Бойся Кошек - Эдгар По

Луиза сделала шаг назад и нервно поднесла обе ладони ко рту.

— Бог ты мой! — воскликнула она. — Я и вправду обо всем забыла. Ну конечно же, он очень проголодался. Ведь, кроме молока, у него маковой росинки во рту не было.

— Ты это о ком?

— О ком же, кроме него? Надо пойти и приготовить ему что-нибудь особенное. И я, кажется, знаю, что ему понравится. Как ты на это смотришь, Эдвард?

— Черт бы тебя побрал, Луиза!

— Ну, ладно, Эдвард, если ты не хочешь, я сама что-нибудь придумаю. А ты, — она повернулась к кошке и ласково погладила ее по спине, — побудь пока здесь. Я ненадолго.

Луиза прошла на кухню и задумалась, какое же блюдо приготовить неожиданному гостю. Может, суфле? Да, великолепное суфле с сыром. Вот уж, действительно, получится необычное блюдо. Эдвард, правда, его терпеть не может, но тут уж ничего не попишешь.

Приготовление пищи никогда не было особой ее страстью, но на сей раз она решила постараться на совесть: до нужной температуры прогрела духовку, все как следует подготовила. Когда блюдо было готово, она снова задумалась: с чем бы таким его подать, но потом решила, что Лист, наверное, никогда в жизни не пробовал ни авокадо, ни грейпфрутов, а потому остановилась на мысли, что именно из них приготовит для него салат. Интересно будет понаблюдать за его реакцией — а что, и в самом деле любопытно.

Покончив со всеми приготовлениями, она уставила блюдами большой поднос и двинулась в направлении гостиной. Едва войдя, она увидела мужа, возвращавшегося через веранду в комнату.

— Ужин готов, — сказала она, опуская поднос на стол и поворачиваясь к дивану. — А где он?

— Кто?

— Ты сам знаешь, кто.

— А, ты о нем! Откуда я знаю. — Он наклонился над столом, чтобы взять зажигалку, но, прикуривая, поднял взгляд на жену — та неотрывно смотрела на него, скользя глазами по свитеру, защитного цвета брюкам и тяжелым ботинкам, все еще сырым от ходьбы по росистой траве. — Я лично ходил посмотреть, как горит костер.

Глаза Луизы взметнулись и уставились на его руки.

— Знаешь, прекрасно горит, — продолжал муж. — Если так и дальше пойдет, то прогорит всю ночь.

Ему, правда, стало немного не по себе, когда он заметил, с каким выражением на лице смотрит на него жена.

— А что случилось? — беззаботно поинтересовался он, опуская зажигалку на столик. Проследив за взглядом Луизы, он впервые заметил длинную и тонкую царапину, протянувшуюся по диагонали тыльной стороны ладони от суставов пальцев до запястья.

— Эдвард!..

— А, это… Я знаю. Чертовски колючие эти ветки. Пока насобираешь кучу, весь исцарапаешься, как черт-те что. Но что случилось-то?

— Эдвард!!

— Ради Бога, Луиза, сядь и успокойся. Ну что ты так разволновалась? Луиза, умоляю тебя, сядь!

Майкл Джозеф

ЖЕЛТЫЙ КОТ

Майкл Джозеф никак не может считаться новичком в жанре произведений, традиционно называемых «рассказами ужасов». Его перу принадлежит немало очень интересных находок по части оригинальной компоновки сюжета — на первый взгляд простого, даже незатейливого, но запоминающегося неповторимой игрой интонаций при описании жизненно достоверных, ярких, а порой и достаточно драматических событий, чему в немалой степени способствуют его безошибочное чутье и незаурядное чувство юмора. При написании своих рассказов М. Джозеф с присущим ему мастерством подводит читателя к, казалось бы, очевидному выводу, вытекающему из всей вереницы предшествующего действия, однако именно неожиданная, подчас странная, а то и вовсе фантастическая концовка, не лишенная некоторой загадочности и даже «непонятности», придает им неповторимую изысканность и оригинальность. Приводимый ниже рассказ, по нашему мнению, в полной мере соединяет в себе все эти качества, и все же с отчасти новой стороны вскрывает незаурядные литературные способности автора, с творчеством которого, как мы надеемся, нам еще не раз выпадет приятная возможность познакомиться.

Все началось с того, что однажды, когда Грей возвращался домой, за ним по непонятной причине увязался странного вида изголодавшийся желтый кот. Вид у животного был довольно тщедушный, а большие, напряженно глядящие, янтарного цвета глаза поблескивали в неярких лучах электрических фонарей на углу улицы. Именно там кот и стоял, когда Грей проходил мимо, удрученно насвистывая себе что-то под нос — сегодняшний визит к «Грэнни» не принес ему выигрыша ни за одним из столов, ему даже показалось, что животное, посмотрев на него, издало негромкий жалостливый звук. Дальше оно уже неотступно следовало за человеком, держась, однако, все время настороже, словно ожидая в любой момент пинка.

