Женщина ночи - Нэнси Прайс

Мэри снова посмотрела в окно, по стеклу которого струились капли дождя.

– Меня досаждают писатели и исследователи, которые хотят заняться написанием биографии Рэндела.

– Отказывайте всем. Скажите им, что вам очень тяжело говорить о нем. Оттягивайте время, обещая, что когда-нибудь вернетесь к этому вопросу.

– Но они публикуют статьи, где исследуют его творчество в свете его психического заболевания! Это же мои книги, мое творчество! Они охотятся за фактами его биографии, их интересует все – его родители, дети… И они пишут о том, как его жизнь отразилась в его книгах! В его работе! Что за чепуха! Это же моя работа!

Джордж вздохнул:

– Но в этом же есть и положительная сторона для вас. Давайте посмотрим на это так – они же не потрошат ваше прошлое с целью вынюхать факты вашей биографии: были ли вы в любовных отношениях с вашим отцом, или не являетесь ли вы тайным алкоголиком, или получаете ли вы наслаждение, избивая каждую пятницу собственных детей, или переспали ли вы с каждым мужчиной в вашем квартале…

– Нет, – сказала Мэри.

– Значит, вы свободны, оставаясь в тени. Вас не трогают, и слава Богу! – Джордж сделал паузу. – Вы вполне можете фигурировать в «Хозяине» в качестве редактора, кем вы, помимо всего остального, по праву можете называться. И еще запомните одну вещь – мы с вами в первую очередь говорим о деньгах. О больших деньгах за «Хозяина». Это шестизначная цифра. Вы станете очень богатой женщиной.

Какое-то время Мэри молчала. Потом спросила:

– Такая большая сумма?

– Да, – сказал Джордж. – И она не включает в себя многие вещи – например, гонорары за перевод книги или за фильм, снятый по ней, или ее переиздание. Это все дополнительные доходы.

– А что насчет моей новой книги?

– Это очень просто! Мы можем сказать, что он продолжал диктовать до конца своих дней. Он много диктовал вам, словно предчувствуя свой конец…

Мэри повесила трубку.

Она долго смотрела в окно на голубые канадские ели, мокрые от дождя.

Потом она упала на кровать и зарылась лицом в ладони.

ГЛАВА 27

Мэри долго пролежала так, слушая, как идет дождь.

Стало смеркаться, когда Мэри встала с кровати, поправила измятое покрывало и умылась. Потом она нанесла на лицо косметику, надела хлопчатобумажную блузку, брюки и босоножки.

– Шестизначная цифра, – сказала она своему отражению в зеркале.

Она спустилась вниз, открыла холодильник и налила себе стакан молока. Отрезав ломоть хлеба, она села, поджав ноги, на диван и принялась есть хлеб, отхлебывая из стакана молоко.

– Тысячи и тысячи долларов, – сказала она спустя некоторое время. – Дети закончат образование.

Камин, который так часто зажигал Пол, теперь не горел. Она вспомнила, как они сидели перед ним, и огонь играл в его серебристых волосах. Как он смотрел на нее своими голубыми глазами…

Ее воспаленные глаза уже высохли от слез, после того как она оплакала свою мечту о собственных книгах. Мечта оказалась хрупкой и фантастической. Она встала с дивана и прошла по комнате, произнеся слово «известность» так, как будто прощалась с ним.

«Если хотите писать – пишите! Все ваше время будет принадлежать вам. Вы будете свободны!» – вспомнила она слова Джорджа Бламберга. Она поднялась наверх и остановилась в дверях своего кабинета. Главы ее нового романа лежали на столе и на подоконнике аккуратными стопками. Предложение на листе в пишущей машинке было не закончено – она оставила работу, когда позвонил Джордж Бламберг.

Мэри вспомнила Пола. Какой теплотой веяло от него, когда он находился рядом. Она вспомнила, как он сутулил плечи и поднимал подбородок, когда смеялся, и как обхватывал руками коленки, когда был задумчив. Лицо его бледнело, когда он злился…

Мэри облокотилась о стенку и закрыла глаза. «Мэри Квин – писатель. Мэри Квин – обладатель премий, голос своего поколения, писатель восьмидесятых…» – повторила она про себя.

В дверь позвонили.

Мэри встрепенулась и бросилась к зеркалу. Она привела в порядок свои волосы, потом открыла окно в спальне и, выглянув, крикнула:

– Кто там?

– Это Пол, – донесся из-за навеса над крыльцом знакомый голос.

– Сейчас открою, – крикнула она и закрыла окно. Сегодня утром она принимала ванну. Волосы были чистые.

– Решил проведать тебя, – сказал Пол. Его взгляд не изменился – голубые глаза все так же излучали теплоту, а губы слегка улыбались. Он был одет в симпатичную рубашку и голубые брюки.

– Я была все время так занята. Заходи. Садись.

Он сел на диван рядом с ней и достал из кармана письмо.

– Я хотел, чтобы ты взглянула на него, прежде чем я его кому-нибудь покажу.

Мэри стала читать письмо, которое он протянул ей. Пол заметил про себя, что она выглядит уставшей и подавленной.

– Это мой единственный шанс получить постоянную работу в университете, стать членом факультета, профессором и обеспечить себя тем самым на всю жизнь, – сказал Пол, забирая обратно письмо. – Я бедный фермерский парень, и ты знаешь, что это означает.

Мэри продолжала молча сидеть рядом с ним.

– Ты знаешь, что я фанатик Рэндела. Я обожаю его с тех пор, как прочел первую строчку его книги. И ты знаешь, как многим я тебе обязан, – ты мне так помогла. Именно мои идеи о его творчестве, о которых я сообщил в издательство, послужили причиной этого предложения. И все эти идеи пришли мне в голову только благодаря тебе.

Дождь проводил полосы по стеклам в окнах гостиной. Его капли серебряными нитями растекались по стеклам в свете электрических огней.

– Я был честен с тобой. Ты знаешь, что последние десять лет я мечтал только лишь об одном – стать биографом Рэндела.

Мэри молчала.

– Ты выглядишь такой усталой. Что случилось? – спросил Пол.

– Я писала.

– Стихотворения? Это то, чем ты занимаешься в своей таинственной комнате наверху?

– Я пишу… рассказ, – сказала Мэри.

– Рассказ? Ты пишешь прозу?

– Так, пытаюсь пробовать. – Сейчас лицо Мэри было наполовину прикрыто ее короткими волосами. – Агент Рэндела сомневается, что сможет продать его. Я говорила с ним сегодня.

– Ради Бога, не переживай так из-за этого. – Пол обнял ее за плечи. – Это ведь только начало. Никто из начинающих не может быть уверен, что сразу получит признание! – Мэри слегка улыбнулась, слушая его утешения. – Я знаю, что тебе сейчас надо, – это хороший глоток виски!

– Я не пью крепких напитков, – сказала Мэри, смахнув незаметным движением набежавшую слезу. – Выпей без меня. Ты знаешь, где стоит бутылка.

– Нет, ты обязательно должна выпить. Вспомни альпинистов. Когда они пропадают, а потом их находит собака, что обычно висит у нее на шее? Фляга с чаем? Нет. С виски!