например.

— Спасибо — кивает она.

— Мы еще разберем твои действия на месте, а пока я бы хотел поговорить о том, что именно там произошло. Как по-твоему, что ты сделала?

— … я убила человека. — говорит она и глаза у нее вспыхивают тем самым возбужденным блеском.

— Формально это так. — киваю я: — а почему ты это сделала?

— Что? Ну… как же… ты же мне сказал, вот я и… — немного теряется она.

— А если я тебе скажу с крыши спрыгнуть? — выдаю я вечный пример всех матерей своим чадам: — спрыгнула бы.

— Конечно — не задумываясь отвечает она: — раз так надо…

— Тяжелый случай — вздыхаю я, понимая, что мамино высказывание в стране Восходящего Солнца не работает. Тут у нас фанатизм в моде, Наставник сказал в морг, значит в морг. И таким как она бунтарям еще сложнее в систему встроится, своих найти и если уж нашли — то держатся таких до последнего.

— Ладно, попробуем зайти с другого угла — говорю я: — с точки зрения общества убийство это плохо. Даже заповедь есть такая «не убий».

— А если это враг? — не понимает Шизука: — если это нехороший человек? Этот вот явно нехороший человек был, ты же мне записи показывал. Он много плохого сделал, туда ему и дорога.

— Эти посылы могут быть очень субъективными. Мало ли что тебе кажется, что человек плохой. А кому-то он хороший. А кому-то ты или я кажутся плохими. Вот у меня целая армия ненавистников есть, разве они, по-твоему, не имеют морального права меня убить?

— Пусть попробуют — пожимает она плечами: — мы их убьем раньше!

— Все-таки что-то серьезно не так с вашим поколением — вздыхаю я. Хотел я тут лекцию подрастающему поколению прочитать — про принцип намерения и про принцип меньшего зла и ситуативную этику и про отсутствие понятий добра и зла и что смерти нет, а есть лишь перерождения и все это для одной цели. Чтобы она совестью не сильно мучалась, чтобы не ворочалась ночами вспоминая как корчился в ее руках отходящий в страну Доброй Охоты живой еще человек… но не пришлось. Шизука изначально его как человека не воспринимала. Она так и живет, у нее эмпатии минимум. Она — человек, я — Наставник, остальные — либо глупые курицы, либо враги. Наверное, есть парочка категорий «безвредные» и «вот кому я бы перо в бок всадила», но и только. И как она живет так?

В любом случае — лекция отменяется, вернее — откладывается, тогда о насущном поговорим.

— Ладно, но если у тебя будут вопросы в связи с этим, морально-этические затыки или муки