Базар житейской суеты. Часть 4 - Уильям Теккерей

Затѣмъ она попыталась жить вдвоемъ съ одной искренней подругой, но скоро онѣ обѣ попали въ долги, перессорились и разошлись. Затѣмъ она рѣшилась вести такъ называемую пансіонскую жизнь и наняла квартиру съ прислугой на хлѣбахъ въ домѣ у одной дамы на Rue Royale въ, Парижѣ. Общество, собиравшееся въ салонахъ этой дамы было хоть куда: джентльмены пересыпались весьма замысловатыми остротами за игорными столами, и всѣ дамы при блескѣ восковыхъ свѣчей имѣли совершенно респектэбльный характеръ. Бекки, разумѣется, играла главнѣйшую роль между ними.

Но здѣсь, думать надобпо, нахлынули на нее старые кредиторы 1815 года. Въ одно прекрасное утро мистриссъ Бекки вдругъ исчезла изъ Парижа и черезъ нѣсколько недѣль очутилась въ Брюсселѣ.

Какъ хорошо она домнила этотъ городъ! Она улыбнулась очень самодовольно при взглядѣ на маленькій entresol, который занимала въ эроху ватерлооской битвы, и живо припомнила фамилію Барикрисовъ, искавшихъ лошадей, между-тѣмъ, какъ карета ихъ, совсѣмъ готовая, стояла у воротъ гостинницы. Она посѣтила Ватерлооское поле и Лекенское кладбище, гдѣ вниманіе ей остановилось на монументѣ Джорджа Осборна.

— Бѣдный Купидонъ! сказала она. Какъ страшно онъ былъ влюбленъ въ меня, и какой онъ былъ глупецъ! Интересно знать, жива ли еще эта малютка Эмми и жирный толстякъ, ея братецъ? Кажется въ моемъ портфёлѣ хранится еще портретъ этого фата. Всѣ они, впрочемъ, очень добрые люди.

Несмотря на поспѣшное бѣгство изъ Парижа, Бекки запаслась, однакожь, рекомендательнымъ письмомъ отъ дамы, у которой жила, къ задушевной ея пріятельницѣ, Madame de Parvenu, вдовѣ, промышлявшей съ большимъ успѣхомъ содержаніемъ табльдота и игорныхъ столовъ. Всѣ второстепенные денди и roués, вдовствующія леди, не кончившія своихъ процессовъ по дѣламъ наслѣдства, и многія другія особы охотно посѣщаютъ заведенія этого рода, кушаютъ пуддинги и бросаютъ деньги на карточные столы какой-нибудъ Madame de Parvenu.

Здѣсь, какъ и въ Парижѣ, мистриссъ Бекки была душою всѣхъ подобныхъ обществъ. Никогда она не отказывалась ни отъ шампанскаго, ни отъ букетовъ, съ удовольствіемъ выѣзжала на загородныя гулянья и не пропускала замѣчательныхъ спектаклей въ театрѣ. Но всѣмъ этимъ забавамъ мистриссъ Родонъ предпочитала экарте, и отличалась удивительною смѣлостію за игорными столами. Сперва она играла по маленькой; потомъ — франковъ на пять, потомъ рисковала наполеондорами, и потомъ уже банковыми билетами въ двѣсти или триста франковъ. Затѣмъ мистриссъ Кроли не въ состояніи была заплатить домовой хозяйкѣ за истекшій мѣсяцъ, и затѣмъ она принуждена была занять маленькую сумму у молодаго джентльмена. Затѣмъ проигралась въ-пухъ, и жарко поссорилась съ madame de Parvenu. Затѣмъ нѣсколько времени она ставила на карту по десяти су, и проводила, въ нѣкоторомъ смыслѣ, бѣдственную жизнь. Затѣмъ, получивъ свое третное жалованье, она поплатилась съ madame de Parvenu, и сразилась еще разъ, за карточнымъ столомъ, съ Monsieur de Rossignol и кавалеромъ de Raff.

