Золотая кровь 3 - Зелинская Ляна

— П — продолжай….

Виго не сводя с Мориса глаз, присел на край стола и скрестил руки.

— Доктор перебрался во флигель и жил там какое-то время. После этого случая его сын стал вести себя очень странно. Сторонился людей, особенно женщин, ловил и мучил птиц, прятался на деревьях, отравил несколько собак. Соседи стали его побаиваться. Однажды он задушил кошку, повесил её на дереве и, вытащив из саквояжа отца скальпель, принялся её препарировать… Когда он попытался перерезать вены другому ребёнку, соседи пригрозили доктору. И после этого мальчик пропал. Доктор Гаспар уехал из Бельграно, а всем сказал, что сын заболел лихорадкой и умер в больнице Святого Себастьяна.

— Выходит, он жив?

— Он жив. Видимо доктор Гаспар решил так избавиться от ненужных слухов и подозрений. Но спустя много лет этот мальчик снова пришёл, чтобы посмотреть на родной дом. Он, конечно, был уже взрослым, но пожилая сеньора его узнала. Я показал ей портрет Хирурга, и она подтвердила, что это он. Его зовут Гектор. Гектор Хуарес, — Морис отхлебнул из стакана и закинул ногу на ногу.

— Вот так поворот, — пробормотал Виго. — Значит Хирург — это родной сын нашего доктора?

— Представь, как я был удивлён! Но дальше больше. Я отправился на остров Дежавю с твоим письмом, и запросил дело Стефена Агриоля. И пока я ждал, то прошёлся и осмотрел этот, так называемый, приют для эйфайров. Я хочу спросить, ты когда — нибудь бывал на этом острове?

— Нет. Никогда. Я же уехал из Акадии до того, как быть посвящённым в управление делами семьи. А что на этом острове?

— Тогда ты, вероятно не знаешь, что приют, это вовсе никакой не приют, а настоящая тюрьма. С камерами, решётками и охраной, и там повсюду сидят люди. Так что, вспомни те слова, что нам говорил Фелипе о Пророке. Пророк обвиняет Агиларов в том, что они держат людей в клетках на этом острове. Так и есть. Это правда.

— Проклятье! — Виго потёр лоб.

— Я сидел и ждал, пока мне принесут дело Агриоля, и рассматривал портрет этого Хирурга. И знаешь, я вдруг подумал, что возможно доктор прятал своего сына именно там! Я показал его портрет охраннику больницы, и спросил, не было ли у них такого пациента. И оказалось, что нет пациента не было, зато есть такой доктор. И он даже живёт на этом клятом острове! И не просто живёт. Он там ещё и работает! — Морис залпом опустошил стакан и поставил его на стол. — И что сейчас он болеет, упал с причала и повредил несколько рёбер. А ты помнишь, я стрелял в него на фиесте? И я ведь попал. Помнишь окровавленные тряпки и бинты в кладовке? И он вытащил из себя пулю вилкой для мяса и крюком из коптильни? Теперь всё встало на свои места — доктор Гаспар был на фиесте. Вот кто его спрятал в кладовке и дал ему бинты, а потом спокойно помог выбраться из особняка. Доктора в тот вечер никто не заподозрил. Он перевязывал Тощего Люка, потом приводил тебя в чувство, потом осматривал убитых грабителей, а потом преспокойно вывез Хирурга в своей коляске, когда все страсти улеглись. Ворота давно были заперты. Его коляску никто не проверял. И помнишь, как он сказал, глядя на портрет собственного сына, что у него все признаки нервного расстройства? И что это какой — то студент-неудачник, который хотел стать доктором, но не смог? Я уверен — доктор в этот момент не врал. Его сын и правда имеет нервное расстройство, и скорее всего, он хотел сделать из него доктора, надеясь найти применение его наклонностям, ведь не зря же Гектор с детства препарировал кошек его скальпелем. Но, видимо, не вышло.

— Чёрт… — пробормотал Виго, тоже взял стакан и налили себе щедрую порцию рома. — Так значит, доктор точно знал, кто покушается на Оливию? Выходит он соучастник?

— Если вообще не он всё это организовал, — добавил Морис, — ведь вспомни, что публиковала газета «Которра» о Хирурге? Видимо доктор Как- то узнал, кто автор статей. И понял, что в конце публикации все улики укажут на него или его сына. Сеньорита Оливия писала завуалированно, но с каждой статьёй все больше становилось понятно. Ведь это с её подачи его стали называть Хирургом, узнали способ убийства. Она привлекла к нему такое пристальное внимание. И она писала, что Хирург собирает компоненты волшебного лекарства из своих жертв, потому что сам неизлечимо болен — всё сходится!

