Прокурор - Анатолий Безуглов

— Вот именно! Она все пыталась выяснить у меня, какой эстрадный ансамбль гастролировал в Южноморске двадцать третьего июня, то есть в воскресенье… По-моему, так она различает дни — на какой концерт ходила, в каком ресторане гуляла… Короче, доверять ей на сто процентов нельзя.

— А на фабрике?

— Тоже непонятная петрушка. Марчука за глаза называют «блуждающий форвард, которого не видно». Но есть показания начальника экспериментального цеха Анегина. Евгения, между прочим… — Гранская посмотрела на Коршунова, тот только едва улыбнулся, потому что, вероятно, внимательно ловил каждое слово следователя. — Он утверждает, что вечером в воскресенье Марчук звонил ему якобы со своей квартиры.

— Это существенно, — заметил старший лейтенант. — Впрочем, можно ведь звонить по междугородной автоматической связи. И не отличишь, что это из другого города.

— Но между Зорянском и Южноморском такой связи нет, — возразила Инга Казимировна.

— Зато в Рдянске есть. А от Рдянска к нам — часа три на «Жигулях».

— Проверьте.

— Это уж непременно… Больше никто не мог подтвердить присутствие Марчука в Южноморске в воскресенье?

— Я таких не нашла.

Гранской показалось, что настроение у инспектора изменилось. И она спросила:

— Что скажете вы?

— Понимаете, Инга Казимировна, мы нашли человека, который, возможно, видел Марчука и его машину поздно вечером двадцать третьего июня.

— Где? — насторожилась Гранская.

— Во Втором Железнодорожном переулке.

— «Жигулей» красного цвета много…

— Верно. Но редко кто приезжает из города, где номерной знак начинается на Ю. И еще. Один мальчишка видел водителя этих «Жигулей». В лицо он его не запомнил, но сказал, что туфли у незнакомца были без задников…

— Сабо?

— Да. Раньше такие носили только женщины, а теперь и мужчины туда же. Модно! Связь прослеживаете?

— Постойте, постойте! — загорелась Инга Казимировна. — Выходит?

Коршунов впервые за всю беседу улыбнулся.

— По-моему, выходит. Помните, в спортивной сумке, которую мы обнаружили в багажнике оставленных у родственников Марчука «Жигулей», были его личные вещи? В том числе и эти сабо.

— Вы же сами только что сказали: модно. Значит, носят многие.

— Допустим, — невозмутимо ответил инспектор. — Но три совпадения красные «Жигули», номерной знак на букву Ю и сабо. — Видя, что Инга Казимировна задумалась, Коршунов сказал: — Что касается звонка к этому Анегину, проверим. Может, звонок был нарочный. Чтобы обеспечить себе алиби.

— Все это заманчиво, — сказала следователь. — Но совпадение по трем, пяти и даже двадцати пунктам — еще не доказательство. Нам нужны бесспорные улики. Хоть бы одна, но такая, которую ничем не сковырнешь…

Юрий Александрович стал расспрашивать о сувенирной фабрике. Узнав, что сумки из чемодана, найденного в радиомастерской, произведены на этой фабрике, он сказал:

— Вот видите! Возможно, еще одна ниточка. Штрих к взаимоотношениям Зубцова и Марчука… Честное слово, Инга Казимировна, я все-таки уверен, что этот «блуждающий форвард» в ночь на двадцать четвертое июня находился у нас.

Гранская невольно улыбнулась. Упорство, с каким убеждал ее инспектор, ей нравилось. Но одно дело — убеждение, а другое — доказательства.

— Хорошо, Юрий Александрович, допустим, был. Тогда попробуем представить, что же могло произойти? Прошу: ваша версия?

— Понимаете, мать Зубцова показала: вечером двадцать третьего у ее сына кто-то был. Предположим, Марчук. Они сели в машину Зубцова и куда-то поехали. Куда — мы точно сейчас не знаем. Весьма вероятно, они отправились за город. Потому что автомобиль слетел в овраг, когда они направлялись из Зорянска. Это бесспорно. Так?

— Допустим, — кивнула Инга Казимировна.

— Тогда за рулем находился не сам Зубцов. Это тоже не вызывает сомнений. Судмедэксперт подтвердил, что в момент аварии Зубцов сидел не за рулем, а рядом с водителем. Причем, был пьян. Я не хочу касаться вопроса, где его напоили, кто и как. Важно, что произошло там, на повороте дороги. — Коршунов замолчал.

— Ну и что, по-вашему, произошло?

Юрий Александрович встал.

