Тяжелая корона - Софи Ларк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Доброе утро, — говорю я.
Миколаш подходит к бару под пыльными окнами из свинцового стекла, чтобы налить себе виски. Не спрашивая, он наливает и мне тоже.
Я забираю стакан у него.
Миколаш поднимает бокал и говорит: — За Энцо.
Я поднимаю свой бокал в ответ, мое горло слишком пересохло, чтобы говорить.
Мы оба пьем.
Миколаш садится на диван напротив меня, ставя свой бокал на приставной столик.
— Мои соболезнования, — говорит он.
— Спасибо тебе.
Мне приходит в голову, что из всех людей, которых я знаю, Миколаш, возможно, лучше всех понимает боль, которую я испытываю. В конце концов, он тоже потерял своего приемного отца, человека, которого любил и уважал.
Однако я не знаю, побудит ли это его помочь мне, учитывая, что именно Данте застрелил Тимона Заджака.
— Что я могу для тебя сделать, Себастьян? — он говорит.
Я обдумал множество способов, которыми мог бы изложить свою просьбу. Я снова и снова прокручивал это в голове во время долгой поездки сюда.
В конце концов, я решил быть прямолинейным и абсолютно честным. Я знал, что Миколаш раскусит все остальное.
— Я хочу убить Алексея Енина, — говорю я. — Также его сына Адриана. Его солдата Родиона. И столько остальных его людей, сколько смогу. Я хочу отомстить за то, что они сделали с моим отцом, и с Неро, и с моими друзьями Джованни и Броуди. Я хочу справедливости за клятву крови, которую он нарушил.
Миколаш слушает, неподвижно и невыразительно. Он не отвечает, ожидая, что я продолжу.
— Енин — наш общий враг. Он затаил обиду и нарушил клятву. Он, вероятно, винит тебя в смерти Коли Кристоффа также сильно, как и мою семью. Он, вероятно, еще больше винит Гриффинов. Я верю, что он попытается напасть на тебя и Гриффинов по очереди, как только уничтожит мою семью.
Миколаш делает еще один глоток своего напитка, размышляя. Он осторожно вращает бокал, так что янтарная жидкость скользит по кругу стакана.
— Это я нарушил свое соглашение с русскими, — говорит он. — Когда я влюбился в Нессу.
— Вот что я имею в виду, — говорю я. — Алексей Енин не прощает.
— Я тоже, — холодно говорит Миколаш. — Братва заключила сделку с моими солдатами за моей спиной. Они убедили некоторых моих людей предать меня.
Он снова смотрит на свой напиток, хотя я знаю, что на самом деле он обдумывает мое предложение. Он ставит стакан на столик с резким стуком.
— Однажды я встретил Алексея Енина, — говорит он. — В Москве. Я был там с Тимоном Заджаком. Енин едва взглянул на меня, а с Тимоном он был высокомерен и груб. Я не удивлен, что он нарушил клятву крови, у него нет уважения к традициям. И чести тоже нет. Ты знаешь, что он работал на КГБ, охотился на Братву? Только для того, чтобы стать паханом. Они должны были отрезать ему руки и выколоть глаза, прежде чем вытатуировать эти звезды у него на плечах.
Его голос ледяной, без намека на эмоции. Он поднимается с дивана, и я делаю тоже самое. Миколаш протягивает мне свою тонкую татуированную руку.
— Я помогу тебе отомстить. Я хочу, чтобы вся территория Енина была присоединена к моей. Это моя цена.
Я немедленно пожимаю ему руку, не имея ни малейшего желания торговаться. Его предложение более чем щедрое.
— Я думаю, мы хорошо сработаемся вместе, — говорю я.
Миколаш одаривает меня тонкой улыбкой.
— Если мы этого не сделаем, то, вероятно, оба окажемся мертвы, — говорит он.
22. Елена
Я не собиралась сбегать из камеры. Я была готова доверить свою судьбу в руки Себастьяна, так или иначе.
Но теперь я не могу избавиться от гложущего меня страха.
Себастьян собирается пойти на кровавую расправу, стремясь отомстить. Я не могу винить его за это, он заслуживает возмездия.
Но я не могу просто сидеть и ждать, чтобы увидеть, кто будет жить, а кто умрет.
По крайней мере, я могла бы найти своего брата. Я могла бы умолять Адриана уйти от моего отца. Может быть, если Себастьян убьет папу, Родиона и остальных bratoks, он будет доволен. В конце концов, Адриан не стрелял ни в кого, кого любил Себастьян.
Я знаю, что мой брат сожалеет о том, что он сделал. Я увидела нерешительность в его глазах, когда он приставил пистолет к голове Себастьяна. Вот почему он избегал меня за несколько недель до свадьбы. Ему не понравился план. На самом деле он не хотел быть частью этого, я уверена в этом.
Я думаю, он бы ушел сейчас, зная, что мой отец обречен.
Или, по крайней мере, я надеюсь, что так и произойдет.
Я даже не могу допустить возможности, что от руки моего отца может пасть Себастьян.
Итак, как только Себастьян снова покидает мою камеру, я начинаю искать способ сбежать.
Мои возможности ограничены.
Меня отковали от стены. Но здесь нет окон, чтобы вылезти наружу, и нет возможности проложить туннель через стены или пол. Я глубоко под домом Галло, в комнате, сделанной из твердого цемента.
Дверь, кажется, мой единственный вариант. Она сделана из стали. Когда она открывается, я слышу глухой стук тяжелого магнитного замка.
Себастьян осторожен, когда входит и выходит. Грета в меньшей степени.
У меня нет намерения нападать на нее, она была слишком добра ко мне, чтобы сделать это, не говоря уже о том, что это разозлило бы Себастьяна. Но, возможно, я могла бы использовать ее безразличие в своих интересах.
В следующий раз, когда Грета приносит мне еду, я долго ем курицу и ризотто, которые она так мастерски приготовила.
— Тебе это не нравится? — спрашивает Грета.
— Нравится, — говорю я. — Я просто наелась. Ты не возражаешь, если я оставлю это, чтобы поесть немного позже, пока буду читать?
— Конечно, — говорит Грета, вставая и отряхивая руки. Мой матрас установлен прямо на полу, и здесь, кажется, вечный слой бетонной пыли, несмотря на то, что я уверена, что трудолюбивая Грета его подмела.
Она оставляет меня одной читать.
У меня нет намерения брать в руки книгу. Как только она уходит, я беру тарелку со своего подноса и переворачиваю ее.
Конечно же, я нахожу большую прямоугольную наклейку, приклеенную
