Дорога без возврата - Ма Лернер

— Почему? Я так понимаю, что разные маги-Черепахи там не диво и практически все меченые?

— Рафик, давай ты мне подробно расскажешь что у кого из твоей команды за меченость... Нет желания?

Вот и я лучше помолчу, со временем, может, узнаешь сам и вряд ли захочешь делиться с посторонними. Там все из одного корня и имеют один общий не очень приятный признак. Если совсем уж прямо, они только выглядят как люди, но не считают себя людьми, даром что мы вполне можем иметь общих детей. Они Народ. А вот Найденыш чистый человек, хотя и с определенными способностями, которые нужно развивать и воспитывать. Такое иногда бывает и хорошо, если мать на месте не удавит. Он ловит эмоции совершенно бессознательно, а любая нянька будет смотреть на него именно, как на урода. Сам понимаешь, какая возможна реакция...

— А Черепаха?

— Это очень специфический случай. Она считает себя моей старшей сестрой и вынуждена терпеть мои некоторые заскоки в промежутках между воспитательным процессом, которому она предается по малейшему поводу.

Но она еще очень любопытная и думает, что чем больше она узнает, тем сильнее станет в магическом плане. Собственно не так уж она и не права, кое-что уже использовала из обычной книжки. Сапковский ей недаром полюбился. А еще она прекрасно знает, что границы моего терпения не безграничны. Так что в ней есть определенная готовность принимать каждого в том виде, в котором он существует. Не по обязанности, а по собственному желанию. Короче, есть только несколько разумных, которым я доверяю полностью, хотя и по разным причинам. Ей — доверяю.

— Разумных, но не людей?

— Мави не человек. От нее много чего можно дождаться, кроме одного — предательства.

Оставим это... Что там с фургонами?

— Есть, командир, — подчеркнуто послушным голосом ответил Рафик и отдал честь.

— К пустой голове руку не прикладывают, — грозно сказал я. — Три наряда вне очереди!

— Так точно, — обрадовался он. — Ты у нас не меньше командира роты, хотя неизвестно еще, насколько привираешь. А я так, приданный контингент для усиления, рангом пониже и пожиже.

Три фургона готовы, в приличном состоянии, — уже серьезным тоном продолжил он, — я все пощупал и проверил. Только грузить и вперед. Лошади не ах, но вполне здоровые. Тебе на них не скачки устраивать. Вот только я не въехал, вас двое, а кто третий поведет?

— А ты мне зачем? — изумился я. — За каждую денежную единицу, киса, я потребую множество мелких услуг. Для начала надо все стволы внимательно посмотреть и патроны не мешает проверить. Работы хватит на всех. Я еще тогда видел, что все больше старье продают.

— Ничего удивительного, сюда все больше из закромов нашей родины попало в перестройку.

— Вот расстрелянные и ржавые мне не нужны. Пусть не новое, но в хорошем состоянии. Там список большой, трудиться будем долго. Потом загрузим, сколько влезет и вместе доедем до места, а там я подамся на ту сторону, а Черепаха останется здесь.

Он посмотрел на меня с сомнением.

— Нормально все будет, меня ждать будут.

— Может все таки стоит позвать моих?

— Только не в этот раз. Тут недалеко, до Мертвой Лощины.

— Ты совсем дурак? — изумленно спросил Рафик и посмотрел на меня как на больного. Первая аномалия, с которой знакомят местных, была Мертвая Лощина. И расположена она совсем рядом — прямо за границей зоны. Отошел километров на пятьдесят от реки и вот она.

Когда-то там был обычный лесок с любезными сердцу российскому березками и прочими осинками. Потом что-то случилось в очень давние времена и заходить в лес стало все равно, что присаживаться на включенный электрический стул в мокрых штанах. Из под земли бил электрический разряд и глупый посетитель, неважно человек или животное, превращался в обугленную тушку. Так что никакая живность там не проживала и даже заходить давно уже не пыталась. А деревья стояли и издалека казалось, что все в полном порядке.

— Скажем так, меня долго учили пользоваться именно такими местами без вреда для здоровья. Так что я знаю, что делаю. Внутрь входить не будем, дойдем до границы и я тебе интересный фокус покажу.

Я глянул на него и добавил:

— А будешь хорошим мальчиком, научу и внутрь заходить. Там опасны не бугры, а ямы. Какой дурак-рейдер сказал, что наступишь на кочку помрешь? Покойники лежат внизу не потому, что упали сверху, а потому что бугры обходить вздумали понизу. Если осторожненько, то можно заходить. Только ничего ценного там все равно нет. Ни малейшего смысла лезть — этим место и хорошо, все обходят стороной.

