Король англосаксов - Эдвард Бульвер-Литтон

Наступила тихая, безлунная, но звездная ночь. По небу бродили серые облака, как бы желавшие помрачить сияние звезд.

Мортвирта стояла на холме, среди круга камней, перед огнем, зажженным ею у подножия кургана. На земле стоял сосуд с водой, набранной из римского фонтана. Яркое пламя придавало поверхности воды красный или, вернее сказать, кровавый цвет. Кругом воды и огня был проведен круг, составленный из кусочков коры, вырезанных в виде острия стрел. Их было девять, и на каждом из них были какие-то кабалистические знаки. В правой руке Мортвирта держала посох. Ноги ее были босы, а талия стянута поясом, на котором тоже были изображены священные буквы. К нему была прикреплена сумочка из медвежьей шкуры, украшенная серебряными пластинками.

Когда Гарольд пришел, лицо Хильды имело дикое и мрачное выражение. Она как будто не замечала присутствия графа, а пристально смотрела в огонь. Потом, как будто побуждаемая невидимыми руками, она задвигалась вокруг очарованного круга и запела тихим, глухим голосом следующую песнь:

У священного ручья УрдыСидят девушки НорныИ водой его ежедневноОсвежают ясень жизни[18].Серна щиплет листочки,А змея гложет корень;Но зоркий орелСтережет плоды дерева.Капли вод из ручьяЯ на гроб твой пролью,Я зову тебя рунами,Пламенем жизнь даю.Славный сонм наших праотцовИз могил возвестиТы всю правду пророчиц,Вождю путь укажи.

Во время этой песни Хильда брызгала могилу водой и кидала кусочки коры в огонь. Из склепа начало вырываться яркое сияние, посреди которого мало-помалу выдвигалась тень громадных размеров. Как Гарольд, внимательно наблюдавший за всем происходившим, ни напрягал зрение – он не в состоянии был решить: видит ли он перед собой настоящее привидение или только какой-то сгустившийся туман.

Между тем Хильда снова начала петь:

О великий мертвец,Кому саваном служитБлеск геройских дел,Ты прими мой привет!Как Один, во дни минувшиеМрак гробов вопрошалИ от праха Мамира[19]Научения ждал,Так и гордый потомокЕго ждет от могил,Чтобы дух его праотцовЕго путь осветил.

Огонь сильно затрещал, и из пламени полетели к ногам волшебные кусочки коры, знаки и буквы, которые теперь все были обведены блестящими искрами. Хильда подняла и жадно осмотрела их. Потом она испустила такой ужасный крик, что Гарольд невольно задрожал всем телом, и опять запела:

Ты не воин, сошедшийВ лоно хладной земли;Я дрожу пред тобой,Посол высшей судьбы.Мощный сын исполина,Грозный вождь адских сил,Ты сковал мне уста,Силу чар сокрушил![20]

Хильда страшно скорчилась, голос ее превратился в хрипение, а изо рта показалась пена, но она продолжала:

Монагарм[21], сын колдуньи,В Ямвиде царствуешь ты;И на гибель несчастнымТкешь нить зол и нить бед.Когда в час роковойСудно мчится на мель,Тогда гады толпойИз болота ползут.И на месте, где тыВ сне являлся девице,Стоишь гордо, но крыльяРаспусти и лети поскорей.Грозен, грозен дух злобыИ коварен. Но тыНе робей, и надменныйВраг падет пред тобой.

Пророчица опять замолкла, и Гарольд решил приблизиться к ней, видя, что она все еще не обращает на него внимания.

– Я действительно разрушу все козни врага, – заговорил он, – но я вовсе не желаю спрашивать живых или мертвых об угрожающих мне опасностях… Если ты можешь быть посредницей между мной и этой тенью, то ответь мне только на те вопросы, которые я считаю нужным предложить тебе… Во-первых, скажи мне: вернусь ли я благополучно из своей поездки к Вильгельму норманнскому?

Пророчица выслушала его, стоя неподвижно, как статуя, едва раскрыв губы, она произнесла чуть слышным голосом:

– Ты вернешься благополучно.

– Будут ли освобождены заложники моего отца?

– Заложники Годвина должны быть освобождены, зато Гарольд должен будет предоставить от себя заложника.

– К чему от меня заложник?

– Он будет гарантией прочности твоего союза с норманнами.

– Так значит, герцог Вильгельм согласится заключить со мной союз?

– Согласится, – ответила Мортвирта изменившимся голосом.

– Еще два вопроса: будет ли этот союз способствовать моему браку с Юдифью?

