Русская война: дилемма Кутузова-Сталина - Лев Исаков

Позиционная бедность Левобережья задаёт и бедность выбора способов борьбы, как и отсутствие временных развязок в них. Всё её содержание сводится к Единственной Неостановимой Атаке-Бойне, так как ставшие на равнине войска в отсутствии природных заслонов и укрытий уподобляются дуэлянтам у барьера и взаимоистребляются в полчаса – час; преобладающей формой боя является стремительный маневр на сближение и опрокидывающая атака белым оружием, расстраивающие организацию и нацеливание истребительного огня; а главные тактические характеристики: внезапность, быстрота, ошеломляющая сила первого удара; сам бой выглядит как однократное действие без промежуточных развязок и смены целей, замедляющих движение. Как самостоятельная форма он малопродуктивен и имеет смысл лишь в ознаменование или завершение какого-либо целенаправленного боевого мероприятия и выдыхается, когда развёрнутая хорошо прикрытая войсками артиллерия кладёт предел всякому творчеству полководцев и значению отчаянного натиска пехоты и конницы – т. е. крупная операция на Левобережье может быть в основном лишь опосредованием событий на Правом берегу. В отсутствие позиционных факторов определяющим становится уже тактическое своеобразие войск, и некоторые преимущества здесь проступают на французской стороне: относительно больший удельный вес тяжёлых ударных компонент в составе пехоты и конницы; большая дальность настильного огня преимущественно пушечной артиллерии; наличие стратегического массирования конницы (корпус Мюрата), обеспечивающий как быстрый перехват маневров противника, так и упреждающее навязывание своих угроз. В то же время русские войска, воспитанные в суворовских традициях ударных ближних схваток и виртуозного владения белым оружием, имели большие способности к такому бою, а их психологическая устойчивость, обожжённая оскорблённым национальным чувством, была выше, чем у неприятеля.

Подводя итог, можно утверждать, что привязка всех ключевых элементов поля к Правобережью создаёт очень серьёзный перевес занявшей его стороне, и так как первый выходила на поле русская армия, то ей он и доставался – её левобережному противнику оставалось выбирать между отчаянно-рискованными по уязвимости своего правого фланга и коммуникационной угрозе Новой Смоленской дороге наступательным боем с Севера на Юг через Колочу; или малоперспективным прогрызанием возникающих друг за другом естественных рубежей по оврагам и высотам Правобережья (не менее 5 от Доронино до Псарёво) наступая по Правобережью с Запада на Восток и прикрываясь каким-то означением сил на Левом берегу от очевидной угрозы обхода русских на всё те же коммуникации; или искать решения в каких-то промежуточных комбинациях между этими крайностями, на которые хватит/не хватит сил, ибо придётся вести бой на Двух берегах с противником, разместившимся на Одном. Было маловероятно как в 1812 г., так и сейчас предполагать, что Наполеон бросится очертя голову, положив на кон всё, в лобовую атаку через Колочу: в военной области он всегда оставался великим реалистом, и допускал редкие залёты только в политической: Европа – Азия, Россия и Европа… Но подвижка Материковых плит дело Надчеловеческое, Природное или Божественное – Человек может под ним только надорваться.

Таким образом, совокупные позиционные качества Бородино определялись условиями Правобережья, а на последнем задавались наличием 2-х элементов: 9 километровой дуги высот от Маслова до Утицы и отстоящего от неё на 2–3 км. Шевардинского Кургана; и тем сложным взаимодействием, в котором они находились друг с другом. Одновременное владение этими элементами русской стороной предельно осложняло положение противника, обстановка делалась протяжённо-вибрирующей, т. к. завоеватель должен был первоначально решить несколько сложных, частно-подготовительных задач уже развёрнутой армией, когда бой есть, а сражения ещё нет – если иметь в виду выход на его определяющие этапы – и как следствие передвижение и маневрирование войсковых масс около и между элементов позиции, предваряющее «фехтование» решающему «лому», при этом наступающая сторона направлением своих усилий не только достаточно широко вскрывает свои замыслы, но и принудительно оформляется в некоторые автономные образования для операций на Дугу или Шевардино, по Правому или по Левому берегу. При этом Шевардино более работает на дугу, ослабляет напряжение действий против нее, и в свою очередь, навлекает большую ярость на себя, нежели обратное; пока они вместе, дуга в большой степени вообще недоступна нападению, оно как жало той рогатины, что держит зверя на расстоянии; в то же время, далеко выдвинутое, оно кажется каким-то «легким», «облегчая» и весь левый фланг, только при ближайшем знакомстве с ним обнаруживается, что это жало имеет и боковые лезвия и отклоняющиеся ножи…

Обстановка сразу упрощается, выходит на итоговые или ведущие к итогу действия в случае разделения этих элементов позиции между противниками.

