Дао Блаженств - Александр Матяш

Д: Каким образом она возникает?

А: Когда мы идем к себе тем или иным образом, то изначальное совершенство, находящееся в глубине нашей души, всегда дает нам обратную связь по поводу того, каковы наши мысли, чувства, поступки, состояния и переживания по отношению к нему – к совершенству. Но мы эту обратную связь на сознательный уровень не допускаем или делаем это редко. Здесь вступает в действие противоположная часть нас – наше эго. И мы под его чутким руководством используем обратную связь нашей души для того, чтобы все, что не соответствует механизму эгового глянцевания, что не соответствует эгоидентичности – представлению о себе как о совершенных существах – благополучно вытеснить. Парадокс заключается в том, что наше глубиннейшее естество, действительно совершенно, но совершенным хочет казаться, выдавая себя за это естество, наше эго, и за счет этой узурпации и подмены возникает вся, как я уже сказал, сансарная неразбериха, плотно замешанная на взаимных проекциях. А заодно и стремление к совершенству превращается незаметно в стремление к перфектности.

Д: А кто в нас сравнивает то, что мы делаем, с соответствием совершенству, которое в нас есть?

А: Это само совершенство и производит. Эта структура называется совесть.

Д: Если наши поступки, соответствуют совершенству, то тогда совесть спокойна. А если мы, совершаем нечто, что оценивается нашей совестью как не соответствующее этому совершенству, то вот тут вступает эго и начинается вытеснение?

А: Да.

Д: Мне бы хотелось понять, как они между собой связаны – совесть, эго, и какое отношение это все имеет к Божественному совершенству.

А: Есть некое совершенство и естественным образом присущее нам понимание этого совершенства. И это совершенство вовсе не молчит, оно не пассивно. Оно постоянно рассеивает свой свет, освещает все, что бы мы ни делали, соотнося это с самим собой.

Д: Поэтому голос совести – это его голос.

А: Да. Это голос Бога.

Д: А он говорит только тогда, когда мы что-нибудь делаем не так или он всегда говорит?

А: Он говорит всегда, но когда мы делаем что-нибудь так, то это вовсе не означает, что сделав что-нибудь так, мы стали совершенными. Потому что сразу после этого мы оказываемся у второй полосы препятствий, состоящей из желания нашего эго приписать наше совершенство себе. То есть наше эго так или иначе всегда должно быть совершенно.

Д: Совершенно? С его точки зрения?

А: Да. Ибо его совершенство – это основа его жизни. А его несовершенство – это для него смерть.

Д: Как хитро получается: оно использует Божественное совершенство как эталон…

А: Оно узурпирует, да.

Д: …для того, чтобы потом то, что «соответствует» приписать себе, а то, что «не соответствует» совершенству, вытеснить, да поглубже.

А: Да. И если мы прошли первую полосу препятствий, и, допустим, внешний наш поступок был так же альтруистичен и наполнен любовью, как совершенство Отца нашего Небесного, то после этого нам предстоит пройти вторую полосу препятствий, когда эго приписывает плоды этого совершенства себе – вот такой я замечательный, я такой нравственный, такой совершенный и так далее. В каждом из нас это звучало. Возникает ловушка – и стремление к совершенству подменяется эговым желанием все время быть хорошим.

В: Как же обойти эти ловушки?

А: Это уже следующий вопрос. Для того, чтобы это обойти, нужно увидеть все, что мы только что разобрали. Если мы живем, настроив свою душу на «Не как Я хочу, Господи, но как Ты», если не приписываем себе заслуг своих благих поступков, то мы проходим вторую полосу препятствий. Это, впрочем, не означает, что нет третьей, четвертой, пятой и шестой.

Итак, вот к чему мы пришли: совершенство Отца нашего Небесного всегда с нами, всегда внутри нас. Но наша личная индивидуальная воля не доросла до этого совершенства. И весь конфликт человеческой жизни заключается в отсутствии гармонии между слабой человеческой волей и абсолютным совершенством Отца нашего Небесного. Конфликт этот не случаен, он и задумывался как конфликт, потому что Отец наш Небесный видел цель и смысл нашего земного существования в преодолении этого конфликта, в нашем совершенствовании в рамках этого конфликта, в нашем индивидуальном дорастании до Его совершенства, находящегося в нас же.

