Солнечный свет - Робин Маккинли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эймил не сказала, что чувствует, будто ей в плечо молотом ударили.
– Хммм. Он довольно… привлекателен, не так ли? Даже в таком потемневшем виде.
– Привлекательный? – Возможно, оберег решил, что ставить людям волосы торчком – не лучший способ ладить с людьми и влиять на них. – Ты можешь понять, что на нем изображено?
Она нахмурилась, поворачивая оберег так и этак на свету.
– Без понятия. Может, позже, когда ты его отполируешь.
Десертная вахта той ночью была примечательна только количеством людей, желавших вишневых пирожных. Они входили в моду. Блин. Я не очень-то люблю электрические приспособления – большинство других так называемых домашних пекарен в городе использует, например, тестомешалки, что я считаю позором – но делать вишневые пирожные без такой машинки невозможно.
Я уже говорила, что делаю только индивидуальные пирожные, и раньше посетителям приходилось заказывать их вместе с основным блюдом, чтобы мне хватило времени выполнить заказ. Но они продолжали входить в моду. Я не хотела, чтобы вишневые пирожные стали новой «Смертью Марата». Что это такое? Когда я впервые попала в пекарню и слонялась в ней без дела, понимая, что Чарли построил ее для меня, я баловалась с десертами, которые выглядят как что-то одно, а потом ты втыкаешь в них вилку – и они оказываются чем-то совершенно другим. Но готичность в пекарне совсем не обязательно уместна. Я сделала легкие и воздушные на вид пирожные и предоставила их группе завсегдатаев, вызвавшихся в подопытные. Эймил вооружилась ножом, воткнула его в пирожное – и начинка из малины и черной смородины, прорвав тонкий слой теста, брызнула через край блюда и потекла на стойку.
«Боги, Светлячок, что это – смерть Марата?» – спросила она. Эймил слишком много читает. Все, находившиеся той ночью в «Кофейне Чарли», захотели это попробовать, и «Смерть Марата» стала первым из прославившихся вскоре эпических творений Светлячка с невозможными названиями. Хотя я уверена: большая часть нашей клиентуры считает Марата каким-нибудь вампиром-владыкой. А вообще Эймил великолепно придумывает названия. Именно на ее совести «Коротышки-близнецы», «Грааль Гурмана», да и «Масляный Предел». Проблема в том, что долгие месяцы спустя я получала постоянные заказы на эту чертову штуку, а легкие воздушные десерты с плотной начинкой ой как тяжело делать. Наши давние завсегдатаи до сих пор иногда ее заказывают – но теперь я старше и норовистее и скорее отвечу «нет». Я займусь этим, если заказчик мне достаточно нравится. Возможно.
Что ж, вишневый сезон здесь долго не продлится; я вернусь к яблочному пирогу прежде, чем Билли успеет соскучиться по чистке яблок. Если я не найду другой источник дешевого детского труда, в следующем году придется покупать для этого машинку. Это правда, что в «Кофейне Чарли» многое делается с нуля, а другое, в чем никто из нас не достаточно хорош, не делается вообще; но правда также и то, что наши преданные посетители вынуждены нас слушаться. Если я решила, что не хочу делать вишневые пирожные вне сезона созревания вишен, они могут принять это или отправляться в какой-нибудь фаст-фуд.
Добравшись домой, я выловила вчерашние простыни и ночнушку из ванны, где они отмокали от пятен крови (ну прямо смерть Марата без самого Марата), отволокла их на первый этаж и загрузила в стиральную машину. Если Иоланда и заметила, как много я занималась стиркой за последние два месяца, она промолчала.
Я водрузила «Алтарь» и «Мерзейшую Магию» на покосившуюся стопку ожидавших прочтения книг в углу гостиной и вытащила полироль для серебра. Не совсем стандартное оборудование в моем быту – пришлось купить по пути домой. Оберег оказался замечательным. Только я все равно не могла расшифровать иероглифы на нем.
Он был странно тяжел для своего размера. И разве не должна платина выглядеть серебром, когда начистишь ее до блеска? Возможно, до сих пор я сталкивалась только с дешевыми поделками. Даже так.
Символ наверху был круглый, в ореоле змеящихся шипастых линий. Символ внизу – узкий у основания и толстый наверху. Символ посередине… кажется, имел четыре ноги – то есть, по-видимому, это было некое животное. Точно. Две загогулины и неведомое животное.
Верхняя загогулина могла быть символом солнца. Нижняя могла быть символом дерева.
И, если это чистое серебро – пусть даже круглая загогулина не солнце, а расширяющаяся кверху – не дерево, – это бесспорно был охранительный оберег от Других. Все Другие дружно не любят серебро.
Чем бы это ни было, от взгляда на него у меня поднялось настроение. Для человека, над которым нависли две смертельные угрозы – плюс, полагаю, угроза Патова и Джессова видения моего будущего (при условии, что будущее у меня будет, но если да, то я проведу его в маленькой комнатке с мягкой обивкой стен), – это уже хорошо. Я положила оберег в ящик столика возле кровати. И спала я той ночью, простите за выражение, мертвым сном.
В общем, когда будильник затих, я уже почти готова была вставать. Ожидание следующей ночи подкралось почти сразу же, но мне было чем отвлечься: в семь утра мистер Кагни уже жаловался, что в его булочке недостаточно корицы, в семь пятнадцать позвонил простудившийся Паули, в семь тридцать Кенни уронил поднос с грязными тарелками. Он вроде как исправился с тех пор, как свое слово сказал Мэл, но решил, что лучше будет работать утром, чем вечером – а это должно было сработать, только если он пойдет домой раньше ради домашнего задания или чтобы пораньше лечь спать. Не моя проблема. За исключением того, что Лиз какое-то время помогала отчищать пол вместо того, чтобы разгружать мои подносы с выпечкой и формы для кексов.
Где-то в середине утра зашел Пат и вторгся в мое мучное логово:
– Думал, ты захочешь знать про ту девчонку, которую мы выручали ночью. Она поправилась. Она ничего не помнит с того момента, как кровопийца заговорил с ней, и до пробуждения в больнице следующим утром. Она не помнит, что тот парень был кровососом. И она в порядке. Немного напугана, но в порядке.
Перевожу: единственный непосредственный свидетель не помнит увиденного, или, по крайней мере, ничего не говорит. А Джесс и Тео, которые квалифицировали мои действия как ликвидацию в терминах ООД (вампиров, конечно же, не убивают, хотя большинство нас, цивилов, использует это слово; по-оодовски их ликвидируют), оказались там буквально через несколько секунд после меня и раньше всех остальных. Кроме, возможно, мисс Биалоски.
Но день выдался как раз из тех, когда расписание кофейни разлетается вдребезги, и нам с Чарли, Мэлом и мамой пришлось собирать его и держать зубами. У нас всегда случается хотя бы один такой день за семидневную (или тринадцатидневную, смотря как считать) неделю. Не говоря уже о перспективе вставать в три сорок пять еще и в четверг. Единственный нормальный день за все тринадцать…