Империя - Гор Видал

Каролина и Дел медленно продвигались к хозяевам в гостевой очереди. Адмирал был сама любезность.

— Передайте мистеру Хэю, что я оценил его письмо.

— Обязательно, сэр.

— Мистер Хэй будет? — спросила Милли, очень хорошенькая для сорока девяти лет, отметила Каролина.

— Насколько я знаю, он сегодня у президента, — не моргнув глазом солгал Дел, и Каролине понравилось, насколько хорошо он приспосабливается к миру, в котором ему предстоит прокладывать себе дорогу.

— Мы надеялись видеть президента у себя. — Новоиспеченная миссис Дьюи расплылась в широкой улыбке, обнажив пожелтевшие зубы. Громадные кукольные глаза были пронзительной голубизны.

— На Филиппинах кризисная ситуация, — пробормотал Дел.

Маленькая, с имперскими повадками, миссис Вашингтон Маклин с любопытством разглядывала молодую пару.

— Мы редко вас видим, мистер Хэй, — сказала она. — А вас не видим вовсе, мисс Сэнфорд, — добавила она нейтральным тоном. Весь ее стиль удивительно напоминал старшую миссис Астор.

— Надеюсь, это можно исправить, — сказала Каролина.

— Я тоже надеюсь на это. — Едва заметная улыбка ничуть не осветила лицо, целиком скрытое тенью от широкой ленты, усыпанной бриллиантами, натянутой в полудюйме от маленьких глаз. — Хотя я не собираюсь пребывать здесь вечно.

— Вы уезжаете в Кливленд, чтобы восстановить силы?

— Я собираюсь на небеса, чтобы искупить грехи.

Вскоре Каролина столкнулась лицом к лицу с самим Джоном Р. Маклиным. Он был высок ростом, с ясными прозрачными глазами, как у сестры, и аккуратно подстриженными усиками.

— Вот вы какая, — сказал он, наклонив голову к лицу Каролины. — Пришло время нам поговорить. Если только вы не станете просить у меня денег. Я ссужаю деньги лишь в кругу семьи.

— Очень мудро. — Каролина экспромтом процитировала Гете в немецком оригинале: стихотворение, в котором говорилось об отцовских обязанностях.

Маклин вздрогнул от неожиданности и закончил цитату тоже по-немецки.

— Откуда вы знаете, что я говорю по-немецки?

— Вы же учились в Гейдельберге. Видите? Я стараюсь разузнать все о своих коллегах-издателях.

Маклин даже заикал от удовольствия, глаза его увлажнились — или это ей только показалось?

— Желудок, — сказал он, — переизбыток собственных кислот. Давайте скроемся от всех этих людей в библиотеку.

Они устроились возле камина, в котором потрескивали крупные поленья. Пламя отражалось в темно-синих кожаных переплетах, расставленных, точно солдаты на плацу, на полках красного дерева.

— Вы не добьетесь успеха со своей газетой. — Он налил ей бокал шампанского, себе — содовой. Дверь в библиотеку была плотно прикрыта. Заметив, что глаза Каролины устремлены к двери, он засмеялся: — Два издателя не могут скомпрометировать друг друга.

— Будем надеяться, что мистер Хэй столь же практично воспримет наше уединение.

— Говорят, он очень милый юноша. Вы же знаете, мы все из Огайо. Клара Стоун уж точно оттуда. А Джон Хэй вообще ниоткуда. Он как цыган, которому удалось украсть не лошадь, а власть.

— А как иначе добывается власть, если не отнимается у кого-то еще? — с некоторым раздражением спросила Каролина. — Понимаю, конечно, иногда власть передается по наследству. Ну, скажем, вы унаследовали «Инквайерер»…

— Вы считаете меня праздным наследником! — засмеялся Маклин. — Это что-то новое. Я строил, опираясь на наследство, как ваш друг Херст, вы могли бы сказать. — Дрова в камине вспыхнули дьявольскими всполохами. Маклин некоторое время молча и пристально смотрел на Каролину. — Я не стану спрашивать вас, зачем вы этим занялись, — сказал он наконец. — Я сам устал от подобных расспросов. Если люди не понимают, почему вы, почему мы это делаем, — сейчас, когда он рассуждал в доверительном тоне коллеги-издателя, он показался ей необычайно привлекательным, — то объяснить это невозможно. Но коль скоро вы молодая красивая наследница, вознамерившаяся выйти замуж за Дела Хэя, то мне все же придется спросить: сколько времени вы собираетесь… оригинальничать?

— Столько же, сколько и вы, полагаю.

— Я мужчина. Мы выбираем жен и вид бизнеса, который нас привлекает. Ни одна дама из тех, кого я знаю, не позволяла себе в юные годы, не будучи замужем, делать что-либо в этом роде.