Учитесь у Бога любви, – говорит Иисус. И не просто «учитесь любви», а «будьте совершенны». Совершенство – это прежде всего совершенство в искусстве любви. А совершенным быть, конечно, очень трудно. Почему любить врагов, благословлять проклинающих, благотворить ненавидящим и молиться за обижающих – это признак совершенства?

Д: Потому что это полная свобода и никакой зависимости.

А: Потому что для того, чтобы быть на это способным, необходимо прежде всего освободиться от всякого изъяна внутри себя. Качество эмоций – тот критерий, который (если конечно не слепо доверяться эмоциям, а критически оценивать их содержание в качестве критерия) не обманет. Бывают, конечно такие варианты, о которых Рита упоминала в начале, и к сожалению, не так уж редко: человек может настолько пропитаться враньем, что, пылая лютой ненавистью ко всему, он будет уверять вас в глубочайшей любви – и тоже ко всему. К глубокому сожалению, человеческая природа так устроена, что она способна на самые невероятные выверты. Однако сами по себе эмоции не обманывают. И если мы хотя бы чуть-чуть свободны от лжи и не впали в этот безумный самообман (а это уже практически безумие, хотя очень много людей в нем живут, в том числе и исповедующие православие), то шанс довериться сердцу и через него отыскать истину всегда будет нам дарован в той или иной форме.

Д: Мне, кажется, что как раз среди православных много тех, кто обольщается самообманом по поводу любви, вероятно, в силу того, что все воспринималось очень догматично.

А: Да. Хотя вдумчивый и мыслящий последователь и в рамках ортодоксальной литературы найдет массу возможностей избежать этого самообмана. Но таких немного.

Д: Мне кажется, что человек должен быть не столько думающим, сколько сердечным.

А: Да, Даша а почему у православных верующих так же много этой нечестности, как и у любых других людей?

Д: Потому что учение неправильно понято.

А: А почему неправильно понято? Ведь правильных толкований было огромное количество, но почему-то их не слушали – вот в чем парадокс.

Д: Потому что честное следование учению требует осознанных усилий над собой, которые делать не хочется.

А: Последователи православия очень часто мыслят неправильно и понимают неправильно православные основы, превращая их в догматы, именно из-за страха понять их неправильно. Это становится возможным через запрет на свободную мысль. Такое свободное и, следовательно, как правильно говорит Дарья, сердечное осмысление учения возможно только тогда, когда нет спазма страха перед тем, чтобы размышлять – вольнодумствовать! – а этот страх в православии очень силен. Есть религии, где он еще сильнее – например, в иудаизме или тем более, в католицизме: там любое отступление от догмата объявлялось ересью и каралось костром. Но если вдуматься, этот страх перед осмыслением порождает мертвую догму, которая противна самой сущности христианства. Вот как тут быть? Это сложнейший вопрос, чреватый опасностями с обеих сторон: ведь если никакого страха не иметь, то можно извратить как угодно любое учение. Чему, опять же, в истории примеров немало. Значит, возникает вопрос о статусе и иерархии страхов: чего мы боимся?

Д: А как же «нравственный закон внутри нас»?

А: Нравственный закон? Десять заповедей: не убий, не укради – свято соблюдаются, исповедь исправно посещается…

Д: Не, – живой внутренний закон?

А: Страх убивает все живое.

Д: Все-таки страх. А страх эговому сознанию, получается, присущ изначально.

А: А эго вообще соткано из страха. Это его основа основ – страх. Мы все время чего-то боимся: боимся что-то увидеть в себе, боимся что-то увидеть в другом – такое, из-за чего что-то придется увидеть в себе. Эго основано на стремлении быть безупречным вопреки реальности и на сознательной целеустремленной лжи самому себе: чем больше мы лжем, тем с большим ожесточением эту ложь защищаем. Как по этому поводу сказал Фридрих Ницше: «Человек – это зверь с красными щеками, и вся история человечества – это стыд, стыд, стыд»40. Можно перефразировать: вся история человечества – это вранье, вранье, вранье. Сплошное вранье.

Д: Как еще мир стоит?

А: Как говорят тексты Священного писания, пока есть еще хотя бы один праведник, до тех пор мир стоит. А когда не станет ни одного – наступит конец света, потому что тогда Господу вся наша суета станет абсолютно не нужна.

М: Учитывая все, что происходит в мире, мне кажется, что немногие праведные дышат уже через раз.

А: Это действительно так – настоящих праведников в этом мире осталось немного. Хорошо, что они еще есть, а не то мы бы все уже на Страшном Суде как свечи горели.