Счастье — это теплый звездолет - Джеймс Типтри-младший

двигатели откажут и самолет вместе с Хоби рухнет камнем. «Поднимай, Скотти!» — выкрикнул Хоби Сириусу, смеясь, задыхаясь, кашляя. Двигатели заглохли…

…кашляя, он лежал на сверкающей упругой поверхности под арками перекрытий, подавился, вздрогнул и наконец сфокусировал взгляд на том, кто подался к нему из замысловатого кресла. У неизвестного были круглые глаза, вертикальные щелки ноздрей и невнятная улыбка.

Хоби медленно повернул голову. Да, явно не капитанский мостик «Энтерпрайза». Никаких обзорных экранов, один сплошной Обзор. Лейтенант Ухура вряд ли справилась бы со сверкающими предметами, которые зависли в воздухе перед какой-то пятнистой девушкой. Хоби сообразил, что пятна — это мех.

Кто-то — уж конечно, не Боунс Маккой — что-то делал с животом Хоби. Хоби поднял руку и коснулся блестящей спины. Под сеткой спина оказалась твердой и теплой. Врач с улыбкой посмотрел на Хоби. Хоби взглянул на капитана.

— Не бойся, — произнес голос откуда-то из шара у пульта управления. — Мы объясним, где ты.

— Я и так знаю, где я, — прошептал Хоби, всхлипнул, на выдохе заорал: — Я ДОМА!

И потерял сознание. 

Снега истаяли, снега сошли

(рассказ, перевод А. Питчер)

The Snows Are Melted, the Snows Are Gone. Рассказ написан в 1969 г., опубликован в журнале Venture в ноябре 1969 г., включен в сборник Ten Thousand Light-Years from Home («В десяти тысячах световых лет от дома», 1973. Одноименная рассказу инструментальная композиция вошла в посвященный Типтри альбом «Love Is the Plan, the Plan Is Death», выпущенный британским фолк-музыкантом Джеймсом Блэкшо в 2012 г.

В холодном предрассветном безмолвии на вершину хребта поднялся человек. Силуэт на светлых камнях казался темной веткой-рогулькой, слишком тоненькой. Узкие, по-змеиному покатые плечи. В зарослях на самой вершине человек поднял к небу крошечное лицо, присел.

По склону скользнула тень. Крупная собака… Нет, очень крупный волк. Зверь прокрался к камням на вершине, замер. В жестких очертаниях холки виднелся залом. Светало быстро, но долину на западе скрывала мгла. Над долиной пронесся вой, и все снова стихло.

Пес или волк исчез с вершины, возник у кустов, где затаился человек. Человек склонил голову. Волк подошел; отблески зари сверкнули на клыках. Пасть клацнула вбок, зацепила темную шапку, стащила ее.

Из-под шапки выплеснулась светлая волна волос; человек тряхнул головой, отбрасывая их назад. Волк выронил из пасти шапку, уселся и начал что-то искать у себя на груди.

Небо заливал свет. Теперь фигурку в ложбинке меж валунов можно было разглядеть: девушка, совсем молоденькая, в грубой куртке и штанах, волосы отброшены назад. На плечах куртки виднелись заплатки. Вместо рукавов. Девушка была безрукой. Фокоморф. Она пристроилась поближе к волку — большеголовому, крутолобому, со странной кудрявой шерстью.

Волк, выложив на камни какую-то вещицу, обратил морду к девушке. Рассветные блики играли в глазах — желтых волчьих и голубых человечьих. Он прижал вещицу лапой, что-то щелкнуло.

— База, я патруль, — негромко сказала девушка.

В ответ прозвучал негромкий писк.

— Мы на хребте. Река в пяти километрах на западе. После дождей по тропе в долине никто не ходил, а вот собак мы слышали. Дождемся темноты и уйдем в радиотень. Дадим знать, как будем возвращаться, — наверное, к послезавтрашней ночи.

Снова что-то запищало, женский голос. Волчья пасть приоткрылась, девичьи губы сложились в улыбку.

— Мы всегда осторожны. Отбой.

Волк щелкнул передатчиком, наклонил голову и осторожно ухватил зубами мысок девичьего сапога. Безрукая девушка тянула из сапога босую ногу, пошевелила гибкими пальцами в холодном свете дня. Освободившись от второго сапога, она ловко отстегнула ногами котомку с лохматой груди волка. Зверь сладко потянулся и, шлепнувшись наземь, перекатился на спину, открыл светлое пузо.

Девушка ногой достала из котомки упаковку еды и флягу. Волк отнес флягу к ручью, что журчал среди камней, и, придавив ее лапой, наполнил водой. Оба поели и напились; девушка улеглась навзничь и, подхватив ногами ремешок фляги, поднесла ее к лицу. Звонко рассмеялась. Волк поддел девичью голову лапой, приподнял к коленям. Затем, покончив с едой, оба справили нужду. День разгорался, солнце выкатилось из-за восточных гор, будто его вытащили на веревочке. Вместе с солнцем поднялся и ветер, тоненько застонал над утесами.

Волк, припав к земле, прокрался на вершину горы, постоял там немного и вернулся к девушке. Они, спрятавшись в кустах, свернулись клубочком на латеритном уступе.

Солнце поднималось все выше и выше, разгоняло зябкий ветер. Не было ни птиц, ни мохнатых зверьков. В сплетении ветвей царило безмолвие. Лишь однажды близ логовища зашуршало какое-то существо вроде богомола. У самой земли раскрылся желтый глаз. Существо шмыгнуло прочь, глаз закрылся.

После полудня ветер принес к вершине тихий каркающий звук. В кустах к желтым глазам присоединились голубые. Каркающий звук стих, глаза снова исчезли. Больше ничего не происходило. Экваториальное солнце падало на запад, в долину. Ветер стих.

Когда гору накрыла тень, ветви кустарника раздвинулись. Девушка и волк подошли к ручью, девушка изогнулась змейкой, и оба стали лакать воду. Они снова поели, девушка пальцами ног собрала припасы в котомку, прикрепила ее к волчьей сбруе. Волк носом поддел передатчик, запихнул его в чехол на косматой груди, ухватил пастью сапог, и девушка сунула в него ногу. Как только девушка обулась, волк клыком подцепил темную шапку. Девушка опустила в нее волну светлых волос, волк осторожно натянул шапку на голову девушки, поправил край, чтобы не лез в глаза. Стемнело, в небе на востоке виднелся тонкий месяц. Девушка пружинисто вскочила, и оба начали спускаться по горному склону в низину.

Чахлые кусты на пересохшей равнине, размытой былыми наводнениями, сменились редколесьем. Девушка и волк осторожно шли друг за другом по еле заметной тропке. Месяц поднялся в зенит. Девушка и волк остановились в зарослях, где долго и старательно перекладывали веточки и камешки, потом углубились в чащу, где повторили эту процедуру. В чаще тропа разветвлялась. Теперь девушка и волк двигались с большей осторожностью. Здесь, в низине, воздух пах иначе.

До заваленного глыбами речного ущелья они добрались, когда месяц уже садился. За камнями шелестела в ночи широкая серебристая полоса. Девушка и волк перешли реку у переката, вскарабкались на скалистый уступ и бесшумно двинулись вниз по течению. Запахи усилились; откуда-то из-за скалы воняло дымом, рыбой, гнилью, испражнениями и немытыми телами. Завыла собака, за ней другая, вой перешел в отрывистый лай и визг.

Девушка и волк взобрались на утес. Под ними, в бухточке у скал, стояли три соломенные хижины.