Последняя тайна храма - Пол Сассман

– Ты знаешь, что хозяйка квартиры была убита в тот самый день?

Парень пробормотал что-то неразборчивое.

– Что?

– Мы потом узнали. В участке. Тогда не знали.

Он уставился в экран телевизора, затем, словно осененный внезапной мыслью, резко повернул голову к Бен-Рою:

– Слушайте, если вы пытаетесь на меня повесить…

– Ничего я не хочу на тебя повесить.

– Да знаю я вас, хитрожопых…

– Ни в чем я тебя не обвиняю, успокойся! Женщину убили в Египте. Ты тут ни при чем.

Парень буркнул что-то и нервно затянулся, стряхнув затем пепел в пепельницу на коленях.

– А вот насчет поджога ты мне врешь, – добавил Бен-Рой после короткой паузы. – Я в этом уверен. Квартиру подожгли всего через два часа после убийства ее владелицы. Это что угодно, но не простое совпадение, Майди. Здесь есть умысел, я в этом уверен. Вот ты мне и скажешь, что это за умысел.

Старая женщина что-то пробормотала, Майди односложно ответил и посмотрел на полицейского.

– Я им говорил и вам скажу то же самое: кроме азарта, никакого умысла в деле не было. Насолить израильтянам захотелось. Все. Точка. Не верите – арестуйте меня и посадите за решетку!

Бен-Рой почувствовал, что разговор зашел в тупик. Он посмотрел в свои записи, на старушку, на потрепанные документы на стене. Было понятно, что парень врет: по его дерзким, наглым репликам, по нервным затяжкам сигарет. Можно было, конечно, запихнуть нахала в изолятор и допросить как следует, да только это ничего не даст. Ведь в свое время он говорил то же самое, что и сейчас, а доказательств его лжи у Бен-Роя не было. Получалось, что способов вытянуть на свет правду почти не осталось. Кроме…

Бен-Рой медленно встал с кровати и выключил телевизор. Ему не очень приятно было делать то, что он собирался, но иного выбора не оставалось.

– Если будешь молчать, придется взяться за твоего братца, – сказал он.

Парень посмотрел на Арие остолбенев.

– Ему и так уже светят два года за пособничество. Если выдвинут обвинение в поставках героина, может схлопотать все пять, а то и больше. Думаешь, он выдержит такой срок?

– Сволочь! – проскрежетал палестинец. Бен-Рой ухмыльнулся. Не то чтобы ему нравилось запугивать, демонстрируя свою власть, – наоборот, даже после Галиной смерти он крайне редко прибегал к подобного рода методам, – однако сейчас ему необходимо было узнать правду, и он почувствовал, что не ошибся.

– Шесть лет в Ашкелоне, – продолжал он издевательски. – Шесть лет в одной камере с насильниками, педерастами и убийцами. И это еще тихони по сравнению с тамошней охраной. Тяжеленько придется брату, а, Майди? Выдержит ли Хани – даже не знаю. Ну, может, все-таки расскажешь, зачем ты поджег квартиру?

– Сволочь израильская! – прорычал, словно загнанный в ловушку зверь, Майди.

Он докурил сигарету до самого фильтра и медленно вдавил дрожащей рукой окурок в пепельницу. Горько покачав головой, Майди подъехал к телевизору, поставил на него пепельницу и вернулся к старушке.

– Ты меня точно не сдашь? – тихо спросил он после долгой паузы.

Бен-Рой молча кивнул.

– А Хани? Обещаешь его не трогать?

– Слово офицера полиции.

Парень презрительно усмехнулся. Он посмотрел сначала на Бен-Роя, затем опустил глаза к полу и чуть слышно сказал:

– Мне заплатили.

Бен-Рой подошел на полшага ближе.

– Кто?

– Дядя. Был у него один партнер в Каире. Торговец фруктами. Однажды он позвонил и сказал, что ему срочно нужна помощь. Надо было сжечь квартиру. Обещал хорошо заплатить. Пятьсот долларов. Главное, чтобы все было сделано быстро и без лишних вопросов. Вот дядя и попросил меня.

– Ты знаешь, кто это был?

Майди отрицательно покачал головой:

– Ни разу с ним даже не говорил. Дядя все уладил. – Он почесал глаза. – Помню только, что имя у него было не египетское. Гед, Гец, что-то такое.

Бен-Рой записал в блокнот.

– А с твоим дядей можно как-то связаться?

– Он умер четыре года назад.

С улицы донеслось звяканье, словно кто-то опрокинул банку с краской. Бен-Рой настолько увлекся разговором, что не обратил внимания на странный звук извне.

– Так, значит, этот Гед или Гец звонит из Каира и предлагает пятьсот баксов за поджог квартиры старушки?

– Мы и знать не знали, чья эта квартира. Просто нашли по адресу.

– А он не сказал, зачем ему это нужно? Ничего не объяснял?

Парень покачал головой.

– И вы не удивились?

– Конечно, удивились. Но когда предлагают такие деньги, особенно в нашем положении, раздумывать дол го не будешь.

