Фрагменты сожалений - Сергей Блейк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Все это из-за того, что я загнобила того придурка? Это и есть то, что называют эффектом бумеранга?» Хотя она не считала себя суеверной и помнила, что еще весной прошлого года также приходилось вызывать для бабушки скорую, однако ей трудно было поверить в простое совпадение, когда повторно это случилось вскоре после глумления над одноклассником. А новое зеркальце на тумбочке в ее комнате к тому же напомнило о прошлом, разбившемся в самом начале месяца. Так можно ли все произошедшее в совокупности списать на не более чем неудачное стечение обстоятельств? А может, дело в ее мнительности – и не более? Но когда она успела стать таковой? Неужели на нее так повлиял Максим?
Сидя на краешке незаправленной постели, она опустила взгляд на свои лежащие на коленях руки, сцепленные замком. Кожа их в слабом, холодном свечении рассвета виднелась нездорово-бледной. Разомкнув кисти, осмотрела их: чуть дрожащие пальцы, вспотевшие ладони. На языке возник фантомный привкус сладкого коктейля, выпитого в пиццерии после пробежки под дождем, после – полусладкого красного Culemborg Sweet Red, последняя порция которого растекалась по ее организму много месяцев назад. «Выпить. Мне нужно немного выпить», – вертелось в голове Валерии. Почти не отдавая себе отчета в действиях, она, продолжая об этом думать, залезла в выходную одежду, даже не притронувшись к утюгу, который подготовила, поставив на одно из самых видных мест, с позднего вечера.
«Нет! – одернула она вдруг себя, когда уже держала в руке сумочку. – Откуда у меня такие мысли? Какое, к черту, выпить?» И ведь действительно, более года она не прибегала к необходимости сублимировать переживания через опустошение бутылок и банок с алкоголем, не прибегала весь этот период и к медицинским успокоительным средствам. Неужто теперь она поддастся импульсивному порыву? «Мне просто нужно позвонить маме и поговорить с ней – и все наладится».
Мобильник – в сумочке. Взять его и набрать номер матери. Это так просто, не так ли? Тем более с августовской поездкой, кажется, все наладилось. Или нет?
«Сначала мне нужно выпить. Выпью, успокоюсь, тогда и позвоню маме. А уснуть все равно не смогу».
Обувшись, на замок закрыв двери, она направилась в ближайший круглосуточный продуктовый магазин. Если бы только она позволила Максиму прийти к ней, возможно, подростковый период их, как и некоторых других, закончился бы вполне обыденно. Но, как всем известно, любое наше действие приводит к последствиям, а последствия порой могут повергнуть в ужас.
Тем временем Максим все чаще на уроках поглядывал на Лизу (ту самую девушку, на которую обратил внимание на линейке), все больше думал о ней и даже невольно рисовал в голове постельные сцены с ее участием, за что потом упрекал себя. Было в ней нечто такое, что особенно привлекало его, не могло оставить равнодушным, – черты, которых, вероятно, не доставало Валерии. Лиза выглядела робкой, застенчивой, но, как что-то подсказывало Максиму, то было лишь поверхностным образом, при желании и обладая определенным опытом, под которым можно было разглядеть уверенную в своем женском начале хищницу, что могла для своего возлюбленного вытворять в постели такое, о чем постесняются говорить многие взрослые. И при этом, думалось ему, она была неприступной – по-настоящему неприступной, в отличие от его Леры, которая при первой же возможности предпочла бы ему более статного и обеспеченного, в первую же минуту подавала бы сигналы о желании и возможности отдаться.
Какое-то время Максим поглядывал на Лизу лишь украдкой, так, чтобы она этого не замечала. Однако вскоре, не стесняясь, мог задерживать на ней взгляды до тех пор, пока та не оборачивалась, уловив его периферическим зрением, либо, напротив, не отворачивалась после установления прямо зрительного контакта. Взгляды его она встречала нейтрально, не выказывая никаких эмоций: ни удивления, ни неприязни, ни раздражения. Поначалу Максим был раздосадован этим обстоятельством, искренне удивлялся, как так получалось, что девушка не проявляла знаков взаимной симпатии, словно он совершенно ничего из себя не представлял, словно был на одном уровне с теми невзрачными, непривлекательными сельскими невежами, окружающими ее ежедневно с самого детства. Но потом напомнил себе, что, по всей видимости, дело в той самой неприступности, за которую она ему приглянулась, и это в какой-то мере его успокоило.
Он и не заметил, как влюбился в нее, эту скромную девушку, которая никогда не позволяла себе ничего из ряда вон выходящего. Быть может, однако, на его чувствах бы все и закончилось, которые, не встретив взаимности, сошли бы на нет и – «здравствуй, Лера, нам, кажется, не хватало друг друга». Но Лиза, в очередной раз на одном из уроков поймав на себе изучающий взгляд Максима, прежде чем вновь обратить внимание на учителя, недвусмысленно улыбнулась, тем самым дав однокласснику зеленый свет. И тогда Максим вспомнил изречения множества небезызвестных личностей, каждое из которых составлено на свой лад, но в основе своей содержащих одну общую идею: ключик можно подобрать к сердцу любой неприступной женщины.
К восьми часам вечера Валерия опустошила 750-миллилитровую бутылку Martini Asti и примерно половину от полулитровой бутылки Martini Bianco. Морально ей было все так же плохо, но теперь, коль скоро затуманилось сознание, боль оказалась замаскирована пеленой алкогольной эйфории. Хотя изначально она не планировала напиваться (вторую бутылку купила многим позже, ранним вечером), но мысль о том, что ее бабушка может в скором времени покинуть этот мир, из-за чего Лере наверняка придется уехать в Москву, оставив Максима, сильно огорчила. И это стало лишь первым звеном. Ко времени, когда три четверти литра спиртного растеклись по внутренностям, голову ее разрывал шквал негативных мыслей, львиная доля которых, очевидно, жила своей жизнью, и тогда первое звено обросло вторым, явив собой всплеск хаотичных воспоминаний о родном отце и неприязни к отчиму. Все это и вынудило девушку повторно посетить магазин в надежде на время забыться, абстрагироваться от реальности,