— Поворот, — показал он руками, — со спуском. Для мало-мальски грамотного водителя ситуация несложная: чуть притормозил, повернул — и все в порядке. Но, с другой стороны, прекрасное место для инсценировки аварии. Наверху при входе в поворот можно выйти из машины, поставить рычаг на нужную скорость, чуть подтолкнуть, и машина прямехонько свалится в овраг! Тому, кто останется в машине, наверняка крышка! Лететь вниз — ого-го! Помните, пятьдесят метров с гаком.

— А тот, кто толкнул?

— Марчук, предположительно?

— Да.

— Он подождал, когда «Жигуленок» ухнет вниз. Не исключено даже, что спустился и убедился: Зубцов мертв. Потом добрался в город, сел в свои «Жигули» и поехал в Южноморск. И вполне возможно, что его видели в понедельник на фабрике. Гнал, наверное, как сумасшедший.

— А почему мы тогда не обнаружили на баранке зубцовской машины отпечатки пальцев Марчука?

— Помните, среди вещей в его спортивной сумке вместе с сабо были кожаные мужские перчатки?

— Кажется, помню.

— Я еще подумал, зачем человеку летом кожаные перчатки? Марчук, скорее всего, специально их надел, чтобы не «наследить».

Коршунов сел, ожидая, что скажет Гранская.

— Постойте, постойте! — Ее глаза вдруг загорелись. — Значит, вышел из машины перед спуском, поставил переключатель на…

— Третью скорость, — подсказал инспектор. — В таком положении и остался рычаг во время аварии.

— Третья скорость, — машинально повторила Гранская. — Возможно, спустился вниз… А знаете, Юрий Александрович, у нас, кажется, есть шанс.

— Какой?

По возбужденному состоянию Гранской он почувствовал, что у нее родилась идея.

— Если мальчишка из Второго Железнодорожного переулка действительно видел Марчука в тот вечер перед гибелью Зубцова, то мы знаем — Марчук был в сабо. Значит, именно в этой обуви он побывал в доме Зубцовых. В сабо он был и тогда, когда случилась авария. Вряд ли он менял туфли…

Гранская встала, прошлась по своему кабинету.

— Вы понимаете? — воскликнула она. — Частицы почвы, пыль с асфальта, волокна растений… Возможно, все это сохранилось на сабо!

— Но сколько времени прошло, — с сомнением покачал головой Коршунов. — Может, он специально вымыл и почистил обувь…

— Мог, конечно, — согласилась следователь. — А вдруг? Да и вода не все смывает так сразу.

Не откладывая в долгий ящик, они тут же занялись делом. Осмотрели сабо Марчука. Подошва была рифленая, и поэтому в углублениях рисунка сохранились засохшие комочки грязи.

Затем следователь и старший лейтенант, взяв понятых, выехали на место гибели Зубцова. Инга Казимировна, запасшись изрядным количеством целлофановых мешочков, собрала множество образцов почвы по обеим сторонам шоссе. Спустились вниз и там наполнили несколько мешочков землей с дерном, взятой возле дерева, в которое врезалась машина.

Вернувшись в город, посетили Второй Железнодорожный переулок, где свидетели видели красные «Жигули» с номером Южноморска. И там тоже наполнили свои мешочки.

Напоследок заехали к Зубцовой. Гранская объяснила хозяйке цель своего приезда. Та удивилась, зачем им нужны образцы почвы, но противиться не стала.

От калитки до крыльца дома на половину сына Зубцовой вела цементированная дорожка. По обеим сторонам ее был разбит цветник — флоксы, турецкая гвоздика, несколько кустов роз, пионы и георгины. Для того чтобы попасть в гараж, который стоял в сторонке, надо было пересечь полосу земли с чахлой, вытоптанной местами травой. Тут отчетливо были видны следы коровьих копыт.

Инга Казимировна взяла образцы почвы с этого участка, с цветника, а также собрала пыль с цементной дорожки и с пола в гараже. Все это сортировалось в мешочки с указанием места, откуда взята проба.

Был уже глубокий вечер. Зубцова нетерпеливо поглядывала на непрошеных гостей. Из сарая на заднем дворе изредка доносилось мычание коровы.

— Заждалась, бедная, — вздыхала хозяйка. — Доить пора. Она у меня строго по часам приучена…

— Все, — сказала Гранская, — мы уже кончили. Извините.

— Ну и слава богу, — с облегчением произнесла Зубцова. — Уж я ее холю, как дитя какое. Кормилица ведь моя. Единственный доход…

— А разве вы не получаете пенсию? — удивилась Гранская.

— Откудова, — протянула старуха. — В собесе сказали, что не положено.

— Вы что, не работали?

— Всю жизнь домохозяйка. Дом на моих плечах был да сына воспитала это почему-то не считается.

— А муж ваш где трудился? — поинтересовалась Инга Казимировна.

— На фабрике слесарил. Сорок лет оттрубил…