Бен-Рой посмотрел на него и сел обратно на раскладушку.

– Ладно, поехали дальше. Он просит поджечь квартиру. Что потом?

– Потом все то же самое, что я рассказывал на допросе, – ответил парень. – Проникли мы, значит, в еврейский квартал. К дому подошли сзади, через параллельную улицу. Хани оставили на шухере, сами полезли в квартиру, через заднее окно, залили все бензином и подожгли. Пока слезали, кто-то заметил и стуканул в полицию, ну, нас и взяли. Вот и все. Я уже об этом говорил…

– Что было в квартире?

– Ты смеешься надо мной? Неужели я помню – пятнадцать лет прошло!

– Ну хоть что-то можешь вспомнить?

– Да ничего я не помню! Всякая всячина: стол, телевизор, черт знает еще что… Обычная фигня. Как у всех.

Он вытащил еще одну сигарету и ухватил ее губами. На улице снова послышалось металлическое бряцание и звук, похожий на перешептывание.

– Бумаги было много, – добавил Майди, немного помолчав.

– Бумаги?

– Н уда. Поэтому квартира так быстро и загорелась. Полно было бумаги.

– А что за бумага? Журналы, газеты?

– Да нет, папки разные, ксерокопии. Штабелями лежали, аж пройти трудно было. Прямо будто какой-то…

Он прервался, подыскивая подходящее слово. Бен-Рой вспомнил, что рассказывала Вейнберг о том, как Шлегель таскала домой груды бумаг из «Яд Вашема».

– Архив?

– Да, что-то вроде архива. А на стене в гостиной висела черно-белая фотография, старая, увеличенная. Пребольшущая. – Он обрисовал в воздухе контур фотографии. – Мужчина в форме. По-моему, это была единственная фотография во всей квартире.

Снаружи послышались голоса и топот ног, как будто по аллее проходила толпа.

– Кто-то известный? – спросил Бен-Рой, не прислушиваясь к крикам с улицы.

– Не, никогда его раньше не видел. Фотография была старая. Но вряд ли семейная.

– Почему ты так решил? – спросил следователь, вопрошающе посмотрев на палестинца.

– Не знаю. Просто семейные снимки так не вешают. А тут он торчал на стене, как… – Майди затянулся, – как фотороботы у вас в участке. Снимки преступников, которые находятся в розыске.

Он сжал сигарету в зубах и, подкатив к телевизору, прихватил пепельницу и поехал в кухню. Послышался скрип крана, затем журчание воды, и Майди вернулся, держа наполненный стакан между бедер.

– Больше я ничего не знаю, – сказал он.

Майди повернулся лицом к старушке. Бен-Рой задал еще пару вопросов, но было ясно, что парень говорит правду. Следователь закрыл блокнот и собрался уходить.

Прощаться было неуместно – он же не в гости приходил, так что Бен-Рой лишь холодно кивнул и направился к двери. Взявшись за ручку, он услышал, как женщина произнесла: «Эхна миш килаб» .

– Что она сказала? – спросил полицейский, повернувшись к Майди.

Тот смерил его взглядом, но ничего не ответил, затянувшись сигаретой.

– Что она сказала? – переспросил Бен-Рой. Молодой человек выпустил клубок дыма.

– Она говорит, что мы не собаки.

Бен-Рой заметил, что женщина пристально смотрит на него, и в ее глазах нет ни страха, ни злости – лишь усталость и беспредельная грусть. Он хотел было ответить, рассказав про Галю, про то, как безжалостно растерзали ее террористы, те самые люди, которых здесь, в лагере, чтят как героев, но осекся, поняв, что не найдет слов выразить немыслимые страдания и ненависть, наполнявшие его. Покачав головой, Бен-Рой открыл дверь и вышел из дома.

– Ал-Маоот ли йехуди! Ал-Маоотли йехуди!

Истошный крик зазвенел у него в ушах и заставил содрогнуться все тело. Еще полчаса назад пустынный переулок теперь кишел десятками обезумевших от ярости людей. Оскалив ярко-белые зубы и плотно сжав кулаки, они возликовали при виде долгожданной жертвы. На долю секунды установилось затишье, подобное короткому промежутку между вспышкой молнии и раскатом грома, затем толпа внезапно окружила беззащитного полицейского и налетела на него, неистово визжа:

– Иктело! Иктело! Уктул иль-йехуди!

Бен-Рой не успел опомниться, как оказался на асфальте. Еще мгновение, и несколько десятков рук схватили его за куртку, рубашку, штаны, волосы и поволокли в переулок. Кто-то вытащил пистолет у Арие из кобуры и выстрелил в сантиметре от его уха. За сворой избивавших его хулиганов Бен-Рой разглядел визжащего и хлопающего в ладоши от радости мальчишку, который еще совсем недавно объяснял таксисту, как проехать к дому Майди. На шее у Арие затянули петлю и стукнули изо всей силы чем-то вроде бейсбольной биты по животу, так что он скорчился от боли.