Русская красавица. Анатомия текста - Ирина Потанина

— И снова, снова с вами наша программа и, разумеется, я, — все это бодреньким, звонким голоском, да с пританцовываниями, да с улыбочкой. Слишком крупная, слишком веснушчатая, слишком с простыми чертами лица, чтоб считаться красивой, но такая живая, подвижная и бойкая, что глаз не отвести. Не зря в нее влюблено такое количество телезрителей.

— Итак, у нас в гостях…

И пошла-поехала длинная довольно-таки читка с представлением. На экране за спиной ведущей в этот момент появляется коллаж из моих фотографий, перед ней — листок с текстом представления, а на низеньком столике возле нее… большие розовые кроссовки. Любопытно…

— Итак, после очередного клипа — не знаю, как вам, а мне лично клип этот по душе, хотя и песня и сам коллектив, скажем прямо, оставляет желать лучшего — после этого самого клипа вы будете иметь возможность побеседовать с Сафо, той самой Сафо, что провела расследование о Черубине, с той самой, что печаталась вместе с Мариной Бесфамильной в сборнике «Нараспашку», но, в отличие от Марины, не повесилась, а осталась жива-здорова и даже популярна, отчего и приглашена сегодня к нам в студию. Итак, после клипа…

Все это ведущая выпаливает сумасшедшее быстрой скороговоркой, качая в такт головой и, якобы невзначай, крутя в руках те самые кроссовки. В эфир идет клип, ведущая моментально меняет выражение лица.

— Вы совсем крышей поехали! — кричит себе в микрофон, что под кофточкой. — Скоро унитазы рекламировать начнете, так что, заставите нас на унитазах сидеть? Ну что за убожество — ведущая в руках с кроссовками… Тьфу! — и тут же снова улыбка-осанка-скороговорочка. — И если вы смотрите на меня и думаете, что у вас галлюцинации, ну, потому что нормальный человек обувь носит не на руках, а на другом месте, то я вам скажу так — эта обувь приятна настолько, что ее не грех и к груди прижать. Хотите проверить? Звоните уже сейчас в сеть магазинов спортивной обуви. 5556603, поверьте, вам там будут рады. А если не получается 5556603, звоните просто 03, там тоже помогают… Но, я излишне отвлеклась. У нас в гостях…

И снова текст обо мне, не содержащий ничего нового. На месте умного зрителя я переключила бы канал. Сколько можно об одном и том же? И не скрывая даже скептической усмешки, оборачиваюсь к ведущей. Следующие несколько минут мы боремся за право голоса. Она задает долгие пространные вопросы, любуясь складностью своей речи и собственным остроумием, потом сама же пытается на эти вопросы отвечать:

— Думаю, наша гостья ответила бы положительно, потому что, как ни крути, а другой ответ тут неуместен…

А мне приходится строить из себя буку, перебивать ее и лезть на рожон:

— Во-первых, не стоит задавать вопросы, ответы на которые вам кажутся однозначными — людям ведь хочется узнать что-то новенькое, а не то, что они и так знают, а во-вторых, я как раз придерживаюсь другого мнения на этот счет. Нет, самоубийства — это не плохо. Это тоже метод, тоже вариант, тоже путь… Просто нельзя ступать на этот путь необдуманно. Моя же героиня поступила именно так, она даже не попыталась…

Наконец, наш состоящий из сплошных перебиваний друг друга диалог прервался звонками зрителей. Спрашивали много, по делу, интересное. Кто-то — просто интересуясь Черубиной, кто-то — уже прочитав книгу и интересуясь источниками информации. Кто-то — с благодарностью, кто-то — с гневом:

— Вам не кажется, что если человек при жизни скрывал какие-то факты своей биографии, то, вероятно, он хотел бы, что б и после смерти эти факты остались неузнанными? — зло спросил голос, страшно похожий на Нинелькин.

— Кажется, — называть ее по имени я все же не решаюсь, потому как вдруг не она, или она, но намеренно инкогнито… — Но, что поделаешь, таковы правила игры. Кто-то скрывает, кто-то разоблачает. Марина была хорошей журналисткою, если б она уже после моей смерти наткнулась на интересный материал обо мне, она бы тоже опубликовала его. В этом смысле мы бы с ней прекрасно друг друга поняли, и ни на что не обиделись. Другое дело, когда можешь реально повлиять материалом на жизнь человека, тогда да, тогда многое неэтично… И потом, ведь я не гадости о ней раскопала и на люди вынесла, а, как раз, наоборот. Открыла то, что Марина скрывала из скромности…

— Ой, ты божечки! — ведущей явно скучно не быть в центре внимания и она планомерно вставляет свои реплики. — Скромная Черубина! Нонсенс! Анекдот, как «Колобок повесился» или «Буратино утонул»… От скромности люди не идут на эстраду…

«Как и на телевиденье, судя по вам!» — собираюсь огрызнуться, но тут эфир прерывается очередным клипом и ведущая мигом становится нормальным человеком. Устало вздыхает, смотрит на меня недовольно. Ничего себе, а ведь мы с ней примерно ровесницы…

— Тяжело с вами! — говорит с укоризною. — В студии один хозяин, а остальные — гости… А то невозможно работать. У нас программа развлекательная, а вы в морально-философскую превращаете. Меня начальство прибьет. Понимаете?

