Расследованием установлено… - Георгий Молотков

Это был последний вояж матерого врага в Советскую Россию, где он еще за несколько лет до этого был объявлен вне закона. В плане грабежа и контрабанды, с которым он прибыл, не было ничего нового. После Октябрьской революции восставший народ не сразу стал полновластным хозяином произведений искусства и культурных ценностей Российского государства. От взбунтовавшейся черни «спасали», увозили на Запад все, что удавалось захватить, умыкалось все самое ценное.

Время, когда по льду Финского залива в Ленинград прорывались обозы вооруженных контрабандистов, кануло в Лету. Но и сегодня продолжается охота за русскими сувенирами — памятниками нашей национальной истории и культуры. Только действуют контрабандисты по-другому. Самыми изощренными способами прокладываются контрабандные тоннели и тропы. Контрабанда не стала от этого менее опасной. Она по-прежнему направлена на подрыв экономической мощи государства и по-прежнему служит политическим целям наших противников. Каналы контрабанды используются спецслужбами для получения секретной информации. Они имеют и обратную связь — по контрабандным каналам переправляются материалы, использующиеся для идеологических диверсий в нашей стране. Вот почему контрабанда стала инструментом в непрекращающейся «психологической войне» против лагеря социализма.

Кто знает, почему это небольшое кафе на Невском у Литейного окрестили «Сайгоном». Завсегдатаями здесь были мальчики с Невского и их стильные подружки. Его облюбовали, сделали своим «сходняком» пескари-фарцовщики и прочая мелкота, еще не доросшая до серьезного конфликта с законом, наивно утверждавшая, что «красиво жить никто не запретит». Среди юнцов здесь можно было встретить и рыбку покрупнее. Свидание, встреча, коктейль в «Сайгоне» были своеобразной мерой престижа, «светскости» у определенного круга молодежи. «Сайгон» процветал…

И вот однажды, как утверждает молва, в вечернем, переполненном до тесноты «Сайгоне» появилась особа, выглядевшая здесь белой вороной. Представьте, она явилась сюда… в резиновых сапогах! Но деваха, ничуть не смущаясь, деловито осведомилась у первого попавшегося завсегдатая:

— Который тут у вас миллионер?

— А вон, в углу, солому жует, видишь! Распылитель, к тебе!..

Гостья подошла к молодому человеку с соломинкой в зубах и бокалом коктейля в руке.

— Ты, что ли, миллионер?

— А что? Садись…

Гостья присела за столик «миллионера». Ей тоже подали коктейль. А через месяц она стала Малышевой — женой Распылителя.

С того вечера в «Сайгоне», знакомства и женитьбы Малышевых прошло пятнадцать лет.

Эту не круглую, но юбилейную дату Малышевым пришлось отметить в обстановке несколько необычной и уж совсем не праздничной. Не было ни заздравных тостов, ни коктейлей, ни чашечек с дымящимся кофе. Но зато, как ни на одном юбилее, скрупулезно и, главное, без преувеличения подводились итоги содеянного Малышевыми за пятнадцать лет супружеской жизни.

Речь шла о делах общих, семейных, но точно и по справедливости определялась доля участия каждого. Юбиляры поневоле были в центре внимания — сидели на просторной для двоих скамье подсудимых в зале городского суда. После многодневных заседаний он признал Малышевых виновными в совершении тяжкого государственного преступления — контрабанде в крупных размерах.

Как и все «миллионеры», Малышев начинал мальчишкой и с мелочей — флакончиков. Да, с обыкновенных флакончиков, выброшенных за ненадобностью в мусорные ящики. И какие только флакончики не попадали в мальчишеские руки: из стекла простого и цветного, маленькие и совсем крошечные, формы самой необычной, с пробками из притертого стекла и металла, украшенные орнаментом и всевозможными этикетками. Любители находились. Платили немного, копейки, но все же доход был. Его хватало и на кино, и на мороженое. А главное — азарт: найти необычное, то, чего нет у других «бизнесменов».

Бронзулетки — это то, что из бронзы. На той же свалке или в доме, поставленном на капремонт, можно было найти и старый подсвечник, и ободок старинной люстры, и многое другое из бронзы. Спрос был куда больше, платили щедрее. Но «бронзовый век» продолжался недолго. Мальчишка взрослел, был он ловок, азартен и удачлив. Теперь его можно было увидеть не на свалке или у мусорных ящиков, а встретить у подъездов лучших гостиниц города, у Зимнего дворца, на Невском. Жвачка, которую подросток выпрашивал или выменивал на значки у иностранцев, в ту пору была в цене. Была в новом занятии и прелесть риска — могли задержать дружинники или милиция. Первое столкновение с законом произошло, когда учился в ремесленном училище. Первая судимость, первое лишение свободы. Можно было остановиться, но выбрано было другое.

