Всегда говори «Всегда» – 4 - Татьяна Устинова

– Опять какой-то экстрим? – спросила Ольга, когда Погодин в лифте дома на проспекте Ветеранов нажал кнопку десятого этажа.

– Не волнуйтесь, никакого экстрима! Это сюрприз. Обожаю делать сюрпризы!

Ольга подумала, что сейчас – после оскорбительной забывчивости Барышева, в джинсах, свитере и удобной обуви – она и от экскурсии по петербургским крышам не отказалась бы. Чтобы отвлечься, чтобы в голову не лезло пошлое «как он мог»!

Но крыша не состоялась. Егор позвонил в обитую стареньким дерматином дверь.

На пороге возник маленький старичок – с молодыми глазами, в стеганом жилете и малиновом берете художника. Он замер, восхищенно глядя на Ольгу.

Егор, спрятавшийся за шахтой лифта, выглянул и спросил:

– Андрей Палыч, пустите в гости?

– Егорушка! – звонко воскликнул старик. – Ты?! И с такой прекрасной музой! Милости прошу!

Теплое чувство, которое захлестнуло Ольгу в этой квартире, стоило всех экстремальных прогулок…

Ей показалось – время вернулось назад, и она очутилась в мастерской Григория Матвеевича.

Мольберт возле окна, палитра и кисти, запах масла и недописанная картина на грубом холсте – полупрозрачный пейзаж, дрожащий, дышащий, немного импрессионистский, с намеренно легкими, ненасыщенными мазками. Это был вид из окна этой квартирки на Полежаевский парк и речку Дудергофку.

Андрей Палыч так быстро накрыл круглый стол в центре комнаты, словно готовился к приходу гостей.

Ольга с закрытыми глазами могла перечислить все, что там было: печенье, варенье, чай, чашки с блюдцами гэдээровского фарфора. Все, как у Григория Матвеевича… Даже скатерть такая же, с кисточками.

На стене среди череды пейзажей выделялась картина – Петербург, дождь и одинокая фигурка девушки под зонтом. Ветер безжалостно трепал платье, заламывал зонтик, сушил слезы и тут же швырял в лицо холодные капли дождя. «Одиночество», – прочитала Ольга название и почувствовала подступившие слезы.

Самолет прилетел по расписанию, а его нет…

– Сколько Егорку уговаривал учиться живописи дальше, не уговорил! – разливая чай, сокрушенно приговаривал Андрей Павлович. – Молодой! Хочет быстро зарабатывать! Что ж, тоже правильно… Но вижу, вкус я в нем воспитал! Какую королеву привел!

– Андрей Палыч, не смущайте Ольгу! Она – мой партнер по бизнесу. И между прочим, замужем.

Погодин отодвинул стул с высокой спинкой, приглашая Ольгу садиться. Она с трудом оторвала взгляд от «Одиночества» и подошла к столу. Так и есть – варенье в хрустальной вазочке, печенье на резном серебряном подносе и чай – крепкий, красный – в широких, почти квадратных немецких чашках.

– Оленька! Как же! И вы – в бизнесе?!

– А что в этом такого? – улыбнулась она.

– Невозможно поверить! Что за времена наступили?! Богиня, муза! Да вас в музее выставлять надо как Венеру Милосскую! А вы – в бизнесе! – Он так искренне удивился и возмутился, что Погодин и Ольга расхохотались.

– Вы еще больше удивитесь, Андрей Палыч. Я ведь тоже живописи училась.

– Да?! – Художник замер, потом сам положил Ольге в розетку вишневого варенья – с горкой. – А впрочем, это видно. Видно, что вы – художник, Оля. Огонек такой особый в глазах. Он – навсегда!

Погодин вдруг встал и включил патефон, который Ольга не сразу заметила. С потрескивающей старой пластинки по комнате полились звуки фортепиано Эрика Сати[3]…

– Чудесный вечер, спасибо, Егор, – сказала Ольга, когда Погодин поцеловал ей руку, прощаясь у гостиницы.

– Вы не жалеете, что согласились поехать со мной?

– Нет! Вы даже не представляете, что для меня сделали!

– До следующей встречи?

– До следующих встреч! – Она махнула рукой и скрылась за массивной дверью.

Вот как это у нее получалось – ничего особенного не делая, пробудить в нем самые яркие и как будто первые чувства?!

Словно ему восемнадцать, словно он без ума, опять беден и впервые влюблен…

Егор сел за руль и, рванув с места, подумал: «Она будет моей. Чего бы мне это ни стоило».

Светлая радость от встречи с Андреем Павловичем переросла в непреодолимое желание немедленно уехать домой.

Гостиничный номер с бутылкой шампанского, двумя бокалами и живописными фруктами в корзинке навевал такую тоску, что ночью Ольга даже всплакнула.

Венчание и медовый месяц – глупая романтическая фантазия. Странно, что она пришла ей в голову во время командировки.

Ближайший самолет был в восемь утра.

Она вызвала такси, оставила ключ у портье и отправила Сергею сообщение с номером рейса…

Утро выдалось солнечное, а таксист попался болтливый. Он изложил Ольге свою точку зрения на ситуацию на Ближнем Востоке, пожаловался на тещу, которая «на старости лет вышла замуж за ровесника дочери», провел анализ роста цен на бензин за год и безо всякого перехода принялся вдруг кричать, поглядывая в зеркало заднего вида:

– Да куда ты лезешь?!

– Что там? – Ольга оглянулась и увидела серебристый «Мерседес», который нагло, напористо вклинивался в поток, забирая вправо и прижимая такси к обочине.

– Остановите, пожалуйста! – попросила Ольга водителя.

Тот хмыкнул и притормозил.

Егор выскочил Ольге навстречу с таким видом, будто вся его жизнь зависела от того, догонит он ее или нет.

– Егор!.. – Ольга испугалась его бледности, его горячности и молящего взгляда, в котором не осталось ни капли привычной самоуверенности и насмешки. – Что случилось?

– Оля… простите… Я… – Он задохнулся, будто не на машине ее догонял, а бегом бежал полгорода. – Я просто хотел еще раз увидеть вас!

Это был худший ответ из всех, какие она боялась услышать. Ольга надеялась, да нет, была уверена, что легкий флирт, на который до сих пор осмеливался Погодин, всего лишь часть деловых отношений, безобидная игра и проявление дружеской, партнерской симпатии.

Но эта погоня не вписывалась в такую игру. Эта погоня сильно смахивала на неконтролируемые эмоции.

– Я не понимаю, – тихо сказала она, хотя… конечно же, все поняла.

– Я хотел с вами попрощаться! Услышать голос! Увидеть… Я не могу вас отпустить, вы понимаете?! Я не могу остаться без вас!

Он нес чушь и краснел, как мальчишка. Он оказался совсем не плейбоем, не директором крупной преуспевающей фирмы, он вдруг в одно мгновение стал пацаном, которого впервые охватили сильные чувства.

Поэтому Ольга не решилась осадить его резкостью, развернуться и сесть в такси. Как можно мягче, почти сочувственно, она сказала:

– Вы не должны были приезжать. Прощайте!

– Подождите! – взмолился Погодин. Он метнулся к машине и достал оттуда картину – ту самую, «Одиночество». – Это Андрей Павлович… для вас! Возьмите, не обижайте его!