Космоолухи: до, между, после - Ольга Громыко

На цыпочках взлетев на седьмой этаж, девушка пару минут отдыхивалась перед дверью, чтобы потом не доказывать маме, что у нее нет гипертонии, астмы и бронхита и постоянные космические перелеты не подорвали ее и без того хлипкое здоровье. Дэн философски ждал, Ланс нервно прислушивался — в квартире что-то непрерывно, зловеще шебуршало и топало.

Наконец Полина собралась с духом во всех смыслах этого слова, поправила Дэну воротник, а Лансу вихор (вконец обескураженный «котик» даже не стал уклоняться), и решительно позвонила в дверь.

Топот резко участился, приближаясь с неотвратимостью горной лавины.

—  Полиночка!

—  Мама! — придушенно пискнула поглощенная стихией Полина. — Мам, я тут со своими мальчиками, ничего?

Валентина Сергеевна мигом разжала объятия, всплеснула руками и заголосила, как по покойнику:

—  Что ж ты меня не предупредила?! Мне же их покормить нечем!

—  Да не надо, мам, мы не голо…

Но Валентина Сергеевна, не слушая возражений, развернулась и поспешила на кухню.

— …дные, — обреченно закончила Полина.

—  «Со своими мальчиками»? — задумчиво уточнил Дэн.

—  Это мама вас так почему-то называет, — смутилась девушка. — Вот и вырвалось нечаянно…

—  А что ты ей про нас рассказала?

—  Ну, сколько вам лет и вообще…

Ланс понял, что в Полинином исполнении это не спонтанный обрыв предложения, а многообещающая концовка — девушка сбежала вслед за мамой, впопыхах натянув тапочки из разных пар.

Поскольку готовила Валентина Сергеевна в расчете на одну Полину, втроем все это кое-как удалось съесть и даже сохранить способность двигаться. Под умоляющим взглядом девушки Лансу кое-как удалось изобразить пищевой интерес, но, к счастью, основной удар на себя традиционно принял Дэн, как «худенький и бледненький». Сама Валентина Сергеевна едва отхлебнула пару глотков чая и принялась суетиться по квартире, одновременно одеваясь, подтаскивая к дверям всякие предметы, причитая: «Нет, я точно что-то забуду!» и продолжая сокрушаться, что «мальчики остались голодными».

Вещей действительно оказалось много: два поддона с помидорной рассадой, один с цветочной, ящик с пустыми банками, сумка с едой, десятилитровое ведерко со строительной краской, три сумки с вещами, которые еще жалко выбросить и уже неприлично носить, новая двухметровая стремянка и старый комод, «раз мы сегодня с машиной!»

Возле несмолкающего лифта Валентина Сергеевна прислушалась и с плохо скрываемым торжеством крикнула:

—  Доброе утро, Клавдия Михайловна! Тоже на дачу собрались?

Из лифта заругались пуще прежнего.

Дэн с Лансом получили небольшую передышку: пока они выносили вещи и грузили их во флайер, Валентина Сергеевна громко, чтобы в лифте слышали, расспрашивала Полину о ее космолетных достижениях. Из подъезда девушка вылетела такая красная и всклокоченная, словно это она в одиночку тащила комод по лестнице, а киборги били баклуши в теньке.

Валентину Сергеевну пришлось ждать еще полчаса, но идти за ней или хотя бы позвонить и поторопить никто не отважился.

—  Ма-а-ам, а их-то зачем?! Что они, одни до завтра в квартире не посидят?

—  Пусть подышат свежим воздухом! — безапелляционно заявила мама и впихнула Полине на колени здоровенную переноску, вопящую и вибрирующую, как сабвуфер.

—  Котики! — так простодушно обрадовался Ланс, что Валентина Сергеевна умилилась и окончательно приняла нового «мальчика» в семью.

Несколько раз пересчитав сумки-ящики-пакеты и перепроверив их содержимое, Полинина мама обреченно вздохнула, тряхнула головой, смиряясь со склерозом, после чего решительно сказала: «А ну-ка!» — и Дэн сам не понял, почему уже стоит снаружи флайера, в то время как Валентина Сергеевна деловито умащивается и пристегивается на его месте. Сгонять ее было так же бесполезно и опасно, как говорить царице, что ее место не на троне, а на табуреточке сбоку.

Рыжий уважительно изогнул бровь и полез на заднее сиденье. Для предстоящего полета «живой» навигатор не нужен, хватит и встроенной программы — Новый Бобруйск подробно картографирован и обвешан GPS-спутниками. Тед, увлекшись трепом или на что-нибудь заглядевшись, еще мог проскочить мимо нужного места, Ланс — никогда.

