Королевская пешка (СИ) - Юлия Владимировна Буланова

что дома я одна, потому что бабушка в поликлинику уехала, а мама еще вчера ушла. Послушала мой радостный стрекот о том, какие интересные мультики по телевизору показывают. А потом сказала, что бабушка умерла. Поплакала минуты две и попрощалась, сказав, что у нее дела — похороны надо готовить и всех родственников обзвонить.

Девять часов одиночества с мыслью о том, что твоего самого дорогого человека больше нет.

Девять часов жгучей надежды на то, что все это — какая-то чудовищная ошибка.

Я забралась в шкаф, как делала это будучи совсем маленькой. Почему? Захотелось. И вот что интересно, ответила бы тетя Клава перед законом или собственной совестью, если бы мне захотелось шагнуть из окна? Будь я старше все могло сложиться иначе. Мне так хотелось убежать, спрятаться от боли и страха. Где угодно. Повезло, что в тот момент мой мозг не выдал «гениальное»: с прекращением твоей жизни, прекращаются и твои страдания. Или не повезло? Потому, что счастливой мою жизнь назвать сложно. Я не знаю, стоит ли она того ужаса, который мне приходится преодолевать год за годом.

Что интересно, с Ратмиром Эстерази у моей девочки случилась Любовь. Именно так. С большой буквы. Отец Леля пребывал в некотором шоке и замешательстве от того, что при любом удобном случае его колени оккупировались маленькой княжной, требующей его безраздельного внимания к своей персоне. Что можно просто держать на руках наследницу престола, слушая ее радостный лепет об играх с табби. Нет, он, конечно, через некоторое время волевым усилием взял себя в руки и даже начал воспитательный процесс. Бессмысленный и беспощадный. Для него самого в первую очередь. Потому что ничего кроме прописных истин скандировать у него не получалось. Особенно, когда мелкая непосредственность смотрит на него влюбленными глазами и в ответ на его: «Ты, когда вырастишь, будешь служить Талие, как твой папа». А она ему: «А как же мама? Кто ей с братиком помогать будет?» и «Нельзя ли служить как-нибудь так, чтобы маму не бросать?» А дальше полчаса на тему: как она по папе скучает. В итоге сходились на том, что оба они за все хорошее против всего плохого.

За чередой бесконечных светских обязанностей и административной работы я не сразу заметила, что с ребятами что-то не так. Они всегда достаточно близко общались и поддерживали друг друга. Конечно, бывало, что ссорились. Но после небольшого спарринга, в котором более эмоциональная и порывистая Лада пыталась избить своего друга-напарника, а он ловко уворачивался, отпуская едкие комментарии, обычно мирились.

А тут неделю они вообще не разговаривали, а потом подрались. Всерьез. По крайней мере, мне так показалось. Правда, в тренировочном зале. И после моего окрика быстро отскочили друг от друга. Однако, напугали они меня знатно. От Леля я сейчас адеквата не ожидала. Но Ладка должна же понимать, что с ним и почему.

Мне его выбор не очень нравился. Данна была избалованной, капризной и эгоистичной, хотя и не злой. Вместо того, чтобы поддерживать своего мужчину, она трепала ему нервы. Но это был его выбор, и я не лезла с советами, которых у меня никто не спрашивал. А вот Лада ревновала. Старалась, конечно, скрывать это, однако раздражение то и дело проскальзывало.

— Да переспите вы уже и успокойтесь! — в сердцах бросила я.

Ответ подруги потряс:

— Как бы уже. Но стало только хуже.

— Почему?

— Понятия не имею. Мы, как ты могла заметить не разговариваем. — Лада фыркнула. — Видимо, не понравилось. Хотя, от меня инициатива исходила только первые тридцать секунд. А все, что было дальше — произошло по взаимному согласию… я так предполагала. Пока утром он не проснулся вот в таком состоянии.

— Лель? Тебе есть что дополнить к этой чудесной картине? — перевожу взгляд на своего названного брата в надежде понять, какая бездна с ним творится, но натыкаюсь на выражение лица, с которым принято садиться и играть в покер, а не обсуждать столь деликатные темы. Но все же пытаюсь достучаться. — Ей очень неприятно думать, что ты не разговариваешь с ней по выше озвученной причине.

И в ответ тишина. Стоит. Пол гипнотизирует. Бестолочь.

— Да, нет. Нормально. — Ладка изобразила легкомысленную улыбку. — Лучше раскаяться в содеянном, чем потом корить себя за нерешительность. Никогда не была ни умной, ни красивой. Но трусихой меня еще никто не называл. Я не жалею. Если жалеет он — мои ли это проблемы?

— Убила бы.

— Его или меня?

— Обоих. Вы сейчас поговорите о том, что… произошло. Спокойно. Без истерик и членовредительства. Можете считать это приказом. Из зала не выходить, пока не придёте к взаимопониманию. Ослушаетесь — в одной спальне запру. Может во второй раз все всем понравится и мир между вами будет восстановлен?

После такой тирады я чувствовала себя смущенной и раздраженной одновременно. Талийцы относились к сексу достаточно спокойно — как к норме взрослой жизни. Для них эта тема не была табуированной. Хотя и на всеобщее обозрение такое не выставлялось. Частная жизнь со всеми вытекающими. Тут очень уважают личные границы.

Никто и никого не будет осуждать даже за отношения на стороне. Спи с кем хочешь. Казалось бы, институт брака в таком обществе обречен. Зачем связывать себя узами, которые являются формальностью? Но нет. Женятся. Преимущественно по большой любви. А партнерам своим они просто не хотят изменять. Не видят в этом ни логики, ни смысла.

Любовь — это счастье и свобода, а не клетка из запретов и ограничений. Если любишь, другие не нужны. Если не любишь — отпусти. Зачем мучить человека и мучиться самому?

Об особенностях взаимоотношений талийцев мне рассказал Раду. В ответ на мой вопрос, есть ли у него кто-то там — во флоте. Представить, что молодой привлекательный мужчина коротает ночи в одиночестве мне было сложно. Виделись мы редко. Пара дней раз в несколько месяцев. И проводили это время не всегда в постели. Хаят скучала и требовала папиного внимания.

Так вот, сначала муж оскорбился и целых пять минут сверлил укоризненным взглядом в надежде пробудить совесть. Потом вспомнил с кем имеет дело. Просто, я и доверие как две параллельные прямые, если и пересекаемся, то где-то не в этой вселенной. В конце обозвал тревожно-мнительным типом, усаживая меня к себе на колени и поведал о том, на чем должны строиться нормальные отношения. Как в эту концепцию встраивался договорной брак? Как-то встраивается. И даже совсем не мешает, судя по всему.

Мне сложно верить в его любовь. Потому что я ее