— Ты прямо кладезь мудрости, — задумчиво пробормотал Рафик. — Только делиться не хочешь.

— С тобой же делюсь? Цени.

Лошади — это труд. Лошади требуют времени. Зато если ты вычистишь стойло, расчешешь гриву и хорошо поработаешь скребницей, не забудешь накормить и напоить своего Прыгуна, то имеешь полное право погладить его по морде и нежному бархатному носу, ощущая его благодарность и бескорыстную любовь. Конечно, он совсем не прочь получить еще и кусок хлеба с солью, но и без него он будет тебя радостно встречать и если придется защищать, а кусать чужих и бить копытами он умеет прекрасно. Нет у него в душе расчета и он тоже один из немногих, которым можно доверять, не думая о причинах. Просто он тебя любит, и все. Кстати и успокаивает такая привычная забота прекрасно, если конечно ты занимаешься своим приятелем, а не полсотней совершенно посторонних жеребцов.

Прокормить его совсем не так просто, как думают горожане. Почти полтонны веса постоянно нуждаются в дозаправке, и он легко может стрескать до ста килограмм травы в день и выпить литров тридцать воды. Так что возле рощ в основном выращивают ячмень и немного овса, нормального хлеба почти не бывает, и это лакомство не только для коней, но и для оборотней, но для коней Народ ничего не жалеет.

Кони не только богатство, кони еще и жизнь. Личный транспорт, грузовик, танк — все это лошади и к их выращиванию, воспитанию и размножению относятся не менее серьезно, чем к собственным родственникам. Длительная селекция лошадям на равнинах обеспечила им не только рост, силу, выносливость и ум, но и дала такие длинные родословные, прекрасно известные каждому хозяину, что испанские герцоги в сравнению с Прыгуном никуда не годятся. У него в родословной множество именитых предков по нескольким линиям.

Старик подарил мне его в качестве первого. Я у него был первым всадником, а он у меня первым настоящим собственным конем. Иногда у меня такое чувство, что Прыгун относится ко мне несколько снисходительно, сравнивая с другими наездниками, где уж мне угнаться за этими — с детства садящимися в седло. Уж что-что, а живозапахи я насобачился различать не только у людей за два года. Но если другой конь посмеет по моему адресу заржать, он его точно покусает. Что позволено Прыгуну, не позволено всякой другой скотине, включая двуногую.

По соседству пристроилась Зоя, занимаясь жеребцом Рафика. Хорошо все-таки иметь дома домового. Я по прежнему не чувствовал ее, только слышал. Сам Рафик ушел встретиться со своими ребятами и поговорить с ними. Впрочем, Вожаком быть тоже не плохо. Где-то там за тридевять земель бродило по пастбищам пара сотен принадлежащих мне лошадей, и было, кому ими заняться.

Возле входа Черепаха демонстративно пошаркала ногами, чтобы обратить на себя внимание, и только потом вошла, встав в картинную позу. Женщины — всегда и везде женщины. Видеть подобное она явно не могла, в зоне пока не появились красиво иллюстрированные журналы, но она точно знала, как встать, чтобы и грудь была подчеркнута, и освещение правильно падало, и нога вроде бы случайно продемонстрирована.

Платье на ней было ситцевое и совсем простое, но очень симпатичное, явно не с чужого плеча, а подогнанное по фигуре. Сколько я ее знал она ходила, в что называется, брючном костюме. В платьях ходят только замужние и дети. Девушка тоже может, но это вроде показа домашности и сигнал отсутствия желания помахать оружием. Паук хоть и не воин, ходит в брюках, но выделяется он четко по отсутствию любого оружия длиннее обычного ножа.

— Мда, — сказал я. — Выглядишь ты просто замечательно, но вот это тебе зачем?

— А тут все так ходят, — сообщила она и вроде только сейчас обратила внимание на небрежно лежащий в руке дулом в небо АКМ.

Прыгун положил голову мне на плечо и тоже уставился на нее, тихо всхрапнув. Я погладил его по морде.

— Мы с Леной сходили, — она запнулась на слове и сказала по русски, — на стрельбище. Лягается как лошадь, синяк наверняка будет, хорошее дело для охоты на кровососов, — она хищно улыбнулась, — но твоя винтовка лучше будет. Я постреляла из такой же.

Я продолжал выжидательно молчать.

— Да ладно, сам говорил не надо выделяться. Что может быть лучше, чем такой вид?