Черная роза - Томас Костейн

— Смотри, — сказал он, касаясь руки Уолтера, — на основном шесте не один крюк, а целых шесть. Гляди, какая красивая шелковая подкладка. А вот кольца, чтобы на ночь можно было вешать занавес.

— Махмуд, мы заживем как короли, — заметил Уолтер. Махмуд хотел продолжить показ всяческих чудес новой палатки и приподнял занавес в задней части юрты, где хранились котелки, ящички с приправами и другие кухонные принадлежности. Он взглянул туда, потом быстро отошел, и занавес упал. Мальчишка пошел к выходу, не глядя в глаза Уолтеру, как будто что-то скрывая. Уолтер сразу заподозрил неладное, а потом просто пришел в ужас. Он уселся, прижавшись спиной к центральному шесту, и, глядя на занавес, позвал:

— Мариам! Ответа не было.

— Можешь выйти. Мне кажется, что тебе там не очень удобно.

Занавес качнулся, и в щель показалось лицо девушки. Потом она вышла с видом напроказившего школьника и скромно уставилась в землю.

— Ты не смогла найти тех людей, которые должны были проводить тебя в Марагу? — спросил Уолтер.

Мариам покачала головой.

— Я видела дядю, — грустно ответила она. — Он сам явился за мной. Мы с ним поговорили, и потом… Потом я от него удрала. — Она повысила голос. Было видно, что девушка очень переживает. — Уолтер, я его испугалась! Он очень похож на Антемуса, только старше и более жестокий! Я ни о чем не думала, просто убежала. Это был порыв. Когда я его увидела, то страшно перепугалась и побежала прочь, даже не понимая, что делаю. Я скрылась от него в толпе, но не знала, куда мне идти. И пришла к вам.

— Откуда ты узнала, что это наша юрта?

— Я не могла найти старую юрту и отправилась к одному из слуг Антемуса. Этот старый слуга всегда хорошо ко мне относился и даже иногда помогал. Он сказал, что теперь это ваша юрта.

Уолтер начал размышлять о том, что же им делать дальше. Его охватил ужас из-за внезапного возвращения девушки. Она все поняла и упала перед ним на колени.

— Господин Трис меня не узнал, — робко сказала она. — Всем известно, что у вас два черных мальчишки, и люди подумают, что я один из них. Меня никто не найдет.

— Тебя пока никто не подозревает, но ты ведь пряталась всего один день. Нам дальше не может так везти!

— Да! Да! Нам повезет! — Девушка крепко сжимала Уолтеру руку и умоляюще смотрела ему в глаза. — Пока я пряталась за занавеской, я все время думала об этом. Никому в голову не придет искать меня в караване. Антемус не поедет с караваном, а остальных это не интересует. Уолтер, меня никто не увидит. Этим людям вы не нравитесь, потому что вы — христиане, и они не станут с вами общаться. Вы всегда должны будете ехать позади всего каравана и ставить палатку на ночь за пределами лагеря. Мне будет нетрудно скрываться от людей. Конечно, придется быть очень осторожной. Нельзя разговаривать с другими слугами. И если поблизости появится кто-нибудь, я должна низко наклонять голову.

— Твои синие глаза легко могут тебя выдать.

— Я всегда буду смотреть в землю и надвигать на лицо шапку. Пожалуйста, Уолтер, вы — моя единственная надежда!

В это мгновение появился Тристрам. Увидев Мариам, он буквально превратился в соляной столб. От удивления он открыл рот, потому что, конечно, не ожидал ее здесь снова увидеть. В глазах у Триса засветилась радость, и он начал хохотать и громко хлопать себя по ляжке.

— Мариам! — воскликнул Трис. — Ты у нас! Клянусь святым Кристофером, я очень рад! Мне было не по себе, когда я думал о том, что ты одна отправилась в Марагу! Я так переживал, когда тебе пришлось оставить нас!

Девушка не понимала, о чем говорил Трис, но видела радость в его глазах. Мариам поднялась и подбежала к юноше, взяла его за руку и воскликнула:

— Господин Тристрам, ты мне рад. Я это вижу. О, пожалуйста, уговори господина Уолтера, чтобы он мне позволил остаться.

Тристрам улыбнулся Уолтеру и спросил:

— Что она говорит, Уолт? Кажется, она очень волнуется, бедняжка. Я не знаю, что ты по этому поводу думаешь, но я очень рад ее снова видеть. Это точно! Я могу сказать, что ей не следует идти к своему дяде Михаилу Такагало. Его имя свидетельствует о том, что он жестокий и к тому же мошенник. Кроме того, он не настоящий ее дядя. Все эти жадные греки не одной с ней крови. Девушка — англичанка. Уолт, мы не можем оставить ее в беде!

Уолтер считал так же, но у него были серьезные соображения против того, чтобы оставить девушку в лагере.

— Трис, они найдут ее здесь, — мрачно сказал он. — Мы не можем подвергать ее жизнь угрозе попасть в лапы этих негодяев.

— Нам не следует останавливаться там, где ее могут узнать. Почему бы нам не отправиться в путь одним? У тебя еще сохранилось золото. Мы сможем прибыть в Китай раньше каравана.

Уолтер засмеялся:

— Трис, ты не заметил охрану перед нашей юртой? У нас нет ни единого шанса. Баян об этом побеспокоился.

— Тогда нам придется путешествовать с караваном и принять на себя риск. Разве мы этого побоимся? Сегодня я тоже рисковал. Нет — мы вместе рисковали. Я заметил, как ты встал рядом со мной. Пусть они все изжарятся в аду! Мы были до сих пор вдвоем. Теперь нас будет трое.

Мариам рыдала, крепко держа Триса за рукав. Уолтер поднялся и подошел к ним.

— Хорошо, Трис. Мы попытаемся добраться до Китая. Все втроем.

Мариам повернулась и посмотрела на молодого человека. Он говорил по-английски, но она уловила смысл по изменившемуся выражению его лица. Девушка продолжала рыдать, но теперь это были слезы облегчения. Она упала на колени и стала целовать Тристраму руку, восклицая:

— Благодарю! Благодарю тебя! Тристрам сильно покраснел.

— Хватит. Перестань. Не стоит меня благодарить подобным образом. — Он радостно улыбнулся Уолтеру: — Она так счастлива, бедняжка! Уолт, нам нужно хорошо с ней обращаться, и мне кажется, что мы должны что-то придумать, чтоб взять ее с собой в Англию.

Мариам поднялась, желая поблагодарить и Уолтера. Он повернулся и, отойдя в другой конец палатки, стал с интересом рассматривать бронзовую арабскую лампу. Он опять почувствовал себя чужим. Это чувство было знакомо ему с детства, и теперь оно снова вернулось. Уолтер думал, что девушка всегда будет сравнивать его отношение с поведением Триса и что он перед ней предстал слишком осторожным и равнодушным. Уолтер попытался оправдаться перед собой: ведь кто-то должен думать о практических вещах.

Мариам робко последовала за ним и проговорила:

— Уолтер, я хочу тебя поблагодарить.

— Тебе следует за это благодарить моего друга, а не меня.

— Нет, нет! — воскликнула девушка. — И тебя тоже. Я от всей души тебе благодарна.

— Так, ну, значит, все решено, — громко сказал Тристрам.