Ритуал - Адам Нэвилл

Юноша молчал, задумавшись над тем, что только что сказал Люк. И вдруг засмеялся. Он смеялся, и никак не мог остановиться. Наконец, он вытер глаза, размазав черный макияж. — Какой-то гребаный отпуск, да? — Потом снова засмеялся.

Если б два его друга не были зверски убиты, а третий не пропал бы без вести, он тоже повеселился бы. Вместо этого, хихиканье юноши вызвало в нем злобу. Но вспышка ярости была воспринята с удовлетворением, в отличие от не покидающего его чувства тревоги. Раздражение стало освежающей передышкой после изнурительной нервотрепки, буквально лишившей его всяких сил. — Мои друзья погибли. Там, в лесу. Мы заблудились. На нас напали…

— Хочу тебе сказать, мой друг, вы пошли не той дорогой.

— Что ты имеешь ввиду?

Впервые за все время их знакомства юноша перестал ухмыляться, строить глупые рожи и дурачиться. Его лицо вдруг стало серьезным. Он посмотрел через плечо на открытую дверь, потом снова на Люка. — Что ты видел?

— То есть?

Фенрис ухмыльнулся, пожав плечами. — Твои друзья, как они погибли?

— Их убило… нечто. Там, в лесу… — Люк, смутившись, не мог подобрать слова. Но существовали ли такие слова, которыми можно было описать то, что случилось с бедным Хатчем? А с Филом? А с Домом? Люк опустил голову, потом снова посмотрел на Фенриса. Почему он ухмыляется?

— Как их звали? — спросил Фенрис, но скорее для смены темы, как догадался Люк, чем ради какого-то искреннего интереса к его друзьям.

— Зачем тебе?

— Просто так. — Лицо юноши сова приняло выражение, которое он видимо, считал свирепым. Потом, словно устав от притворства, снова ухмыльнулся. — А чем ты занимаешься в Лондоне, Люк?

Подозрение Люка усилилось. Его нашли без документов. Паспорт и бумажник остались в одном из брошенных рюкзаков. Он задумался, как ему стоит отвечать на вопросы подосланного юноши. — Я продаю компакт-диски. — Он решил говорить как можно меньше.

— Тебе нравится музыка? — Юноша, похоже, оживился от такого ответа.

Люк продолжал молчать. Но посмотрел на футболку мужчины.

— «Горгорот» знаешь? — спросил Фенрис.

— Слышал о таких.

— А?

— Я слышал о них.

— Знаешь истинный «блэк метал»?

Люк пожал плечами.

— Какие группы?

Люк стал с недовольством вспоминать названия групп, чьи диски продавались в крошечном «блэк метал»-разделе его магазина. — Какое это имеет значение?

— Имеет. Какие группы?

Люк вздохнул. — «Димму Боргир».

Юноша сплюнул. — Позеры!

— «Крэдл оф Филс».

Фенрис пожал плечами, равнодушно зевнул.

— «Веном»?

Он улыбнулся. — Истинные мастера! Наконец-то мы кое-чего добились, Люк из Лондона. — Потом он понизил голос до низкого насмешливого тона и нахмурился. — Но тебе явно требуется образование, мой друг. Тебе нужно послушать «Эмперор», «Дарк Трон», «Бурзум», «Сатирикон», «Бэтори». И ты услышишь их все, пока гостишь в этом лесу вечной скорби. И может быть, может быть, если будешь хорошим мальчиком, мы поставим тебе еще «Блад Френзи». — Юноша изобразил разочарование из-за невежества Люка и его затянувшегося недоумения. — «Блад Френзи»! Моя группа. Ты работаешь в музыкальном магазине и никогда не слышал о «Блад Френзи». Люк! Очень глупо с твоей стороны.

— Фенрис.

При упоминании своего имени юноша перестал ухмыляться. — Это мое имя.

— Мне нужно в туалет.

