Безнадежность - Коллин Хувер

Он кивает с серьёзным выражением лица. Мгновение испытующе смотрит на меня, потом берёт мою руку и переплетает наши пальцы.

— Скай, я хочу заняться с тобой любовью. И думаю, ты тоже этого хочешь. Но сначала мне нужно, чтобы ты кое-что поняла. — Он стискивает мою ладонь и сцеловывает со щеки очередную слезу. — Знаю, тебе трудно разрешить себе чувствовать. Ты так долго училась блокировать эмоции каждый раз, когда до тебя кто-то дотрагивался. Но знай: когда ты была маленькой девочкой, на самом деле, тебя ранило не то, что физически делал с тобой отец. Твоё сердце было разбито потому, что он разрушил твою веру в него — человека, которого ты считала своим героем, перед которым преклонялась. Это худшее из всего, что может испытать ребёнок по милости взрослого, и мне невозможно представить, насколько это страшно. Но запомни: что бы он с тобой ни творил, это не имеет никакого отношения к нам. Я прикасаюсь к тебе только потому, что хочу сделать тебя счастливой. Я целую тебя только потому, что у тебя самые потрясающие губы на свете, и ты знаешь — я не могу их не целовать. И когда я занимаюсь с тобой любовью — я делаю именно это. Я занимаюсь с тобой любовью, потому что люблю тебя. Все неприятные ассоциации в твоей жизни, связанные с физическими прикосновениями, неприменимы ко мне. К нам неприменимы. Я дотрагиваюсь до тебя, потому что люблю. Других причин не существует.

Эти нежные слова вливаются в моё сердце и успокаивают нервы. Он мягко целует меня, и я расслабляюсь под его рукой, которая прикасается ко мне только потому, что он меня любит. И полностью растворяюсь в нём, позволяя своим губам следовать за его губами, своим рукам — переплестись с его руками, подчиняя ритм своих движений его ритму. Я готова пережить этот опыт, погружаюсь в него целиком, только потому что хочу этого. Других причин нет.

— Люблю тебя, — шепчет он.

Всё время, пока он дотрагивается до меня, исследуя моё тело пальцами, губами, взглядами, он повторяет снова и снова, как сильно меня любит. И на сей раз я не ускользаю, остаюсь с ним, стремясь почувствовать каждое прикосновение, слышать каждое его слово. И когда он наконец отбрасывает в сторону обёртку и во всеоружии устраивается сверху, он с улыбкой смотрит на меня и поглаживает моё лицо кончиками пальцев.

— Скажи, что любишь меня, — просит он.

Я удерживаю его взгляд с незыблемой решимостью, желая, чтобы он почувствовал, насколько я искренна сейчас.

— Я люблю тебя, Холдер. Так сильно! И хочу, чтобы ты знал… Хоуп тоже тебя любила.

Его лоб разглаживается, а из горла вырывается выдох облегчения, словно он сдерживал дыхание все тринадцать лет в ожидании именно этих слов.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты почувствовала, что сделала сейчас для меня.

Он стремительно накрывает мой рот своим — ох, этот неповторимый, сладчайший вкус его дыхания — и в то же мгновение входит в меня, заполняя меня чем-то гораздо большим, чем он сам… заполняя меня частью нашей общей вечности. Я обнимаю его плечи и двигаюсь с ним в едином ритме. И я чувствую всё. Каждое великолепное мгновение.

Понедельник, 29 октября, 2012

9:50

Поворачиваюсь набок — Холдер сидит рядом на кровати и смотрит на экран своего телефона. Когда я потягиваюсь, переключает внимание на меня и наклоняется для поцелуя, но я быстро отворачиваю голову.

— Утреннее дыхание, — бормочу я, вскакивая с кровати.

Он смеётся и снова обращается к мобильнику. Ночью в какой-то момент я надела футболку — совершенно не помню, когда. Снимаю её и отправляюсь в душ. Закончив, возвращаюсь в комнату и обнаруживаю, что Холдер упаковывает вещи.

— Что ты делаешь? — интересуюсь я, наблюдая, как он складывает мою футболку и засовывает её в сумку. Он бросает на меня взгляд и возвращается к одежде, разложенной на кровати.

— Детка, мы не можем оставаться здесь вечно. Нам нужно решить, как поступить дальше.

Я делаю несколько шагов в его сторону, чувствуя, как начинает колотиться сердце.

— Но… но я ещё не знаю. Мне даже пойти-то некуда.

Почувствовав панику в моём голосе, он обходит кровать и обнимает меня.

— Скай, у тебя есть я. Успокойся. Мы можем вернуться ко мне домой и всё обдумать. И потом, мы оба ходим в школу. Нельзя же всё бросить, и мы точно не сможем оставаться в гостинице до конца своих дней.