Грей и в самом деле сделал полуугрожающий замах ногой, когда, оглянувшись, заметил за спиной желтого кота.

— Если бы ты был черным, — пробормотал он, — я бы, пожалуй, взял тебя с собою, а так — убирайся!

Меланхоличные янтарные глаза слабо блеснули, однако кот не пошевелился, а затем все так же настойчиво побрел за Греем. Это могло бы основательно рассердить его, потому как настроение действительно было паршивое, однако он почувствовал какое-то жестокое удовлетворение в том, что судьба отказывала ему даже в такой пустяковой милости как добрая примета. Как и все азартные игроки он истово верил во всевозможные суеверия, хотя не раз уже убеждался в полной тщетности всех талисманов. Под подкладкой кармана его пиджака был зашит обезьяний коготь, и он никак не мог набраться смелости выбросить его. Но странно, этот жалкий желтый кот, которому полагалось бы быть черным, отнюдь не вызывал у него естественного в подобных ситуациях раздражения.

Он негромко рассмеялся: это был сдержанный, невеселый смех человека, ведущего борьбу с отчаянным невезением.

— Ну ладно, желтый дьявол, пошли, вместе поужинаем. — Он извлек руку из кармана плаща и поманил животное к себе, однако кот отреагировал на этот жест с таким же безразличием, как и на недавний замах ногой. Он лишь бесшумно скользнул вперед вдоль грязного тротуара, ни на сантиметр не отклонившись от того незримо прочерченного курса, которым до этого столь уверенно следовал.

Вечер выдался сырой, туманный, отчаянно промозглый. Грей зябко поежился и, снова сунув ладони в чуть теплое убежище карманов, немного свел плечи, словно это могло спасти его от пронизывающего холода сумерек.

Он облегченно вздохнул, когда наконец свернул во внутренний дворик, отделявший ледяную улицу от лестничного пролета, который вел к его комнате. Неуклюже ковыляя по жесткому булыжнику двора, он неожиданно обнаружил, что кот куда-то исчез.

Данное событие ничуть его не удивило, он даже толком не задумался над ним, однако уже через несколько минут, оказавшись на верхней площадке довольно обветшалой лестницы, в слабом мерцании одинокой лампочки под потолком разглядел это создание, которое сидело, а точнее, лежало прямо на пороге перед его дверью.

Он сделал неуверенный шаг назад и тихо пробормотал:

— Странно.

Кот бесстрастно посмотрел на него своими печальными, почти задумчивыми глазами. Потянувшись над развалившимся на полу животным, он повернул ручку двери.

Желтый кот молча поднялся и вступил в сумрак комнаты. Было что-то неестественное, почти зловещее в его мягких, бесшумных движениях. Чуть подрагивающими пальцами Грей нащупал спичечный коробок и, закрыв за собой дверь, зажег единственную имевшуюся у него свечу.

Он жил в комнатке над проходным двором, который со временем приобрел даже некоторую популярность благодаря тому, что здесь поселилось немало некогда весьма благополучных и влиятельных, а ныне сраженных ударами немилосердной судьбы дельцов, промышлявших в районе завода Мэйфера; Грей даже научился с довольно ловкой напускной небрежностью называть свое жилье «квартирой», которая располагалась совсем рядом с «леди Сьюзен Тиррел».

По сути своей Грей был профессиональным игроком и шулером, хотя даже самому себе он едва ли признавался в этом. Однако и шулер нуждался в самом обычном человеческом везении. Один вечер сменялся другим, а он все наблюдал как деньги оседают в карманах всяких «пижонов», безнадежно наивных юных дилетантов и дуреющих старух, денег у которых и без того как снега зимой и которые по всем законам карточной игры должны неизменно проигрывать. И все же, играя с ними, Грей — человек, пользовавшийся уважением даже в кругах своей жалкой братии, полагавшейся в деле зарабатывания на жизнь исключительно на индивидуальное мастерство и ум, — неизменно проигрывал сам. Он переходил к столам с рулеткой, но там, даже с соблюдением всех полагавшихся суеверных процедур, его поджидала неудача. Он исчерпал весь свой кредит, и Грэнни лично заявила, что считает его безнадежным неудачником. Сейчас же он замерз, проголодался и пребывал в отчаянии. Скоро даже одежда последнее сохранившееся у него личное имущество — перестанет давать ему возможность брать деньги в долг, чтобы с наступлением очередного вечера вступать в схватку с немилосердной фортуной.