Въ-пухъ проигралась мистриссъ Кроли, и тайкомъ уѣхала изъ Брюсселя, не расплатившись съ madame de Parvenu за цѣлые три мѣсяца. Объ этомъ печальномъ событіи, да еще о томъ, какъ и съ кѣмъ играла мистриссъ Бекки, какъ валялась въ ногахъ у достопочтеннаго мистера Муффа, профессора эстетики, вымаливая у него взаймы, какъ потомъ она кокетничала съ молодымъ милордомъ Нудль, воспитанникомъ достопочтеннаго Муффа, котораго, у себя, обыграла въ экарте, обо всѣхъ этихъ и многихъ другихъ весьма интересныхъ событіяхъ въ этомъ родѣ, madame de Parvenu представляетъ подробнѣйшій отчетъ каждому англійскому путешественнику, останавливающемуся въ ея заведеніи. Въ заключеніе отчета madame докладываетъ, что эта гадкая Ребекка, съ позволенія сказать, настоящая vipиre.

Такимъ-образомъ, безпріютная наша скиталица, какъ новый Улиссъ въ женской юбкѣ, раскидывала свою палатку въ разныхъ странахъ европейскаго континента. Наклонность ея къ цыганской жизни увеличивалась со дня на день, она сталкивалась съ людьми всѣхъ націй, всѣхъ породъ и состояній.

Почти въ каждомъ европейскомъ городѣ непремѣнно существуетъ колонія англійскихъ пройдохъ, наводняющихъ игорные дома, эстамине и бильярдныя комнаты въ трактирахъ. Это по большей части, люди извѣстнаго разряда, непризнаваемые членами своихъ фамилій. Ими повсюду наводнены долговыя тюрьмы… они мошенничаютъ и пьютъ; ссорятся и дерутся; бѣгаютъ отвсюду, не заплативъ денегъ; бурлятъ и вызываютъ на дуэль порядочныхъ людей; обдуваютъ какого-нибудь мистера Спуни въ экарте; набиваютъ карманы чужими деньгами и пріѣзжаютъ въ Баденъ въ великолѣпномъ экипажѣ; снуютъ съ пустыми карманами вокругъ игорныхъ столовъ; обкрадываютъ еще разъ какого-нибудъ зѣваку, или, размѣниваютъ у какого-нибудъ жида фальшивыя вексели на чистыя деньги. Быстро смѣняющіяся сцены пышности и блеска, нищеты и униженія, когорымх подвергаются люди этого сорта, достойны изученія въ психологическомъ смыслѣ. Жизнь ихъ представляетъ вѣроятно безпрерывную перспективу сильныхъ ощущеній и волненій. Мистриссъ Бекки — должно ли въ этомъ признаваться? причислила себя къ разряду этихъ существъ, и была между ними въ своей сферѣ. Съ этими цыганами перекочевывала она изъ страны въ страну, изъ одного города въ другой. Въ картежныхъ домахъ Германіи повсюду знали мистриссъ Родонъ. Она и Madame de Cruchecassée содержали во Флоренціи свое собственное заведеніе въ этомъ родѣ. Носился слухъ, что ее выпроводили изъ Мюнхена съ большимъ скандаломъ, и пріятель мой Фредерикъ Пинсонъ, разсказывалъ, что въ ея лозанскомъ домѣ онъ проигралъ, послѣ веселаго ужина, восемьсотъ фунтовъ майору Лодеру и мистеру Десису. Мы, какъ видите, принуждены заглянуть и въ эту часть біографіи мистриссъ Бекки, но само-собою разумѣется, чѣмъ меньше говорить объ этомъ, тѣмъ лучше.

Но не всегда везло ей, и случалось повременамъ, что касса ея совсѣмъ пустѣла. Въ такихъ случаяхъ мистриссъ Кроли, тамъ и здѣсь, давала концерты и музыкальные уроки. Въ Вильдбадѣ, напримѣръ, Madame de Raudon имѣла une matinée musicale, въ которомъ принималъ участіе Herr Spoff, первый пьянистъ валахскаго господаря. Пріятель мой, мистеръ Ифсъ, знавшій все и ѣздившій повсюду, разсказывалъ, что, въ бытность его въ Страсбургѣ, въ 1830 году, какая-то madame Rebecque появилась на сценѣ, въ оперѣ «Dame Blanche», и въ театрѣ, по этому поводу, произошла большая суматоха. Ее освистали частію за дурную игру, но главнѣйшимъ образомъ, вслѣдствіе злонамѣреннаго недоброжелательства нѣкоторыхъ особъ, сидѣвшихъ въ партерѣ. Мистеръ Ифсъ увѣрялъ меня, что несчастная дебютантка была не кто другая, какъ мистриссъ Родонъ Кроли.