– Будет… а без него тебе никогда не назвать Юдифь своей… Перестань больше спрашивать, перестань! – крикнула пророчица. – Разве ты не понимаешь, что моими устами говорит демон, и душа моя страдает невыносимо!

– Но мне надо предложить и другой вопрос: буду ли я королем английским?.. а если буду, то когда?

Лицо пророчицы оживилось, а огонь очень ярко вспыхнул и из него вылетели оставшиеся было в нем кусочки коры. Хильда бегло взглянула на них. Затем она торжественным голосом запела:

Когда снежной пеленоюВолчий месяц[22] убелитХолмы, долы и с зареюИз луч солнца озарит,А зима пушистым инеемТемный лес осеребрит,Тогда рока назначениеЗавершит волшебный круг,Племя Тора ждет паденье,И умрет Сердика внук;И Одинова коронаЗаблестит на лбу Саксона.Пусть же высятся преграды,Пусть твой враг тебе грозит!Ты расстроишь все засады,Тебя хитрость не смутит:Рок венец тебе сулит!Не назначено судьбоюЛюдям путь тебе закрыть:Ты под высшей оборонойИ главу твою с коронойСиле в век не разлучить!Пока кости хладных труповМирно спят на дне могилИ, пылая жаждой мести,Не тревожат жизни пир.Если ж солнце в час полночныйСвод небесный озаритИ меж ним и бледным месяцемБой ужасный закипит,Трепещи! Тогда в могилахКости мертвых встрепенутсяИ, как дух опустошенья,Над живыми пронесутся!Трон пребудет в твоем роде,Твой венец не перейдетНи к кому, пока в родимойСтороне, тобой любимой,Имя саксов не умрет!Чувства их и твой престолВ одно целое сольются,Укрепятся, разрастутсяИ роскошно уберутся,Как ясеня лист и ствол.И как вешних вод теченьеОдевает в зелень луг,Так судьбы предназначеньеЗавершит волшебный круг!Вопрошатель мой прекрасныйМой ответ произнесен,Мчись же смело в путь опасныйИ не бойся бурных волн.Море дружными валамиТебя к цели принесетИ народ твой с ликованьемНа престол тебя взведет.И лишь с вьюгой и снегамиВолчий месяц прилетит,Солнце яркими лучамиСкипетр твой озолотит!И когда под бури свистомВсе поблекнет наконец,В блеске камней самоцветныхЗасияет твой венец.

Невозможно описать, каким ликующим тоном были произнесены последние слова… Хильда еще несколько минут простояла неподвижно, пока огонь вдруг не погас и внезапно поднявшийся ветер не завыл в развалинах – тут пророчица без памяти повалилась наземь.

Гарольд поднял глаза к небу и пробормотал:

– Если грешно, как говорят жрецы, подымать завесу будущего, то зачем же нам дан ум, который вечно стремится проникнуть сквозь поставленные ему преграды? Зачем тогда дано и желание все более и более совершенствоваться? А как же считать человека совершенным, если он не может узнать, как окончатся его предприятия и что будет с ним завтра?

Никто не отвечал Гарольду. Ветер свистел и стонал, облака неслись по небу, и звезды начали гаснуть…

На другой день Гарольд, с блестящей свитой и полный надежд, отправился в путь к норманнскому герцогу.

Часть девятая

Кости мертвецов

Глава I

Герцог Вильгельм Норманнский сидел в одной из роскошных палат руанского дворца за громадным столом, заваленным свидетельствами разнообразных трудов, которыми этот неутомимый человек занимался в качестве мыслителя и полководца.

Перед ним лежал план нового шербургского порта, а возле него рукопись любимой книги герцога: «Комментарии Цезаря», в которой он заимствовал многие полезные сведения. Эта рукопись была испещрена заметками, сделанными на ней смелым почерком герцога. Несколько длинных стрел, с различными усовершенствованиями в их наружной отделке, было небрежно брошено на архитектурные рисунки строящегося аббатства и проект льготной грамоты для этой же обители. В открытом ларчике превосходной работы, подаренном герцогу королем Эдуардом, лежали письма от разных государей, искавших дружбы Вильгельма или угрожавших его спокойствию.

За спиной герцога сидел его любимый норвежский сокол, без клобучка, так как он положительно не пугался гостей. В дальнем конце палаты преуродливый карлик, с очень умным лицом, чертил на мольберте изображение сражения при Вольдедюне, бывшего одним из самых блистательных подвигов Вильгельма на поле брани. Этот очерк рисовался для герцогини, которая желала перенести его на канву.