…Человек, вынырнувший из воды, судорожно глотая воздух, с трудом вылез на запорошенный снегом берег деревенского пруда.

— Что же ты, бабка?! — с укором проговорил посиневший от холода ныряльщик.

— Там он, сердешный, там. Где еще ему быть…

Человек вновь нырнул. А потом еще раз и другой.

Старушка оказалась права. Нашел все же на дне пруда брошенный ею старый, негодный, но необычайно редкий самовар. В жару, больной, с трудом добрался Малышев в Ленинград. Но был доволен — самовар оказался лучшим в его коллекции.

…Это бывало обычно летом. В деревушке где-нибудь на Свири или за Волховом появлялся одетый в живописные рубища молодой мужчина с холщовой сумой. Вскоре деревня знала — пришел из Питера художник, иконами интересуется… Божий человек. Приглашали к столу, угощали, оставляли ночевать и, главное, слушали. Божий человек говорить умел: и о вере, которая утрачена, об иконах, которых скоро не останется на земле русской, если их не сберечь. И получалось так, что слушавшие его старушки сами приносили ему иконки. Не перекрестясь, в руки не брал. Святых узнавал сразу, не ошибаясь. Вынимал из кармана мятые рубли, если отказывались — кланялся в пояс, благодарил. Прощался и шел с миром дальше, пустым не уходил. Иной раз в холщовую суму попадали вещи стоящие. Порой попадался местному начальству. Спрашивали: кто такой? Вынимал удостоверение: студент Института имени Репина.

Так набирал силу, матерел Малышев, глава семейной контрабандной фирмы.

Но в приговоре городского суда первой названа Людмила Малышева. Первенство отдано ей по справедливости. Материалами дела было убедительно доказано, что именно ей принадлежала роль организатора и руководителя преступной группы, занимавшейся контрабандой. Как и почему это произошло?

В глухое таежное село, где росла Людмила Малышева, прилетали на практику студенты-геологи из Ленинграда. Что же удивительного в том, что школьница тоже захотела увидеть далекий город на Неве, стать студенткой Горного института? И она ею стала. Причем поступила без всякой помощи и отлично закончила институт, Мало того, она помогла и младшей сестре получить диплом горного инженера. Вполне хорошее, удачное начало. Но в жизни сибирячки, ставшей ленинградкой, было и другое.

Ошибались завсегдатаи «Сайгона», когда показалась она им незадачливой провинциалкой, «девахой из тайги», белой вороной, по простоте своей оказавшейся в их избранном кругу. Она была не «белой вороной», а птицей куда покрупнее, куда умнее и характером посильнее всей этой мелкоты из «Сайгона». И опыт у нее уже был. Молодая сибирячка оказалась не только способной студенткой. Она быстро нашла, как ей казалось, верный и легкий способ добиться успеха в жизни. Самый короткий и верный путь к нему — деньги. А их, оказалось, можно делать и из ничего. Правда, для этого нужны ловкость, смекалка и даже смелость.

Все это было у Малышевой. Появившись в «Сайгоне», она не стала его завсегдатаем. «Сайгон» с его мелюзгой пижонов, дымом «Мальборо», коктейлями с соломкой ей был ни к чему. Она взяла здесь то, что ей было нужно: мужа, партнера, человека, умевшего делать деньги.

Она не ошиблась. Хотя и довольно скоро поняла, что никакой он не миллионер и им без нее не станет. Клички на блатном жаргоне иногда поражают своей меткостью и точностью. Распылитель — лучше о Малышеве-холостяке сказать было трудно. Этот человек в одну ночь за карточным или ресторанным столиком мог спустить все, что заполучалось месяцами. Но стоило ему оказаться на нуле, как следовал новый всплеск энергии, находчивости. Распылитель был ловок и даже везуч, но его подводил характер.

Молодая жена спросила у приятелей мужа:

— Он, что, не умеет играть?

— Экстра-класс!

— Так почему он проигрывает?

— Потому что отыгрывается.

Вскоре после женитьбы Малышев перестал отыгрываться, потому что, как ни трудно ему было, бросил карточную игру. И вообще, кличка Распылитель держалась за ним лишь по старой памяти. А кличка — не фамилия, ее не переменишь. Он, может, и сам не заметил, как довольно безропотно стал другим. С женитьбой он приобрел лидера. А главное — у него появилась цель, ради которой можно было поступиться многим.