Я настолько удивлена ее нормальностью и подкуплена искренностью, что даже не решаюсь ничего возразить.

— Что? А, поняла! — бубнит ведущая себе в декольте, а потом снова поворачивается ко мне. — Там, говорят, ваши книги привезли на призы. Давайте викторину проведем. Вопросы какие-нибудь придумать сможете?

— Запросто, у меня с предыдущих викторин еще масса вопросов осталась.

— Только не по книге, а более общие. Книгу ведь дарим тем, кто хочет ее почитать, а не тем, кто ее изучил уже…

Доказывать, что частенько человек, прочитавший книгу, взяв ее у знакомых, очень хотел бы иметь такую точно в своей библиотеке, мне представляется бессмысленным.

— Ладно, общие, так общие…

Бедняжка ведущая и сама не знала, в какое русло подтолкнула свою передачу…Зато вышло очень весело.

— Здравствуйте, меня зовут Саша, я хотел бы выиграть приз. Что вы сегодня дарите? — этот явно просто любитель подарков, ни я, ни книга, ни Марина его совсем не интересуют…

— Как? Вы до сих пор не знаете?! — радостно бросается на него ведущая. — Вас в школе не учили, что лучший подарок — это книга… Сегодня мы дарим удивительную, нашумевшую и модную повесть нашей гостьи…

— Вопрос будет сложный, — говорю, когда доходит до меня очередь. — Книга ведь о Марине Бесфамильной, которая обожала Марину Цветаеву, поэтому вопрос будет о поэзии. «Имя твое — птица в руке,/ Имя твое — льдинка на языке,/ Одно единственное движение губ,/ Имя твое — пять букв…» — это Цветаева писала Блоку. Почему, спрашивается, «пять» букв? Шуриком великого поэта не величали, Александр — слово длинное, а в фамилии «Блок» — всего четыре буквы.

— Ой-ой-ой! — хватается за голову ведущая. — А я ведь даже и подсказать вам не могу, потому что сама не знаю, о чем речь… Что же делать, Олег?

— Я Саша.

— Тем более! Что же делать, Саша?

Нет, она все-таки молодец, «держит» бодрый тон передачи в любой ситуации…

— А можно я дам трубку супруге? Она у меня больший спец в чтении… — вдруг спрашивает звонящий. Вообще-то я и сама уже понимаю, что зря полезла с этим вопросом. Нужно давать подсказки и не мучить людей впредь… Александр — не тот, что Блок, а тот, что звонит сейчас нам в студию — передает трубку жене.

— Алло, а куда мы звоним? — спрашивает ничего не понимающая девушка.

Браво! Вот это муж, вот это джентльмен! Не ходите в лес без жены, там могут быть волки! Ничего не объяснив, забросить милую супругу в самое пекло прямого эфира — милое дело.

— Вы звоните к соседям! — не теряется ведущая. — Вас затопило, вода в кухне льется, и вы звоните ругаться. Разве нет? — она все говорит, а я беззвучно хохочу, стараясь, все же прикрывать рот ладонью. — Шутка, шутка, — похоже, режиссер по внутренней связи шикнула на ведущую за издевательство над звонящими. — Вы позвонили к нам в программу и у нас есть вопрос…

Повторяю вопрос, выжидаю несколько секунд, начинаю давать подсказки:

— Нужно вспомнить, в какое время писала Цветаева эти строки. Что-то не так тогда было с правописанием…

— Я поняла! — как дите, радуется ведущая и тут же кидается подсказывать еще. — Какие-то лишние буквы тогда были, и их потом убрали…

— Ять! — гордо кричит супруга обожающего призы Саши. — Ять, ять, ять!

— Урра! — бурно радуются и Саща, и ведущая, и операторы, что стоят за камерами. Мое скромное: «Ну, как бы не совсем «ять», после согласных тогда ставился твердый знак… «Ять» употреблялось в других случаях…» — тонет во всеобщем веселье. Ну и ладно, главное, чтобы всем было весело. Девушка объявляется победительницей, я расслабляюсь, как вдруг еще звонок…

— Я учусь на филологическом. На предыдущий вопрос я с самого начала знала ответ, если есть еще призы, хотелось бы попробовать поиграть…

— Оп-па! — говорю вслух, заразившись от ведущей полной непосредственностью и раскованностью. — А вопросики-то у меня уже закончились. Ничего, сейчас изобрету… Чтобы такое спросить, что бы такое, про серебряный век… Серебряный век…