Таким образом, позиция была непростая, очень интересная по своим явным и скрытым возможностям и требовала, при прочих обстоятельствах, особой к себе предрасположенности.

В боевой практике Михаила Илларионовича есть любопытный устойчивый элемент, склонность, говоря боксерским языком, кстати, совершенно не применимым к этому человеку-удаву, к «левосторонней стойке», в своих операциях он искал решения как бы вокруг левого фланга, подбирая условия и позиции для выдвижения, иногда нарочитого, именно этой стороны фронта на внимание неприятеля.

Так, у Мачина он командует левым флангом, левым флангом заходит у Кремса, особенно же бросается в глаза это пристрастие в сражении у Рущука. Позиционно обеспечив правый фланг занятием доступной, но пересеченной и неудобной для энергичных, быстрых действий местности, он как бы открывает свой левый фланг для атаки-обхода, в то же время готовясь парировать ее отделением группы войск для защиты Рущука – цели турок, и от армии созданием подвижной линии резервов, состоящей из конницы и готовой обратиться как вперёд, так и назад. И когда турки совершили обход и даже прорыв через левое крыло, они оказались разорваны на две группировки: впереди и позади русской позиции; полевая армия завязла в бою с русской пехотой, улетевшая вперед неустойчивая кавалерия, лишенная поддержки тяжелых войск, была разгромлена встречными ударами от Рущука и от резервов армии.

Совпадение обстоятельств Рущукского боя и Бородинской позиции еще более бросается в глаза потому, что позицию у Рущука он выбрал перед соединением дорог для их общего контроля и сообщая о ней военному министру Барклаю-де Толли, особо отмечал уязвимость своего левого фланга, как через год отпишет императору «слабость своего левого фланга постараюсь я переменить искусством инженерным». Возьмите в руки карты обстановки в районе Рущука – Кадыкиоя в 1811 году и Можайска – Бородино в 1812 году, как это сходство становится прямо-таки навязчивым… Как-то страшновато продолжить аналогии: нанеся поражение Ахмеду-паше, Кутузов разорением и сдачей Рущука завлекает его на русскую сторону Дуная и внезапной атакой переправ окружает и вынуждает к военной и политической капитуляции – совершив то, что не добились россыпью побед Михельсон, Багратион, Гудович, Прозоровский, Каменский-младший, и дипломатией Александр 1-й…

М-да, аналогия – Бородино, Пожар Москвы, Березина – всё вместе…

Вот только что значит кутузовское ЛЕВЫЙ ФЛАНГ в письме к императору?

Только Л.Н.Толстой, собирая материалы к тому, что отольётся «Войной и Миром», обратил внимание, что подготовительные работы на Бородинском поле, начатые сразу послерекогносцировок Бенигсена и Толя, и личной Кутузова, выражают резко отличный замысел сражения от того, что произошло в действительности.

Энергичное развёртывание работ в районе Масловских высот и Шевардинского кургана, доведённых до высокой степени завершения, свидетельствует, что именно они должны были стать основой полагаемой позиции, т. е. опираясь на них как на фланговые оформления боевой линии, Кутузов планировал дать бой фронтом на Северо-Северо-Запад через естественный рубеж реки Колочи, став спиной к Старой Смоленской дороге и прикрыв правым флангом московское направление Новой Смоленской; и нацеливаясь на противника, вполне предсказуемо разворачивающегося с Новой Смоленской дороги на Юго-Юго-Восток.

При этом фронт от Бородино вправо выглядел очень сильным, кроме Масловской дыры, которая в действительности, по мощи искусственной позиции скрытно созданной в лесу на Масловских высотах становилась более мышеловкой для противника; фронт влево зависал как бы угрожающе поднятым молотком над неприятелем, рукоять которого схвачена у Бородино а оголовок целится с Шевардинского кургана, при том, что противник может бить только в железо оголовка, а не по дереву рукояти.