Истинная для Альфы (СИ) - Лилигрим Анталь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мои руки, державшие телефон, замерзли и покраснели. Из носа уже текло, а ноги вот-вот окончательно окоченеют. Очередной звонок не принес никаких результатов. А из-за холода бурлившие во мне весь день чувства настороженности, ревности и злости и вовсе словно заморозило где-то глубоко внутри. Ничего от них не осталось. Лишь бесконечная мерзлота.
Спустя еще десять минут ожидания и бессмысленных сообщений без всякого ответа, я наплевала на все и отправилась в сторону метро. К черту все. Я замерзла и устала.
Иду, едва чувствуя замерзшие ноги, каждую секунду шмыгая носом и поправляя сползающий с шеи шарф. Иду пока не… пока не натыкаюсь на припаркованную неподалеку от университета черную машину Мартина и него самого.
Внутри все трепещет от радости, стоит мне только увидеть растрепанную белокурую макушку парня и широкий разворот мощных плеч под темной курткой. Уже хочу бежать к нему и плевать на все подозрения и обличающие догадки, и… Мартин не один.
Копну блондинистых волос и элегантное, синие пальто Миранды Пристли я узнаю не сразу. Однако стоит только этому произойти, как сердце на секунду замирает.
Они стоят к друг другу так близко, почти интимно, что у любого, кто их увидит, не будет никаких сомнений, что их двоих точно что-то связывает. Что-то личное и сокровенное. Черт…
Пристли что-то щебечет Солмнхеллу, кокетливо заправляя прядь волос за ухо, а Мартин, жаль что мне не видно его лица, внимательно ее слушает и будто бы склоняется к ней ближе. Словно скала нависает над ней. Доминирует, каждым своим мимолетным движением подтверждая свою лидирующую звериную натуру.
Я так боюсь увидеть что-то страшное, непоправимое… Так больно осознать сейчас все то, к чему я пришла своими размышлениями сегодня, что я, не зная почему, тянусь к телефону и в очередной раз набираю знакомый номер. Гудок…. другой…
Мартин достает свой телефон из кармана, видимо, хмурится и… сбрасывает… Моя рука опускается, а парочка вдруг решает сесть в автомобиль. Вместе…
Не могу смотреть. Не могу!
***
Я далеко не сразу понимаю заторможенным сознанием, что я уже почему-то еду в огромной и душной толпе в вагоне метро. Еду, а сама не знаю в какую сторону и на какой ветке. Словно все это в один момент потеряло какой-либо смысл. Знаю точно, что не в квартиру Мартина. Точно нет. Туда я теперь ни ногой.
Выхожу на конечной станции с последними, смешащими куда-то пассажирами, узнавая название и переход к одноимённой железнодорожной станции.
Точно. До боли знакомый пригород. До боли знакомые места.
Зачем я вообще встретила этого оборотня, что окончательно и бесповоротно разбил меня и мою жизнь? Сейчас все вокруг казалось пустым и незначительным, а сама я раздавленной и окончательно потерявшейся. Не в местности, в самой себе. И в голове лишь бьется одинокая мысль: а ведь мама была права…
Что мне делать дальше? Что?
Даже ночевать теперь негде. И вещей с собой нет. Впрочем, как и денег, чтобы купить хотя бы самый дешевый билет в родной город. Домой. К родителям. В тепло…
Черт, как же холодно!
Я иду знакомой дорогой через промзону, чувствуя сплошное выжженное поле внутри и невероятно жгучий холод снаружи, сковавший все мое тело в свои безжалостные тиски. Внезапно краем сознания улавливаю жужжание телефона в кармане и еле как достаю его вконец замороженными, непослушными пальцами.
Мартин.
Звонит бесперестанно. Стоит только только телефону заглохнуть, как он оживает вновь. Снова и снова. В надежде получить ответ. И вот уже когда во мне просыпается совесть взять трубку, экран телефона внезапно гаснет, а на мою голову вдруг обрушивается глухой удар чем-то тяжелым. Кирпич что ли свалился с крыши?..
Тупая боль вдруг простреливает затылок и разливается по темечку. И вместе с экраном разряженного телефона гаснет и мое сознание, оставшимися крупицами которого я замечаю чью-то тень сбоку. И меня накрывает темнота…
Глава 32
Боже, как же холодно! Все тело бил мелкий озноб, который с каждой секундой только нарастал. На языке чувствовался соленый, металлический привкус собственной крови, будоражащий сознание. Губу что ли прикусила?
Я попыталась дотянуться рукой до рта, на собственная конечность лишь слабо дрогнула и меня не послушалась. Видимо, пальцы рук и ног окончательно онемели от мороза и совсем меня не слушались, впрочем и сил то, чтобы ими пошевелить, у меня почти не осталось.
Внезапно странный шорох и и чей-то топот ног приблизился ко мне, лежащей, судя по всему, на холодном и каменном полу.
Где я?
— М-да, — голос незнакомой мне женщины был пропитан скепсисом, — С таким исходником даже работать страшно начинать…
— Ну… эээ… кого мне заказали, того и доставили. Рыжая целочка, симпотная… конопатая такая. Мы не могли ни с кем спутать, если вы на это грешите. На фотке точно она была, отвечаю.
Я медленно, но верно приходила в себя после неожиданного удара по моей многострадальной голове под звуки чужих, незнакомых мне голосов. Но глаза все же не открывала. Что-то внутри настойчиво требовало этого не делать. И я прислушалась к своему шестому чувству.
— Ну что, моя часть сделки выполнена, ваша осталась за вами, — с намеком вновь заговорил явно прокуренный, басовитый мужской голос.
— Слишком долго вы ее вели, придурки. У нас и так было всего пять дней. Осталось два, — протянула женщина и была явно недовольна, — Думаешь, за такую работу ты хоть что-то получишь?
— Э! Мы так не договаривались, дамочка!
— Ну, во-первых, ты договаривался не со мной. А, во-вторых, на будущее, умей признавать свои ошибки. Ты лишь тупой наёмник. Шестерка. И на место тебя и твоих ребят мы легко найдём кого-то другого. Более полезного и менее борзого, понял?
— Мои ребята из кожи вон лезли, работали, шкурами своими, знаешь ли, рисковали, а ты меня хочешь на бабки кинуть?! — взревел мужчина, отчего я едва смогла не вздрогнуть от страха, чем мгновенно бы выдала себя и своё далекое от отключки состояние.
— Да будут тебе твои деньги, не ори как полоумный, — шикнула на него женщина, точно разъяренная кошка, — Но лишь половина. Сам понимаешь, что девка у нас должна была быть ещё два дня назад.
— Бля. А я что сделаю, если эта сучка здесь не появлялась? В шараге ее отлавливать должен был, что ли?
— Мне плевать, где ты должен был ее поймать, но у нас она должна была быть
