Начальник милиции – 2 - Рафаэль Дамиров

ложечкой не звякал. Оно и понятно, за ночь мы раскрыли кучу краж. Ткачук дал расклад, и на основании его признательных показаний мы в экстренном порядке подняли прокурора. Подмахнули у него постановление на обыск жилища и прилегающей территории к дому подозреваемого. Изъяли моторы. Оказалось, что не по всем по ним даже имеются заявы. Некоторые не заявлены. Я озадачил с утра участкового, чтобы поискал потерпевших, установил их данные и побудил граждан накатать заявы. Дело все одно уже раскрыто, а лишний эпизод-два нам в копилку не помешает.

В итоге из множества глухих темнух, висящих на отделе мертвым грузом, который тянул на нас дно, я с помощью Голенищева слепил в одно большое многоэпизодное дело, с перспективой направления его в суд.

Ночка выдалась бессонная, и на планерке я зевал. По идее, у меня сегодня отсыпной, но отсыпаться некогда. Я специально притопал на планерку, проконтролировать, чтобы Купер и Трубецкой не похерили все мои ночные труды. Но они уже ничего не смогли сделать. Маховик машины уголовного процесса запущен, есть визы от прокурора, есть протокол обыска с вписанным в него изъятым похищенным добром. Еще Голенищев, не отходя от кассы, тут же вынес постановление о признании моторов вещественным доказательством по делу и намертво закрепил их в материалах. Валёк уже с утра корябал экспертизу по кирзачам, которые мы тоже изъяли во время обыска. Сказал, хотя бы и предварительно, что вывод будет по ним положительный, то есть следы, которые Ткачук выдавал за следы вора, оставлены кирзачами, изъятыми у самого подозреваемого при обыске.

На планерке Купер что-то бубнил насчет того, что в преддверие ХI Всемирного фестиваля молодежи и студентов, который пройдет уже совсем скоро, с 28 июля по 5 августа в Гаване, мы должны быть особенно собранными, внимательными и подозрительными к разным неблагонадежным элементам на предмет возможных империалистических проявлений с их стороны. Дескать, есть опасения, что враги хотят сорвать это знаковое мировое событие.

А оно действительно было знаковым, ведь за всю историю впервые фестиваль будет проводиться в социалистической стране западного полушария. Но где Куба и где Зарыбинск? Я даже поморгал — не ослышался ли я спросонья? Но нет. Просто Купер упорно не хотел вникать в насущные служебные вопросы и умело прикрывался всякими фестивалями, форумами и смотрами агитбригад.

После планерки все побрели по рабочим местам. Некоторые более оживленно, чем обычно, все-таки часть личного состава я уже обработал и заразил вирусом «работун». А вот я сам на рабочее место не пошел, потому что Купер удержал меня привычной гестаповской фразой: «а тебя, Морозов, я попрошу остаться».

И я остался. Что на этот придумал Рыбий Глаз? А придумал он вот что…

— Ты когда в отпуске был? — неожиданно спросил меня новый начальник.

Я было уже приготовился с ним бодаться, выдумывал тонкие «культурные» колкости, а тут такое спросил. Я откуда знаю, когда я был в отпуске? Я даже родителей своих не вспомнил. Недавно только, считай, заново познакомился с ними.

— Давно, — уклончиво ответил я.

— Вот и я вижу, что давно… Короче, Морозов, пиши рапорт на отпуск и отдыхай.

Заботливый какой начальник у меня.

— В отпуск? — хмыкнул я. — Летом? В самый сезон отпусков и санаториев?

— Ну да, — по-императорски откинулся в кресле Купер, но кресло его — не трон, и сам он не Бонапарт.

Хотя внешнее сходство определенно есть, я это только сейчас заметил. Даже вдруг захотелось нацепить на него треуголку и пальнуть из мушкета. Ну или что там у русской армии было в восемьсот двенадцатом?

— Странная милость с вашей стороны, — аристократично, но с сарказмом проговорил я. — За что такие привилегии простому кинологу? Обычно «молодым» отпуск по остатку в графике начисляют. Летом только старослужащие отдыхают, а мы — когда придется…

— Короче, Морозов. Ты не рад, что ли? Летом в отпуск. Я тут график отпусков посмотрел, безобразие, личный состав не выгулян, а с меня как с начальника спросят. Вот и отправляю часть народа, и тебя в том числе, в отпуска. Это не обсуждается. В отпуск планомерно нужно ходить, а то потом как придете всем скопом рапорта писать.

— А если я не хочу в отпуск, не устал еще, так сказать? Может, я кому-нибудь свою очередь уступлю?

— Я уже Марии Антиповне сказал приказ по личному составу готовить, ты включен в список отпускников, все решено. С тебя рапорт.

Но я упёрся. И не с такими спорили.

— Не буду я никакой рапорт писать…

— Да и хрен с ним, с рапортом, — не выдержал, наконец, Купер и сменил деланное благодушие на оскал. — Обойдемся без твоего рапорта, приказ, главное, будет — и хватит. Иди, Морозов, готовься отдыхать, с завтрашнего дня ты в отпуске. Пляжу привет, и кепочку надевай, чтобы голову не напекло…

Глава 21

Сукин ты сын, товарищ Купер! Значит, вот как ты придумал избавиться от меня и от основных сотрудников — рабочих лошадок. Хитро! На время закрытия полугодия перекрыть кислород отделу, так сказать, изнутри… Уверен, что Аглаю и Гужевого он тоже в отпуск отправит. Может, и еще кого-то. Учитывая, что наш горотдел и так немногочисленный, с уходом в отпуск ядра работать вообще будет некому. Да и не захочется.

Но ничего… Хорошо смеется тот, кто смеется с зубами. По большому счету, я и в отпуске могу в ГОВД этак невзначай отираться и влиять на ситуацию. Регламентом не запрещено ходить на работу в свои законные выходные и в отпуске. А у меня железная причина — у меня тут Мухтар, ему уход и кормежка нужны независимо от отпуска. Но вот на осмотры я уже не попаду, и это не есть гуд, показатель кинологического обеспечения-то упадет. Надо что-то срочно придумать, как бы выскочить из приказа на отпуск.

Пойду к Марии посоветуюсь. А кто в этом лучше неё разберется?

— Привет, — одарила меня улыбкой кадровичка, когда я переступил порог ее кабинета.

— Привет, не занята? — я тоже улыбнулся и спросил это больше для вежливости.

— Для тебя, Саша, я всегда свободна, — снова сверкнула жемчужинками женщина.

Но в этот раз улыбка была немного грустной, будто ее что-то беспокоило.

— Я тут по такому делу… — сел я на стул, не зная, с чего начать.

— Ты про отпуск? — опередила меня и еще больше погрустнела