Фенрис что-то рявкнул старухе, которая только и делала, что таращилась на Люка с момента своего появления в комнате. Она медленно пересекла комнату и исчезла за дверью. Ее маленькие ножки прогромыхали по неровным доскам пола.

Люк отвел глаза от открытой двери, стараясь скрыть проявленный к ней обостренный интерес. — И еще мне нужна моя одежда, Фенрис из Швеции.

— Из Норвегии! Я норвежец. Викинг!

— Хорошо, Фенрис из Норвегии. Я хочу уйти отсюда. Спасибо, что вытащили меня из леса. Иначе я бы погиб. Но моих друзей убили, и я должен сообщить об этом. А теперь еще вы и ваши друзья заставляете меня нервничать.

Фенрис улыбнулся. — Тогда ты очень мудрый человек, Люк из Лондона. Потому что нужно бояться волков, дьяволов и огонь, когда они на дикой охоте.

— Я не понимаю.

Фенрис оскалил в усмешке желтые зубы.

Пожилая женщина вернулась в комнату, с трудом волоча большое деревянное ведро. Очень старое, как музейный экспонат, скрепленное по бокам железными обручами. Фенрис наблюдал за ее мучениями, но даже не попытался помочь ей.

Внезапно снизу раздался низкий голос второго юноши. Люк сразу понял, что тот говорит по-норвежски. Фенрис закатил глаза. — Я должен идти, Люк. Но мы еще поговорим. — Он кивнул на ночной горшок, который старуха поставила у ног Люка. — Пожалуйста, ссы на здоровье. — Он повернулся и пошел к двери. Старуха громко засеменила за ним.

Люк услышал, как ключ повернулся в замке. — Почему? Почему закрываете дверь? — крикнул он.

Ему никто не ответил.

51

Столовые приборы были сделаны то ли из кости, то ли из дерева. Люк не знал точно, да и трогать их не хотел. Деревянная тарелка держалась на весу на ножке кровати и была наполовину наполнена тушенкой и вареными корнеплодами. Он колебался, стоя над ней с безвольно повисшими руками, и мучаясь от запаха. Голод прожигал желудок до самого позвоночника и кружил голову. Когда он в последний раз ел? Он не знал, потому что не знал, как давно он находится в комнате, мочась под себя в постель.

Пока Фенрис болтал, еда успела остыть. По крайней мере, она была мягкой. Люк встал перед тарелкой на колени, поднес к ней лицо.

К тому времени, как он слизал с тарелки последнюю каплю горького соленого соуса, он услышал нарастающий гул голосов и топот ног, доносящийся с нижнего этажа.

Возбужденные голоса. Пронзительные крики, имитирующие блэк-металлический вокал. Рычание и бульканье, срывающиеся на ломкий фальцет. Интересно, они общаются таким образом, или просто пытаются превзойти друг друга как дети? Самым громким был Фенрис. Люк усомнился, что рот этого юноши когда-либо закрывается надолго. Его придурковатые крики поддерживались гулким баритоном Локи. А все эти шакальи звуки, похоже, издавала девушка, соревнуясь с Фенрисом. Вряд ли эти вопли могли принадлежать старухе. А почему они ходят по дому в обуви? — Задался он вопросом, тут же почувствовав его неуместность. Но этот непрерывный стук ног по деревянному полу был невыносимым и оглушительным. Он заставлял его вздрагивать, действовал на нервы и пугал. Люк боялся, что он в любой момент раздастся на лестнице, ведущей в его комнату.

Мебелью молодежь тоже не могла пользоваться тихо. Деревянные ножки, по всей видимости, кресел постоянно яростно скрипели по полу. Грохот был такой, будто первый этаж здания перестраивался или подвергался вандализму. Время от времени что-то падало и разбивалось. Интересно, что это за старуха? Связана ли она как-то с группой, с этими «Блад Френзи»? Люк хотел знать, почему она позволяет им вести себя так агрессивно.