Девочка и тюрьма. Как я нарисовала себе свободу… - Людмила Владимировна Вебер

…Она все ныла и ныла: «Ах, что же мне делать, кто же мне теперь поможет?» А Тамара возьми да предложи: «Ну напиши Путину – вдруг он поможет?» Вообще-то это было шуткой, но Алла ухватилась за эту идею, и в итоге – написала-таки Путину. Прошение о помиловании.

Для того, чтобы написать такое прошение, необходимо было заполнить специальные бланки. И когда Алла обратилась к сотрудникам с просьбой выдать ей такие бланки, те слегка растерялись. Ведь из СИЗО крайне редко пишут эти прошения. Люди просто не успевают это сделать, так как отправляются на этап…

Поэтому бланки принесли Алле спустя где-то месяц. Но она не теряла времени даром и стала писать заодно прошения, заявления и всяческие просьбы об участии в ее судьбе по самым разным инстанциям. Жириновскому, Андрею Малахову, Борису Корчевникову, правозащитнику Бабушкину, в различные газеты и журналы…

В прессу Алла решила обратиться после своего дебюта на телеканале ТВЦ. Ей понравилось быть в центре внимания. Она попросила меня помочь составить ей текст обращения к остальным СМИ. Я согласилась – мне это было несложно… Алла озвучила, что именно ей хочется написать в этом обращении, и я состряпала ей черновик на пару страничек А4, который она и стала переписывать, меняя только имена после слова «Здравствуйте…»

Адрес Малахова показывался по телевизору в конце его телепрограммы. Адреса прессы мы выудили из наших газетных архивов. А вот адреса различных депутатов и политиков подсказали попросить у воспитателя. Чем в СИЗО занимался воспитатель – никто толком не понимал. Но обычно именно к нему отправляли с разными странными нерегламентированными вопросами и просьбами.

В то время на спецблоке появилась новая воспитательница – Алина Петровна. Очень молоденькая, едва за двадцать. Эдакая девочка с косой. Поэтому мы звали ее попросту «Алина»… И, видимо, чтобы компенсировать свой несерьезный вид держалась она очень сурово и подчас даже жестоко. К примеру, однажды после этапирования Левана Сухимского из его камеры вынесли оставшиеся вещи. Среди которых была Библия на грузинском языке. Мы, проходя мимо камеры, увидели ее, валяющуюся прямо на полу, в куче другого хлама. Тамара спросила у дежура:

– Почему Библия лежит на полу? Это же неправильно! Это кощунство! Нельзя ли ее забрать?

– Нельзя! Алина Петровна велела уничтожить, так как не на русском языке…

Тамара, очень трепетно относящаяся к книгам вообще, но к религиозным особенно, – она никуда не выходила без карманной Библии – долго еще возмущалась по этому поводу. Очков новой воспитательнице это явно не прибавило.

К тому же вопросы и просьбы заключенных во время проверок Алина частенько игнорировала, отходила в сторону, делая вид, что ничего не слышит. Это закончилось тем, что на Алину посыпался поток жалоб… И тогда сизошное начальство, видимо, хорошенько ей «вставило». Так как с какого-то момента Алина вдруг сама стала подходить к нам, заискивающе заглядывая в глаза: «Нет ли у нас каких-то просьб? Вы только скажите!»

И вот тогда-то мы и посоветовали Алле попросить у этой воспитательницы все нужные ей адреса: «Мол, пользуйся моментом! Пока она добренькая!» И Алина очень скоро принесла длинный список адресов, добросовестно выписанных на бумажку. Пиши – не хочу!

Алла стала писать о том, как она раскаивается, как она хочет помочь всем тем, кто может попасть в сети террористов-вербовщиков. И она просит ходатайствовать за нее с тем, чтобы ее срок был сокращен…

Таких писем она написала около пятидесяти. То есть писала буквально с утра и до вечера. А иногда и ночью – при свете ночника. Исписала кучу ручек, стерла все пальцы… Но, несмотря на мозоли, боли в спине и садящееся зрение, все писала и писала, так как остановиться и ничего не делать было еще страшнее.

Мы были рады, что Алла хоть на что-то отвлекается, потому что настроение у нее после приговора катастрофически ухудшилось. В преддверии неизбежного этапа она все больше причитала и плакала…

И даже многочасовые намазы не несли ей умиротворения. Возможно, потому что Алла так и не стала истинной мусульманкой. Когда она только появилась в нашей камере, на следующий же день, во время проверки, она попросила отвести ее к православному батюшке. Так как «передумала быть мусульманкой, и теперь ей нужна православная поддержка»… На что Алина сказала, что узнает, когда сюда, на спецблок, соберется батюшка, и сообщит об этом…

Однако с этого момента за Аллу взялась Фатимка. Она буквально накинулась на нее: «Ты что, при первых испытаниях сдаешься? Разве так можно? Не бросай ислам! Давай делать намаз вместе!» И Алла согласилась. И когда воспитательница сообщила, что батюшка «…придет на Пасху», Алла сказала: «Нет, мне уже не надо… А можно поговорить с каким-нибудь имамом?» На что удивленная Алина ответила: «Нет, имам в наше СИЗО не приходит…»

А на Пасху на спецблок и правда пришел батюшка – в полном облачении, с помощниками в рясах. Они принесли небольшие симпатичные куличи и крашенные яйца – подарки для заключенных. Нас предупредили с раннего утра – мол, приберитесь хорошенько в камере и ждите… Но точное время не назвали. Мы долго сидели в напряженном ожидании, и вот, ближе к обеду, услышали где-то далеко – в коридоре – раскатистое церковное пение. Батюшка начал свой обход спецблока, и пение постепенно приближалось.

Мы находились в самом конце коридора, и церковники появились на пороге нашей камеры только через полчаса. Нас выстроили в линию, батюшка добродушно поздравил нас с Пасхой и спросил: «Есть православные?»

Откликнулись только двое: Тамара и я. Моторина замялась, а наши мусульманки – отрицательно замотали головами и отступили назад. Но батюшка, ничуть не смущаясь, щедро окропил всех нас святой водой. Алла аж запищала от неожиданности. Также он освятил стены и пол камеры и перед уходом пожелал нам «скорейшего освобождения». Алла потом долго отфыркивалась, вытирая мокрое лицо, а Тамара укоряла ее: «Ну ты что? Святая вода никому не повредит!»

…Алла стала читать с Фатимкой намаз, подолгу обсуждала с ней положения Корана и даже начала учить с ее подачи арабский язык. А когда наступил рамадан, то стала поститься. И была очень довольна, когда в результате ей удалось скинуть несколько килограммов.

Вообще Фатимка оказалась единственной поддержкой и опорой для Аллы, которая с первого дня стала здесь новой «девочкой для битья», заняв мое «изгойское» место. Я это особенно почувствовала, когда Тамара во время прогулки вдруг начала мне жаловаться с возмущением – какая же эта «де Гармо бестолковая плакса…»

Про себя