Лететь предстояло за город, в экологически чистую и пропорционально глухую местность, по каким-то причинам не подходящую для поселка, сельхозугодий или заповедника, а посему щедро отданную дачникам. Полина мрачно шутила, что если бы ей попался мерзавец, продавший маме эти двенадцать соток, то он упокоился бы на них навечно. Сама Валентина Сергеевна прямо-таки лучилась от предвкушения скорого воссоединения с землей, попеременно расхваливая прелести собственноручно взращенных продуктов и комментируя каждую воздушную яму, вираж, летящий навстречу флайер и даже ворону. Для психики Теда это, пожалуй, действительно стало бы непосильным испытанием, закончившимся катапультированием пилотского или соседнего кресла. Ланс же воспринял Полинины мольбы: «Ты просто ее не слушай!» — буквально, и на время полета включил фильтр голосов. К счастью, Валентину Сергеевну вполне устраивало «почтительное» молчание, так что это осталось незамеченным. Небольшой конфуз вышел только с посадкой: навигационная программа привела флайер к станции общественного транспорта перед дачным кооперативом, а не к конкретному участку, но Дэн вовремя отправил Лансу сообщение, и тот встрепенулся.

—  Вон туда, налево! Да нет, на то лево, куда я показываю! Стой, стой, уже перелетел! Ну вон же он, разве не понятно! Уф… ну наконец-то!

Полинина мама первой выбралась из флайера, крайне довольная своим умелым руководством — без которого, несомненно, все заблудились бы или во что-нибудь врезались бы. Остальным понадобилось время, чтобы отдышаться.

На описанный Валентиной Сергеевной сельскохозяйственный рай это место не шибко походило, скорее на чистилище. Участок примыкал к лесу с двух сторон, и даже сейчас, в полдень, большую часть дачи накрывало тенью, превозмогать которую растущим там культурам помогал, похоже, только страх перед хозяйкой. Заросшие сорняками грядки выглядели пышнее и зеленее чахлого, в буграх и проплешинах газона. Посреди участка стоял испятнанный лишайником жилой модуль со сломанным генератором силового поля, на излучателе которого шапкой лохматилось чье-то гнездо. Соседние наделы, обнесенные где забором, где крупноячеистой сеткой, пустовали, и только через два участка торчала чья-то филейная часть в красных шортах.

Пока киборги сосредоточенно сканировали местность, Валентина Сергеевна опрометью кинулась к здоровенной, метров десять, черешне, махая руками и истошно вопя:

— Кыш! Кыш!!!

Черешня взорвалась листвой, огрызками ягод и огромной стаей крылатых крыс, оливковых, в темно-зеленую полоску. Шумно трепеща крыльями, мерзко пища и сбрасывая пахучий балласт, они сперва сжались в черный клуб, готовый дать отпор любому орлу, затем растянулись веретеном на полнеба и умчались мародерствовать на другие участки.

Валентина Сергеевна обошла вокруг дерева, сокрушенно качая головой: на нижних ветках ягоды еще не поспели, а макушка была уже обглодана.

—  За пять лет ни разу не удалось даже на баночку компота насобирать, налетают и съедают подчистую! Что я только ни перепробовала: и ленточки вешала, и чучело ставила, и ультразвуковой отпугиватель включала — все без толку! Хоть ты сама на этом дереве с утра до вечера сиди! Так, мальчики, а вы чего стоите?! — внезапно спохватилась она. — Заносите вещи в дом, а ты, Полечка, надевай перчатки — и за работу! Кошмар, уже первый час, а у нас тут еще конь не валялся!

Вообще-то планировалось, что Ланс с Дэном высадят пассажирок и улетят обратно, а завтра вечером вернутся, но Валентина Сергеевна принялась так вдохновенно живописать фронт посадочно-прополочных работ, а Полина — зеленеть лицом, что забирать ее, пожалуй, пришлось бы на катафалке.

Разгрузив флайер, Дэн позвонил напарнику.

—  Эй, мы же вечером в бар собирались! — возмутился Тед, узнав об изменившихся планах.

Навигатор молча направил камеру видеофона на Полинину маму, хорошо поставленным преподавательским голосом излагающую Лансу технологию создания компостной кучи. «Котик» слушал с таким сосредоточенным видом, которого Валентина Сергеевна тщетно пыталась добиться у своих студентов.