Ловушка для Сверхновой - Евгений Артёмович Алексеев

Свесив ноги, я сидел на краю, не испытывая ни малейшего страха перед высотой. Сколько помню себя, этого чувства я был лишён. Ещё наш дикий пращур стоял на самом высоком утёсе, опасливо вглядываясь в дно бездны, и понимал — внизу ждёт гибель. Это впиталось генетически в нашу память. Но только не в мою. Наоборот, я старался залезть как можно выше — на самое высокое дерево, на крышу небоскрёба, разрывающего шпилем облака. Моим любимым аттракционом было чёртово колесо. Мог кататься там часами.

Это пугало моих сокурсников по воздушно-космической академии, когда я открывал окно (чего делать было строго запрещено правилами) на последнем этаже нашей стоэтажной башни, садился на подоконник и осматривал окрестности с чувством, будто всё это принадлежит мне.

Первый прыжок с парашютом помню, будто это было вчера. После нудной лекции инструктора, я без колебаний и душевных терзаний шагнул в открытый люк. Порыв ветра закрутил, подбросил вверх. Засвистел рассекаемым моим телом воздух. И я заорал от радости, не от страха. Но мой инструктор не понял этого. Я слышал в шлемофоне его дикий ор, матерные ругательства, он требовал, чтобы по инструкции я рванул кольцо, а мне не хотелось этого делать. Я жаждал насладиться как можно дольше свободным полётом, обнимая нарастающую землю, вместе с изумрудной зеленью луга, золотыми квадратами полей пшеницы и сверкающей серебром зеркалом озера.

Теперь я мог гонять меж шепчущихся за прозрачными стенами звёзд вечно. Лишь подзаряжая аппарат на одной из площадок. Но что толку?

Скрежет открывшейся двери флаера, тихие шаги за спиной. Мизэки появилась через пару минут. Встала рядом, и на её бледном лицезамерцал падающий от стержня голубоватый отсвет.

— Что случилось, Олег? Почему у тебя такие странные мысли?

— Мы в западне, Мизэки. Вот и всё, — я бросил вниз пустую банку с тоником, бездумно проследив, как крошечное серебристое пятнышко исчезло, растворилось в серо-голубой бездне.

— Почему?

— Отсюда улететь невозможно, входы-выходы перекрыты. И тот, откуда мы сюда прилетели, тоже.

Мизэки покачала головой, вздохнула так тяжело, что я ощутил с ещё большей силой безнадёжность нашего положения.

— Отсюда есть выход, — странная интонация голоса девушкизаставила меня нахмуриться.

Лицо её выглядело отстранённым, печальным, но никакого страха не отражалось на нём. Она стояла, сжимая и разжимая руки, словно пыталась принять какое-то невыносимо трудное для неё решение.

— Какой выход? — я вскочил и встал рядом. — Ну?

— Ты можешь разрушить все кольца, и тогда стержень упадёт, над ним откроется вход. Он ведёт как раз к ангару с космолётами.

— Раз-ру-шить? — с сомнением я взглянул на сверкающую передо мной башню.

Повисла пауза, прерываемая лишь шипением срывавшихся электроразрядов, гудением двигателей, да едва заметным скрипом вращающихся колец. Нет, очередная опасная миссия не пугала меня. Но я понимал, разрушив это устройство, лишу девушку и всех её друзей возможности вернуться в их мир. Но ревность кольнула в сердце — пусть она решит сама, кто её ценнее — я, или бывшие товарищи.

— Мизэки, ты можешь вернуться к Адаму. Вызови его и скажи это. Но я останусь здесь.

— Я с тобой, Олег, — голос девушки дрогнул, и по щеке скатилась слеза. Она быстро-быстро заморгала, поджав губы. — Пошли, мы сделаем это! — уже твёрже добавила она.

— Я понял. Оставайся здесь!

— Но ты не сможешь без …

Я не услышал конец фразы, но ощутил даже не слова, а чувства Мизэки — растерянность, обиду и страх. Страх за меня. И надеюсь, не ошибся. Иначе, какой смысл во всем этом, если в тебя не верят, не боятся за тебя?

Кресло пилота обволокло моё тело, прижало к себе, как будто соскучилось и ждало только этого. Инопланетный штурвал лёг в руки, как влитой. Двигатели я не заглушал, поэтому принимать дозу чёрной крови гнера не понадобилось, чтобы включить их.

Я поднял флаер, проводив взглядом хрупкую женскую фигурку, что осталась внизу. Сделав боевой разворот, бросил машину в пике. У самого пола вышел в горизонталь и взял штурвал на себя. Лихо облетел по спирали стержень, избегая бившие из него мощные электроразряды. С громким шипением они разрывали зигзагами воздух, разбрасывая снопы ослепительных разноцветных искр. Завораживающе прекрасное в своей смертельной опасности зрелище. И казалось, это высоченное дерево с мощным стволом и раскидистой кроной пронизывает своими ветвями не только всю нашу Вселенную, но и другие, невидимые нам, а корни крепко удерживают связь между ними.

Конечно, было бы лучше всего разрушить генератор, питавший это «древо» энергией, или хотя бы перерубить кабели. Но разработчики наверняка позаботились о многоуровневой защите. Что мне оставалось делать? Попробовать сбить кольца, одно за другим.

И я направил свой флаер к одному из них. Вжал до упора кнопку рядом с алым кружком на панели управления. С шумом вырвался сгусток плазмы, врезался в кольцо, разбросав вокруг фейерверк искр. Ничего не произошло. Кольцо даже не вздрогнуло, равнодушно продолжив свой путь вокруг «ствола».

«Уничтожь кольца изнутри», — услышал я ментальный призыв Мизэки. Очень тихий и слабый, пробиться сквозь электромагнитную сеть ей было трудно.

Изнутри? Легко сказать. Я с трудом удерживал флаер с внешней стороны колец, а тут надо было каким-то образом пробраться внутрь. А, где наша не пропадала?! Набрал на панели управления программу для вращения флаера. Взвился вверх и нырнул в «колодец». Но успел ощутить лишь первый виток флаера, увидеть, как вылетевший из носовой пушки лазерный меч разрезал первое кольцо, и адская боль пронзила тело — оно разлетелось на кусочки, на фрагменты, на атомы.

Глава 16. Последний рубеж

Погребённый в безмолвной тьме, я не мог пошевелить даже пальцем. Так бывает во сне, когда пытаешься убежать от кого-то, но свинцовая неподвижность сковывает всё тело.

Но что это? Луч света, как тонкая серебристая нить, протянулся ко мне откуда-то сверху. Ещё один и вот уже множество светлых нитей обволокли меня, прошили насквозь, и будто сотни паучков соткали вокруг кокон, окутав мягким, лёгким теплом, погрузили в приятную негу.

И тьма разошлась, словно кто-то сорвал покрывало. Я полулежал на кресле во флаере. В раме фонаря сиротливо торчал острый, словно зуб крокодила, кусок стеклопластика, а осколки усыпали пол и панель управления блестящим слоем. Но сама панель управления осталась цела. Я подскочил, как ужаленный — «Сжигатель»! Обыскал кабину и наткнулся на невидимую сумку. Раскрыл и вытащил тяжёлый цилиндр. Нажал рычажок и с облегчением обнаружил, что шкала зарядки наполняется зелёным светом.

Я медленно обошёл флаер, хрустели под ногами обломки. Свалившись, огромный «ствол» прочертил