При мысли о том чтобы вернуться в тот город и оказаться всего в двух милях от Карен, я начинаю нервничать. Боюсь, что оказавшись так близко от неё, не выдержу и брошусь выяснять отношения, но к этому я пока не готова. Мне нужен всего-то один день. Увидеть свой старый дом — может, это вызовет проблески новых воспоминаний. Не могу полагаться на Карен, нет никакой гарантии, что она расскажет всю правду. Сначала попытаюсь сама выяснить как можно больше.

— Ещё денёк, — прошу я. — Пожалуйста, давай останемся на один день, а потом уедем. Мне необходимо во всём разобраться, а для этого нужно ещё раз поехать к дому.

Холдер отстраняется от меня, качая головой.

— Ни за что! — отрезает он твёрдо. — Ты туда не вернёшься. Я не намерен снова подвергать тебя такому риску.

Я кладу ладони на его щёки и пытаюсь урезонить:

— Мне это нужно, Холдер. Обещаю, что не выйду из машины. Клянусь! Но прежде чем мы уедем, мне нужно снова увидеть дом. Я ведь так много всего вспомнила, когда оказалась там. Я просто хочу выудить из себя ещё хоть сколько-нибудь воспоминаний, прежде чем ты увезёшь меня обратно и мне придётся решать, что делать дальше.

Он вздыхает и начинает мерять шагами комнату, не желается поддаваться моей отчаянной мольбе.

— Пожалуйста, — повторяю я, зная, что он не в состоянии пренебречь просьбой. Он медленно поворачивается к кровати и запихивает сумки в шкаф.

— Ладно. Я обещал, что сделаю всё, что ты сочтёшь необходимым. Но вещи развешивать обратно уже не стану, — заявляет он, указывая на сумки.

Я со смехом бросаюсь к нему и повисаю у него на шее.

— Ты лучше всех, ты самый понимающий бойфренд на белом свете!

Он вздыхает и обнимает меня в ответ.

— Нет, не так, — говорит он, прижимаясь губами в моему виску. — Я самый слабохарактерный бойфренд-подкаблучник на белом свете.

Понедельник, 29 октября, 2012

16:15

Мы сидим в машине напротив моего бывшего дома уже минут десять, и именно этот момент мой отец выбирает для того, чтобы подъехать к зданию. Как только полицейский автомобиль останавливается у въезда в гараж, Холдер поднимает руку к ключу зажигания.

Я накрываю его пальцы дрожащей ладонью.

— Подожди. Хочу посмотреть на него.

Холдер со вздохом откидывает голову на спинку кресла, отлично понимая, что нам следует немедленно уехать, но понимая также, что я ни за что ему этого не позволю.

Отрываюсь от Холдера и возвращаюсь взглядом к патрульной машине, припарковавшейся на подъездной дорожке с противоположной стороны улицы. Открывается дверца, выходит человек в полицейской форме. Он стоит спиной к нам и держит около уха сотовый телефон. Разговаривая с кем-то, притормаживает посреди двора и не торопится войти в дом. Глядя на него, я не ощущаю в себе никакой реакции. Вообще ничего… пока он не поворачивается к нам лицом.

— О Господи! — шепчу я. Холдер бросает на меня вопросительный взгляд, но я лишь качаю головой. — Ничего. Просто он выглядит таким знакомым. Я не помнила его лица, но, встретив на улице, наверняка узнала бы.

Мы продолжаем наблюдать. Пальцы Холдера так крепко стискивают руль, что аж костяшки побелели. Я опускаю взгляд на свои руки и обнаруживаю, что они так же нервно сжимают ремень безопасности.

Мой отец отнимает от уха телефон и опускает его в карман. Движется в нашем направлении, и пальцы Холдера немедленно ложатся на ключ зажигания. Я сдавленно ахаю, надеясь, что он не заметил, как мы за ним следим. Одновременно поняв, что мой отец всего лишь шёл к почтовому ящику у въезда во двор, мы расслабляемся.

— Ну что, может, хватит? — цедит Холдер сквозь стиснутые зубы. — Я на пределе. Если останусь тут хотя бы на секунду, выскочу из машины и надеру ему задницу.

— Ещё чуть-чуть, — отвечаю я.  Оставаться здесь рискованно — Холдер может натворить глупостей, но я почему-то не могу уехать. Слежу, как отец проверяет содержимое почтового ящика, идёт к дому, и в этот момент меня пронзает ужасная мысль.

Что если он снова женился?

Что если у него появились другие дети?

Что если он делает с ними то же самое?

Я отрываю внезапно вспотевшие ладони от ремня и вытираю их о джинсы. Руки начинают трястись даже больше, чем прежде. В голове лишь одна мысль: я не могу позволить ему вот так запросто уйти. Возможно, теперь он калечит кого-то ещё. Мне необходимо знать. Я в долгу перед самой собой и любым другим ребёнком, с которым мог контактировать мой отец. Я обязана убедиться, тот ли он отвратительный монстр, который живёт в моих воспоминаниях. И чтобы знать наверняка, я должна встретиться с ним, поговорить. Мне необходимо понять, почему он так со мной поступал.