И была она скиталицей на землѣ въ полномъ смыслѣ этого слова. При деньгахъ она играла, безъ денегъ — пускалась въ промышленность, проматывая въ томъ и другомъ случаѣ заработанную копейку. Вездѣ была она… Мнѣ сказывали еще, будто въ Парижѣ она случайнымъ образомъ открыла свою родственницу, бабушку съ матерней стороны, которая была совсѣмъ не Монморанси, а какая-то грязная старушенка, смотрительница за ложаии въ театрѣ. Встрѣча между ними была вѣроятно очень трогательная, но писателю настоящей исторіи неизвѣстны подробности этого событія.

Мѣстомъ ея послѣдняго, отчаяннаго подвига, былъ Римъ, куда она отправилась съ двумя прежними пріятелями и собутыльниками Родона Кроли. Частица ея небольшаго вдовьяго капитала была переведена на имя главнаго банкира въ этомъ городѣ, но дѣло извѣстное: какъ-скоро хранится у банкира Полоніа вашъ капиталъ, превышающій сумму пятисотъ скуди, вы непремѣнно будете имѣть пригласительные билеты на зимніе балы этого туза. Итакъ, ничего нѣтъ удивительнаго, если Ребекка получила возможность рисоваться въ салонахъ принца и пршщессы Полоніа. Принчипесса принадлежала къ знаменитому дому Помпилія и, само-собою разумѣется, происходила по прямой линіи отъ Нумы Помпилія и нимфы Эгеріи. Дѣдъ банкира, Алессандро Полоніа, торговалъ въ свое время мыломъ, духами, табакомъ, платками, со включеніемъ элексира долгой жизни, который доставилъ ему особую извѣстность. Въ салонахъ его внука густыми толпами тѣснились и перемѣшивались всѣ возможныя знаменитости, иностранныя и отечественныя, дипломатическія и военныя, ученыя и артистическія, monsignori, милорды и messieurs.

Ребекка только-что пріѣхала изъ Флоренціи, и остановилась въ трактирѣ. Получивъ пригласительный билетъ, она, въ блистательномъ костюмѣ, явилась на балъ въ сопровожденіи майора Лодера, съ которымъ путешествовала въ ту пору. Майоръ въ прошломъ году на дуэли убилъ въ Неаполѣ синьйора Равіоли, и въ прошломъ же году, за карточнымъ столомъ, поссорился съ сэромъ Джономъ Букскиномъ. При входѣ въ салоны Ребекка угадала многихъ особъ, которыхъ въ былыя времена, затмѣвала своимъ блескомъ. Майоръ Лодеръ тоже съ своей стороны узналъ многихъ историческихъ людей, служившихъ въ Каталоніи, Мехикѣ и стоявшихъ съ нимъ на самой короткой ногѣ. Но земляки майора избѣгали его. Облокотившись на руку своего кавалера, Ребекка скорымъ шагомъ прошла нѣсколько залъ, и выпила въ буфетѣ нѣсколько бокаловъ шампанскаго. Пробѣжавъ наконецъ черезъ длинную анфиладу аппартаментовъ, она очутилась въ небольшой розовой бархатной залѣ, гдѣ стояла статуя Венеры, окруженная антиками. Здѣсь, за круглымъ столомъ, изволилъ ужинать самъ банкиръ Полоніа съ почетными гостями. «Куда вы умчались, куда отлетѣли, о вы, минувшіе вечера и ночи съ роскошными ужинами среди роскошнѣйшихъ львовъ?» Ребекка думаетъ объ этомъ, и вздыхаетъ и дрожитъ… дрожитъ, потому-что за столомъ подлѣ банкира сидитъ не кто другой, какъ самъ лордъ Стейнъ! Шрамъ отъ брильянтоваго аграфа еще видѣнъ на его широкомъ челѣ; отъ рыжихъ бакенбардъ блѣднѣетъ еще больше его блѣдное лицо. Лордъ Стеинъ первый почетный гость на почетномъ балу. Подлѣ него сидѣла знаменитая графиня Белладонна.