Итальянец - Артуро Перес-Реверте

крыши под скалами Пеньона, простирается до бухты и гор на горизонте, озаряет стоящие на якоре корабли, повернутые носом на юг, где над побережьем Африки через прореху в тучах уже проникают перламутрово-розовые лучи – предвестники хорошей погоды.

Полицейский возвращается в центр – сначала узкими лестницами замка, потом крутыми улицами верхней части города и дальше теми, которые выходят на Мейн-стрит. На Бель-лейн он задерживается в только что открывшемся кафе – позавтракать и выкурить первую за день сигарету. Затем покупает газеты («Войска Оси изгнаны с севера Африки»), идет по главной улице, где одна за другой просыпаются торговые лавки, и почтительно останавливается, глядя, как поднимают флаг на балконе губернаторского дома: стук подбитых гвоздями ботинок, удары оружейных прикладов об пол, выкрики старшего сержанта, бряцанье оружия, звуки горна. Тарари, та, та. На мачте поднимается британский флаг, и снова стук ботинок и ружейных прикладов. И отряд солдат с безупречной выправкой, розовощеких, светловолосых и рыжих, марширует – ать, два, ать, два – до самой сторожевой будки на другом краю небольшой площади, напротив монастыря, вокруг которого расположились четыре бара и два магазинчика, где продают сигареты и алкоголь без наценки. Боже, храни короля. И храни Гибралтар, жемчужину Короны.

Ассан Писарро, Бейтман и Гамбаро ждут в конторе Отдела, напротив Трафальгарского кладбища. Кампелло созвал их в ранний час; и они подчинились – за те-то деньги, что им платят. Они в зале для заседаний; на столе пустые кофейные и чайные чашки, стеклянный стакан с карандашами, пепельница с логотипом ресторана «Белая лошадь», полная окурков, и блокнот. На стене – портреты Георга VI в адмиральском мундире и Черчилля, обещающего кровь, пот и слезы.

– Откройте окно, дышать нечем.

Они исполняют приказ. Все трое стоят навытяжку. Когда усаживаются, Кампелло их информирует.

– Парень перепугался, увидев виселицу, – заключает он.

– Надо было раньше думать.

Это произносит валлиец Бейтман – он ухмыляется, и бледные глаза его становятся еще холоднее. Остальные с ним соглашаются.

– Одной сволочью меньше, – замечает Ассан.

– Но на свободе ходят еще несколько, – произносит Капелло, – и вот ими мы должны теперь заняться. Только что в замке Кёрби дал мне сигнал, в своем стиле.

Они смотрят выжидательно. Нил Кёрби – человек губернатора по вопросам внутренней безопасности. Суровый и жесткий офицер, всегда прямолинейный. Двадцать лет назад служил в Ирландии, и по нему это заметно[35]. Настроение у него обычно скверное.

– Он утверждает, что формируется новый конвой. Через два-три дня все корабли будут здесь, включая эскорт.

– Большие? – интересуется Бейтман.

– Пара крейсеров и торговые, наши и американские.

– Порт назначения?

– Этого он мне не сказал. Предположительно, Александрия.

– Выстроятся здесь как на витрине и могут ввести кое-кого в искушение, – замечает Гамбаро.

– Да уж, лакомый кусочек, – говорит Ассан.

Кампелло с озабоченным видом кивает:

– Поэтому нас и просят глядеть в оба. Они ожидают вражеских действий на море и с воздуха и не хотят, чтобы противнику это легко далось.

– Ежедневно границу пересекают тысячи испанцев, комиссар.

– И ты говоришь это мне?

– Ну да, ясное дело… но только чудеса случаются в Лурде[36], а не на Гибралтаре.

– Можно заранее устроить облаву, – продолжает Гамбаро. – У нас полдюжины имен на примете.

Кампелло с сомнением качает головой:

– Это ничего не даст. Наши подвалы заполнятся людьми, которых нужно будет допрашивать и доводить до кондиции. У нас нет ни времени, ни персонала.

– Попросим, чтобы нам помогла военная разведка, а?

– Да я у этих и за бочку вина не попрошу помощи, – обрывает его Кампелло. – Слова «военная разведка» – это оксюморон.

Гамбаро моргает:

– Что?

– Забудь.

Комиссар нащупывает в кармане пачку сигарет, вынимает ее и кладет на стол. Все трое достают по сигарете и прикуривают друг у друга.

– В службе информации, – продолжает Кампелло, – работают идиоты, которые ничего не понимают. Они думают, если подкупить контрабандистов, испанскую солдатню и охранников, все будет в порядке… Если результат хорош, они приписывают его себе, а если все выходит плохо, они сваливают вину на нас.

– От них лучше держаться подальше, – соглашается Ассан.

– Вне всякого сомнения… Кроме того, вылавливая сетью зверя, мы переполошим весь курятник, и те, кому есть, что скрывать, станут только бдительнее. Я предпочитаю деликатную хирургию. – Он сует сигарету в рот и смотрит на подчиненного, чтобы тот дал ему огня. – А что там у нас с испанцем с верфей, с неким Гарсиа?

– За ним наблюдают с момента пересечения решетки и до возвращения.

– Это точно?

– Он рыгнуть не может, чтоб мы не знали.

– Мы можем ему что-нибудь предъявить?

– Пока ничего… Но когда-нибудь он попадется.

– Или не попадется.

Кампелло размышляет. Он берет из стаканчика карандаш, крутит его, пробует пальцем острие.

– А что в книжном магазине в Ла-Линеа?

– Тоже ничего, комиссар. По крайней мере, на сегодня. Живет как всегда, сюда пока не приходила.

– Если она появится в ближайшее время, дайте мне знать незамедлительно.

– Так точно.

Кампелло рисует в тетради непонятные геометрические фигуры. Что-то вроде лабиринта, у которого нет выхода.

– А вам известно, что ее мужа два года назад убил Королевский флот? – спрашивает он вдруг.

– Без понятия, – отвечает Гамбаро.

– Вот видишь. Потопили нейтральный корабль на севере Африки, а парень был на борту.

– Надо же. Так вы думаете, что?..

– Я не думаю и думать не собираюсь. Я смотрю и выжидаю. – Кампелло оборачивается к Ассану: – У нас есть кто-то на той стороне? Я сказал наблюдать за ней и там?

– Есть, – успокаивает его подчиненный.

– Тут нужен глаз да глаз, правильно?.. Мы не можем оплошать и спугнуть дичь.

– Не беспокойтесь.

– Мне платят за то, чтобы я беспокоился. А вам – чтобы не беспокоился я.

– Вы подозреваете, что она как-то замешана? – любопытствует Гамбаро.

Кампелло продолжает рисовать и курить, прикрывая глаза от дыма.

– Пока что я никого не подозреваю.