Каролина смотрела на белесый дым, возникший вместо сполохов пламени.

— Почему вы так стремитесь стать президентом? — спросила она вдруг.

— Откуда вам это известно?

— Ложная скромность, мистер Маклин. Почти девическая. Вы отвечаете мне так, как могла бы ответить я. Почему вы стремитесь к этому столь сильно, что бросаете вызов президенту в его собственном штате и терпите поражение, хотя заранее понимали, что именно этим все и кончится?

Маклин снова начал икать, громче даже, чем потрескивали дрова в камине.

— Я не думал, что проиграю. Мы шли почти вровень. В родном штате почва для него на редкость благоприятная. Но вся эта затея с империей не пользуется популярностью в народе.

— Зато народу нравится процветание, и президент хорошо это понимает. Эта его война положила конец тяжелым временам, и даже фермеры жалуются меньше обычного, а отсюда следует, что Маккинли снова победит Брайана. — Как гордилась бы мадемуазель Сувестр: одна из ее учениц беседует с мужчиной на равных.

Маклин смотрел на нее с изумлением.

— У меня сложилось впечатление, что вас интересует лишь отвратительное содержимое нашего городского морга.

— Уж не считаете ли вы меня гробокопателем и некрофилом? — засмеялась Каролина. — Если говорить честно, то содержимое морга мне совсем не по душе. Но мне любопытно, как еще вчера живой человек оказывается вдруг на мраморном столе, и я делюсь своим любопытством с читателями, увы — немногочисленными.

— Мистер Хэй, я имею в виду Хэя-старшего, должно быть, откровенен с вами.

— Я откровенна со всеми. — Каролина встала. — Мы чересчур долго здесь находимся. Я скомпрометирована. Наверное, мне полагается закричать?

— Я был бы этим крайне польщен, а миссис Маклин могла бы гордиться мною. — Маклин тоже поднялся. Они стояли около камина. Над каминной полкой висел восхитительный поддельный Рубенс. Две точно такие же картины Каролина видела в Нью-Йорке. Европейские изготовители фальшивок, облапошивая американцев, пренебрегают элементарной осторожностью. — Меня крайне удивляет ваш интерес к нашей политической жизни. Большинству юных… большинству женщин это не свойственно. Как это случилось?

— Я училась в хорошей школе. Нам внушили, что все следует подвергать сомнению. Именно этим я и занимаюсь. Итак, мистер Маклин, кто из нас — «Инквайерер» или «Трибюн» подвергнет сомнению войну?

— Войну? — заморгал Маклин. — Какую войну?

— Филиппинскую войну за независимость, какую же еще? Похоже, мы ее проигрываем.

— Проигрываем? Скорее всего вы не видели утреннюю телеграмму «Ассошиэйтед пресс». Генерал Отис пленил президента так называемого филиппинского конгресса и обеспечил безопасность центральной части Лусона. Война, о которой вы говорите, вот-вот закончится.

— Агинальдо по-прежнему на свободе. Но все это вы знаете лучше меня. — Не вполне искренне Каролина прикинулась почтительной молодой особой. — Я просто надеялась, что кто-нибудь все-таки объяснит, почему переполнены морги на этих островах.

Маклин взял ее за руку, внезапно превратившись в нежного заботливого отца.

— Ни одна молодая женщина, какую я когда-либо встречал, не знает столько, сколько знаете вы. Но вы не ухватываете сути всей этой…

— Сути?

Маклин кивнул. Они были уже у двери.

— Я вам ее тоже не открою. Вы и без этого слишком умны.

Дверь распахнулась, и в ее проеме показалась миссис Джон Р. Маклин, дама с крошечным подбородком, голубыми глазами и смуглой кожей.

— Вы оба ведете себя просто скандально, — приветливо сказала она.

— Скандалы — наша профессия, — отшутился Маклин. — А теперь, молодая леди, позвольте задать вам последний вопрос.

— Только при мне, — сказала миссис Маклин оживившись.

— Конечно, дорогая, — ответил ее муж. Он повернулся к Каролине. — Вы собираетесь продать газету Херсту?

— Нет. И если только смогу, не продам ее моему брату, то есть сводному брату Блэзу.

— Если только сможете? — Маклин пристально смотрел ей в глаза, точно вглядывался в циферблат часов, чтобы убедиться, верное ли время они показывают.

— Блэз заморозил мою долю наследства. Я могу не получить то, что мне причитается, до тысяча девятьсот пятого года. А до тех пор я вполне могу остаться без денег… — Каролина заметила, что миссис Маклин гораздо сильнее шокировал разговор о деньгах, чем мысль о романтической интрижке мужа с молодой женщиной. Но реакция Маклина оказалась мгновенной.