— Значит, доктор Гаспар искал лекарство для своего сына? И он понял, что кровь эйфайров обладает чудесными свойствами? Он сделал эликсир и стал давать его моему отцу, дону Диего, своему сыну и опробовал на себе! А Оливию решил убрать, чтобы не открылись его делишки? Это было нетрудно, он имел свободный доступ в особняк и знал, как тут всё устроено. Змея жила у него в больнице и тот яд из лягушки, я уверен, тоже из его террариума! Но вот как Оливия узнала обо всём этом, ведь очевидно же, что кто — то рассказал ей, кто такой Хирург и что на самом деле он делает! — воскликнул Виго, встал и принялся ходить по комнате скрестив на груди руки. — Герцог Дельгадо сказал, что Хирург убивает именно эйфайров. Зачем?

— Может быть ради крови? Все жертвы были убиты хирургическим ножом и имели надрезы на запястьях, — предположил Морис. — Кровь нужна для того, чтобы делать эликсир. Папаша нашёл своему сыночку занятие по вкусу и наклонностям.

— Но на острове Дежавю, ты сам сказал, достаточно заключенных, чтобы хватило на множество доз эликсира. Зачем так рисковать?

— Я не знаю процесс изготовления, но может быть нельзя брать любую кровь? Или нельзя брать много? — предположил Морис, плеснув себе ещё немного рома в стакан. — Но я думаю, что этому Гектору просто нравится убивать, а всё остальное — побочный эффект. Доктор нашёл своему сыну и подходящее место, чтобы его спрятать, и подходящее занятие. Ничего не скажешь — удачный расклад.

— Вот почему доктор так обрадовался, узнав про ауроскоп. Чёрт! Какой же я болван! Какой болван! — Виго принялся ходить по комнате, а затем остановился напротив Мориса. — Погоди, если он убивал ради крови, то как Хирург узнавал, кто среди его жертв эйфайр, а кто нет? Если только…

— … если только он сам не эйфайр, — закончил за него Морис и отсалютовал Виго бокалом.

— Он сам эйфайр, — эхом повторил Виго. — Теперь всё складывается. И теперь понятны письма с угрозами, которые присылали Оливии. Так все подозрения падали на эйфайров. И если бы Оливия погибла, то всё списали бы на месть дону Алехандро за принятие закона о резервации. На доктора никто бы никогда не подумал. Значит, Дельгадо был прав, он только сегодня сказал мне, что предпочитает не лечиться у доктора Хуареса. Что же, завтра утром я всё расскажу Альваресу. У нас достаточно улик против доктора, чтобы его арестовать. И потом я с ним поговорю, — Виго взглянул в окно и добавил: — А теперь нам пора, уже темнеет. Да что сегодня с Као? Он воет с самого обеда!

С улицы донёсся протяжный вой собак. Весь вечер выл Као, а ищейки в клетках ему аккомпанировали.

— Так про Агриоля ты слушать не будешь? — спросил Морис.

— Ах да! Ты так впечатлил меня историей доктора, что я и забыл, зачем ты ездил на остров, — ответил Виго с усмешкой. — Так тебе удалось его найти?

— И да, и нет. Я просмотрел дело и записи в журнале. И вроде бы всё, как и должно быть. Но согласно записям, пациент — они все там называются пациентами — поступил четырнадцать лет назад. И если на тот момент ему было что-то около двенадцати лет, то сейчас ему было бы двадцать шесть. Но тот, кого мне показали, был гораздо старше и выражался, как малограмотный. Охрана долго металась, выискивая в журнале номер камеры… вернее палаты, и как мне показалось, пациента такого у них по факту нет. Я поговорил с одним из охранников, доверительно шепнув ему, что моё дело маленькое, и я служу Агиларом, а это всё формальная проверка из — за запроса надоедливого нотариуса из Тиджуки. И подсказал ему — покажите любого пациента, я запишу, что он на месте в целости и сохранности, и дело с концом. Он так обрадовался, как будто я ему дал сто эскудо, и в ответ доверительно шепнул, что уже давно бы записали, что этот Агриоль помер от болезни, да руководство приюта не даёт распоряжения. А этот нотариус замучил всех своими письмами. Я спросил, от чего помер этот Агриоль, и как оказалось, он вовсе и не помер. А пропал.