Роман на крыше - Пэлем Грэнвилл Вудхауз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ай! – вырвалось у миссис Вадингтон.
Она отнюдь не намеревалась выражать вслух своих мыслей по поводу столь неприятного инцидента, ибо люди, которые во тьме крадутся по чужим кухням, должны хранить молчание и соблюдать крайнюю осторожность. Но внезапная боль до такой степени дала себя знать, что миссис Вадингтон не в состоянии была скрыть своего мнения по этому поводу. И, к ужасу своему, она обнаружила немедленно, что ее голос не остался неуслышанным. В глубоком мраке раздался странный звук, точно кто-то вытащил пробку из бутылки, а потом послышался довольно неприятный гортанный голос:
– Кто там?
Миссис Вадингтон остановилась по той простой причине, что ноги ее отказывались двигаться дальше. При подобных обстоятельствах она не обрадовалась бы даже самому музыкальному, самому мелодичному голосу на свете, хотя нет сомнения, что мягкий, сочувственный голос не вызвал бы в ее душе столько тревоги и страха. Но в данном случае голос, казалось, исходил из груди человека, лишенного всякого представления о жалости. Скрипучий, зловещий голос! Голос, заставивший миссис Вадингтон невольно вспомнить огромные заголовки, под которыми в газетах всегда описывались кошмарные убийства. Она уже видела в воображении:
ЖЕНЩИНА ИЗ ОБЩЕСТВА НАЙДЕНА УБИТОЙ НА КУХНЕ
– Кто там?
ТЕЛО, РАЗРУБЛЕННОЕ НА МЕЛКИЕ ЧАСТИ ПОД РАКОВИНОЙ
– Кто там?
КРОВАВЫЙ СЛЕД НАВОДИТ СЫЩИКОВ НА МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ
– Кто там?
Миссис Вадингтон с трудом проглотила слюну и, запинаясь, пролепетала:
– Это я, миссис Вадингтон.
Случись сейчас мистеру Вадингтону услышать ее, он был бы изумлен: так вкрадчиво и мягко звучал голос его жены!
– Кто там?
– Я, миссис Вадингтон с Семьдесят Девятой улицы. Я прошу прощения за столь странное поведение.
– Кто там?
К ужасу миссис Вадингтон стала примешиваться доля досады и недоумения. Она всегда чувствовала раздражение, когда ей приходилось иметь дело с глухими, так как, будучи женщиной нетерпеливой и властной, она придерживалась того мнения, что всякий человек может великолепно слышать, если приложит к тому должные старания. Она, повысила, однако, голос и довольно сухо ответила.
– Я уже сказала вам, что я – миссис Вадингтон с Семь…
– Не угодно ли фисташек? – прервал ее тот же голос, переходя на другую тему.
Миссис Вадингтон с такой силой щелкнула зубами, что этот звук раздался по всей комнате. Все другие ощущения, временно владевшие ею, быстро отошли на задний план, уступив место бешеной ярости. Едва ли можно придумать что-нибудь более унизительное для заносчивой и надменной женщины, чем внезапное открытие, что она потеряла несколько минут времени на разговор…с попугаем. И только то обстоятельство, что миссис Вадингтон не могла из-за непроглядной тьмы обнаружить несносную птицу, избавило последнюю от весьма роковых неприятностей. Случись миссис Вадингтон встретиться с ней грудь с грудью, попугаю, наверное, пришлось бы плохо.
– Бррр! – вырвалось у нее, и в этом звуке вылилось все негодование, накопившееся в ее душе.
И, не обращая внимания на просьбу попугая – как неуместно и бестактно! – «почесать попке голову», миссис Вадингтон двинулась вперед, надеясь наткнуться на дверь. Она снова уже пришла в себя, и реакция после пережитого страха совершенно испарилась. Миссис Вадингтон подвигалась довольно быстро и уверенно и, найдя дверь, открыла ее. Но там было еще темнее, хотя не завешенное окошко давало возможность разглядеть комнату. Очевидно, это была гостиная. В одном углу комнаты стоял огромный диван с высокой спинкой, в другом – возвышался высокий письменный стол. На густом мягком ковре стояли вразброску кресла, в любое из которых при других обстоятельствах миссис Вадингтон опустилась бы, чтобы дать передохнуть своему измученному телу. Но, несмотря на то, что ноги у нее ныли и, по натуре, она не была женщиной, способной долгое время стоять, она, тем не менее, боролась с искушением, предлагавшим ей присесть. Благоразумие подсказывало ей, что сейчас не время делать передышку. Нужно было действовать, и действовать, не мешкая.
Миссис Вадингтон направилась к двери, которая, как и следовало ожидать, вела в коридор, а оттуда направилась к выходу. Она очутилась уже у самой двери, как вдруг до слуха ее донеслось «клик-клик» французского замка. Миссис Вадингтон не стала долго думать. Спокойствие, которое воцарилось было в ее душе, снова уступило место паническому страху. Она стрелой кинулась назад в гостиную, в несколько прыжков очутилась возле огромного дивана и тотчас же опустилась позади его высокой спинки, стараясь не дышать слишком громко.
– Вы долго ждали меня? – спросил чей-то голос, обращаясь к невидимому собеседнику.
Этот голос ничего не говорил миссис Вадингтон. Но тот, который прозвучал в ответ, был до того знаком ей, что она вся застыла и слушала, еле веря своим ушам. Этот голос принадлежал Феррису. И действительно, не кто иной, как Феррис, стоял в гостиной, тогда как ему следовало сейчас находиться у смертного ложа близкого родственника.
– Довольно долго, сэр. И это ничего не значит, сэр.
– Что вы хотели мне сказать?
– Если я не ошибаюсь, сэр, я имею честь говорить с мистером Бифэном, главным редактором «Городского Сплетника»?
– Он самый. Говорите быстро. Я через минуту должен уйти.
– Насколько я понимаю, мистер Бифэн «Городской Сплетник» охотно принимает и оплачивает заметки, имеющие касательство к жизни высшего общества в Нью-Йорке? У меня как-раз есть такая заметка.
– О чем это?
– О моей хозяйке – миссис Вадингтон, сэр.
– Что она такое сделала?
– Это целая история, сэр!
– В таком случае мне некогда слушать вас.
– Речь идет о сенсационном приключении во время венчания падчерицы миссис Вадингтон…
– Разве венчание не состоялось?
– Нет, сэр. Обстоятельства, воспрепятствовавшие венчанию, были следующие…
Мистер Бифэн издал вдруг какое-то восклицание. По всей вероятности, он взглянул на часы и был поражен быстрым полетом времени.
– Я должен бежать – сказал он. – Я условился встретиться с одним человеком в отеле «Альгонклин». Приходите ко мне в редакцию завтра.
– Едва ли это будет возможно, сэр, так как…
– В таком случае, слушайте, что я вам скажу. Писать вам когда-нибудь приходится?
– Так точно, сэр. У себя на родине я довольно часто помещал маленькие статейки в местном журнале, и наш викарий очень тепло отзывался о них.
– В таком случае, садитесь вот сюда, к столу, и изложите все на бумаге, а я уж потом все это отшлифую, как полагается. Через час я буду обратно. Если хотите,
