Насмешка Купидона - Алекс Джиллиан

— Это ничего не меняет, — отрицательно тряхнув головой, оспариваю я.

— Я могу быть тебе полезной, — твердит упрямица.

— Ценой собственной жизни? — жестко спрашиваю я.

Девушка вздрагивает и поднимает на меня тревожный взгляд, постепенно приобретающий твердость и уверенность. Я поворачиваюсь спиной к окну, сверля настырную девчонку негодующим взглядом.

— Это моя жизнь, Джером. И я имею полное право распоряжаться ею так, как считаю нужным, — вздернув подбородок, произносит она.

— А обо мне ты подумала? — сквозь зубы интересуюсь я. Она невозмутимо кивает, обхватывая себя руками.

— Ты единственный, о ком я могу думать, чтобы не сойти окончательно с ума, — вполголоса признается Эби. — И я не боюсь.

— А я боюсь, — резюмирую резко. — Только последний эгоист позволил бы тебе остаться.

— Я никуда не уйду, Джером. Просто смирись с этим, — выдержав мой свирепый взгляд, твердо сообщает Эбигейл.

— Останешься рядом со мной, и тебя вычислят уже завтра, — не щадя обрисовываю не радужную перспективу. Я не надумываю причины, не завышаю степень опасности. Это гребаный факт.

— Я могу изображать роль прислуги, — предлагает Эби совершенно абсурдный вариант. — Экономки, горничной, кого угодно. Высокомерные миллиардеры вряд ли обращают внимание на обслуживающий персонал. Это ниже их достоинства. Я изменю внешность, насколько смогу. Покрашу волосы.

— Идиотская идея, хуже не придумаешь, — резко отвергаю предложенный ею вариант.

— Не пытайся убедить меня или отговорить от принятого решения. Сейчас от тебя ничего не зависит, — непримиримым тоном ставит в известность Эби. — Хочешь получить файлы, смирись с тем, что я остаюсь.

— Шантаж? — мое удивление перекрывает всплеск негодования. Эби в очередной раз невозмутимо выдерживает мою зрительную атаку.

— Если иначе тебя не убедить, то да, — уверенно заявляет она.

— Тогда мне плевать на файлы, — блефую я. — И на расследование отца. Как видишь, у меня все прекрасно. Я через пару месяцев получу значительную часть акций крупной корпорации и войду в список самых влиятельных и богатых молодых миллиардеров. Весь мир будет у моих ног. Какое мне дело до информации, накопанной отцом на тех, кто ввел меня в высшую лигу.

— Мы можем передать результаты расследования отца в ФБР, — продолжает гнуть свою линию Эбигейл. — Если ты не со мной, значит, против меня. И я буду действовать в одиночку. Кто знает, что случится? Ни ты, ни я не знаем, что в файлах. Возможно, информация, собранная папой, способна уничтожить Морганов и всю твою распрекрасную новую жизнь.

Я скептически улыбаюсь.

— Маловероятно, что это так, Эби, — снисходительно отзываюсь на озвученную угрозу. Надо отдать должное ее наглости и выдержке. Но я не верю. Эби никогда не сделает того, о чем говорит.

— Но и гарантии, что не так — тоже нет, — вызывающе приподнимает подбородок, передернув плечами. Она зашла слишком далеко в своей браваде и попытке выглядеть независимой, взрослой, самостоятельной.

А ведь она действительно меня шантажирует. Кто бы мог подумать, что малышка Эби осмелится разговаривать со мной в столь категоричном, ультимативном тоне. И что мне с ней делать? Я под колпаком у Логана и Моро. Каждый мой шаг отслеживается, как и мое окружение. Я могу спросить совета у Квентина, но не уверен, что ему можно доверять. Никому нельзя. Вокруг одни предатели. Я устало выдыхаю, запустив правую ладонь во всклоченные волосы. Мне, черт бы ее побрал, действительно необходимы долбаные файлы. И она прекрасно это понимает.

— Мы полетим в Фергюсон завтра. Точнее, я полечу, а ты останешься здесь. Надо все продумать… Хотя, — я задумчиво замолкаю, поворачиваюсь к Эби и неотрывно смотрю на нее, размышляя о своем. — Через десять дней у меня запланирована рабочая поездка, деловая встреча в Фергюсоне.

— Отлично. Железобетонный повод, — улыбается она, вставая на ноги. Ее взгляд изучающе скользит по мне, натыкается на бурые пятна на рубашке. Руки с разбитыми костяшками надёжно спрятаны в карманах. Эби хмурится и вопросительно смотрит в глаза. И прежде чем она успевает задать вопрос, я опережаю ее.

— Я ненадолго оставлю тебя. Мне нужно принять душ и переодеться. Был тяжелый день. Рони составит тебе компанию. Пусть закажет ужин. У меня пустой холодильник.

— Да я заметила. Твоя девушка не умеет готовить, или вы живете отдельно? — с наигранным равнодушием спрашивает Эбигейл.

— Я живу не здесь, Эби. И у меня нет девушки, — сообщаю бесстрастно, хотя у меня все внутренности выворачивает наизнанку от напоминания о Фей.

— Но ты говорил… — начинает Эби, и я грубо прерываю ее на полуслове.

— Все изменилось.

— Когда?

— Сегодня.

— Поэтому на твоей одежде кровь?

— Да.

Эби судорожно втягивает воздух.

— Мне жаль. Искренне жаль, — бормочет она, а я сам не понимаю, почему не смог солгать или уйти от ответа. Я не нуждаюсь в утешении, нет. Просто нужно сказать, проговорить это вслух. Принять, черт возьми. Фей больше не существует в моей жизни. Но ее следы, острыми шпильками вонзившиеся в сердце, еще долго будут кровоточить при любом воспоминании о ней. Хорошем или плохом — неважно. У боли множество цветов, а у разбитых надежд только один — черный, траурный, окутанный мраком и холодом. Я смирюсь и успокоюсь только когда выясню, зачем она это сделала. Меня мучает подозрение, что за ее изменой стоит куда более тяжелое предательство. И то, что я увидел в каюте, еще не вершина айсберга. Возможно, ее первое появление на приеме у сенатора не было случайным. И меня использовали, как влюблённого юнца, сыграв на старой истории, связывавшей меня с Фей.

— Извини, но мне действительно необходимо попасть в душ, — устало проговариваю я. И Эби отвечает понимающим кивком головы.

— Иди конечно. Поговорим за ужином.

Я стою под горячими струями воды целую вечность, смывая с себя не только пот и кровь, но и пепел выгоревших дотла надежд. Мое сердце гулко и надрывно бьется, не желая прощаться с иллюзиями, но у него нет другого выхода.

Боль утихнет. Рано или поздно, но утихнет. Фей не просто изменила мне, она изменила меня своим предательством, вероломным, неожиданным. Она вонзила мне нож в спину в момент, когда я был уязвим больше всего. Мой мир не