Брачный период мачо - Арина Ларина

Что она имела в виду, Светка вряд ли смогла бы пояснить, если бы ее спросили. Скорее всего — ничего, но Алик тему поддержал:

— Я бы посмотрел. Если получится.

Он с ней откровенно заигрывал. Если это по собственному почину, то о большем и мечтать не приходится, если же по договоренности с Антоном, тогда все крайне плохо. Перед Карякиной стояла неразрешимая дилемма: и упустить страшно, и ошибиться нельзя.

У дверей ночного клуба Свету ждало потрясение. Еще на подъезде она с изумлением углядела светлый пижонский костюм Антона. Когда Алик припарковал машину, она даже не нашла в себе сил выйти. Это действительно был Антон, мало того, он тащил за руку хорошенькую молоденькую девицу, явно сильно пьяную и по этой причине невероятно веселую. В какой-то момент Антон сгреб ее в охапку — и понес к своему джипу, а девчонка с хохотом молотила в воздухе ногами и что-то кричала.

— А… кто это? — выдавила Света, залившись бордовой краснотой и боясь поднять глаза на Алика.

— Где? — фальшиво спросил тот.

— Перестаньте!

— Не знаю. Это принципиально? Какая разница? Это женщина.

— Это? Да он что, с такими…

— Антону нравятся молоденькие, так что вам это должно даже польстить, — добил ее Алик.

— Обалдеть. Я польщена, не то слово! Знаете, я тоже хочу напиться!

— Без проблем.

Закончился вечер весьма предсказуемо. Ночь перешла в утро, заполненное головной болью и мучительным выискиванием в засохшем мозгу подробностей минувшего дня, особенно заключительной его части. Судя по уткнувшемуся ей в бок мужскому волосатому локтю, подробности должны были быть. На подушке безмятежно посапывал Алик.

— Ну и ладно, — неопределенно утешила себя Светка и пошла на кухню пить воду прямо из-под крана.

Лена пребывала в состоянии крайнего возбуждения по поводу предстоящих кардинальных изменений в судьбе. Олег сделал предложение. Позвонившая ей Карякина была настолько потрясена и обрадована этой новостью, что даже забыла про свои проблемы и начала с жаром выспрашивать подробности.

— Ой, Свет, все так неожиданно, — бормотала Лена, борясь с идиотской улыбкой, постоянно растягивающей щеки до ушей. — В смысле не так уж и неожиданно, конечно, но все равно…

— А как? Ну как это было?

— Сейчас. У меня от радости в зобу дыханье сперло. В общем, мы поехали вчера гулять. Он только из командировки вернулся, на денек уезжал, ну отметить решили. Ты ж понимаешь, был бы повод.

— Ну, да, да! Вам, алкашам, только повод нужен. Не томи! — взвыла Светка.

— Вот. Зашли в магазин, а Олег и говорит, мол, нам кольцо для невесты. Я чуть сквозь землю не провалилась!

— И не говори, — хрюкнула Светка. — Вот позорище-то. Даже и не представляю, как ты это пережила!

— Давай, веселись. А у меня ни маникюра, ничего!

— Землю-то хоть из-под ногтей выковыряла?

— Смешно до дрожи, — обиделась Лена.

— Конечно, смешно. Я тебе сколько раз говорила, каждый день может быть последним, поэтому всегда будь в красивом белье, с маникюром, педикюром и бритыми ногами, чтобы хоть в морге не опозориться.

— Я пока туда не собираюсь.

— Туда никто не собирается, туда всех собирают без предварительной договоренности.

— Света, у меня несколько другие планы.

Я не про планы, а про необходимость маникюpa в военно-полевых условиях. Незамужняя девушка всегда должна быть готова к худшему!

— В смысле, к предложению? — не поняла Лена.

— Нет, к личному досмотру! Давай дальше!

— А на чем я остановилась?

— На грязных, обкусанных ногтях, — простонала Светка. — Давай ближе к делу!

— Не ври, я такого не говорила. В общем, он сказал, что хочет примерить мне кольцо невесты. Я думала, что обручальное, обычное, а оказывается, он имел в виду, как на Западе, колечко с брюликом для обручения. Потом мы поехали…

— Сколько карат?

— Какая разница? — вспылила Лена. — Я не знаю.

— Бирка сохранилась?

— Нет, ты думаешь, я хожу с биркой на пальце?

— Я про тебя еще и не такое думаю, — утешила ее Светка. — Дело не в ценности кольца, а в щедрости дарителя. Я тебе об этом уже говорила!

— Оставь свою коммерческую философию при себе. Приедешь, покажу колечко, сможешь оценить его своим многоопытным взглядом.

— Оценю, не сомневайся! Так, когда свадьба и кто свидетели? Это я намекаю, если кто-то не понял.

— Все всё поняли. Ты свидетель, только день свадьбы еще не определен, мы же заявление не подали.

— Ну здрасьте! Как же так? Он так сорвется.

— Света, хватит позиционировать моего будущего мужа как жирного леща.

— Конечно. Его уже давно пора зажарить.

— Карякина. Жарь своих. Кстати, как у тебя с твоим Антоном?

— Никак. Моего Антона теперь зовут Алик. Антоша сначала ездил в командировки от жены ко мне, а потом от меня к какой-то малолетней вешалке.

Слово «командировка» неприятно резануло Лену: Олег тоже иногда уезжал в командировки, и Светкина трактовка этого термина ее не очень устраивала. Она снова любила, была любима, и заниматься раскопками, чтобы обнаружить какой-нибудь несимпатичный скелет, Лена не хотела.

— А кто такой Алик? — перевела она разговор на менее опасную стезю.

— О, это такой мужчина!

— Понятно.

— Что за тон, Кораблева? Что там тебе понятно? Он холост, богат и влюблен.

— Надеюсь, в тебя?

— А то в кого же, — Карякина самодовольно хмыкнула. — Кстати, я его не ловила, сам попался.

— Вот так и бывает: шел человек, шел и навернулся в яму.

— Яма — это я? — возмутилась Света. — Ты поосторожнее в выражениях-то!

— Потому что давно пора перестать чувствовать себя охотницей, — решила поучить ее Лена, теперь считавшая себя умной и опытной.

— Ага, и, наконец, ощутить себя жертвой! — закончила ее глубокую мысль Света. — Или мы их, или они нас! Запомни: мы с ними обречены быть по разные стороны баррикад!

— Света, я, чур, в твоей революции не участвую. Я… это… наблюдатель.

В нашем деле наблюдателей нет. Ты или с одной стороны, или с другой, в худшем случае ты посередине.

— Я посередине…

— Посередине, это значит — на баррикадах. Как раз там ты простреливаешься со всех сторон, так что лучше уж спускайся ко мне.

— Нельзя всю жизнь воевать за счастье. Надо просто жить. Если ты будешь гулять по дому, бряцая пулеметом, твой Алик тоже сбежит.

— Не сбежит, — хохотнула Светка. — Я не хожу с пулеметом, а лежу с ним у дверей. Мимо меня ни одна мышь не прошмыгнет, тем более такой крупный мужик!

— Тьфу! — Лена поняла, что спорить бесполезно. — Воюй. Если падешь на поле боя, цветы я тебе обеспечу.

Начальница, бесившаяся по поводу упущенного завхоза, который переметнулся к незамужней бухгалтерше, регулярно срывала свою злость на Лене. Но перекошенная красная физиономия Татьяны Филипповны вызывала у Кораблевой только жалость.