Огненный трон - Рик Риордан

Уолт молча шел за нами. Он высвечивал фонариком мумии. Мне казалось, он пытался угадать их судьбу. А может, думал о правителе Тутанхамоне — своем знаменитом предке, чья гробница находилась в похожей пещере.

Наконец Бешеный Клод привел нас в древнюю гробницу. Она сильно отличалась от всех гробниц, попадавшихся нам по пути. Стенные росписи потускнели, но это были настоящие египетские росписи. Фигуры на них стояли в типичных позах (с головами и ногами, изображенными в профиль), а иероглифы действительно обозначали слова, а не бессмыслицу, намалеванную «для красоты». Лица этих мумий были нарисованы по древнеегипетскому канону: улыбающимися и широкоглазыми. Мне сразу вспомнились египетские посмертные маски в музеях. Некоторые здешние мумии совсем рассыпались. Другие, вделанные в каменные саркофаги, неплохо сохранились.

— Да, это египтяне, — подтвердил Бешеный Клод. — Египетская знать. Их похоронили задолго до нашего появления. Свиток, который вы ищете, должен находиться где-то здесь.

Я оглядела помещение. Второй выход был завален камнями и мусором. Уолт в раздумье остановился перед завалом. Мне вспомнились слова Беса. Гном говорил, что два свитка «Книги Ра» помогут найти третий. Я достала из сумки свитки и взяла их в обе руки. Думала, может, они сработают наподобие лозы, какой ищут воду. Увы, свитки молчали и не желали показывать направление.

— А это кто тут стоит? — вдруг крикнул Уолт.

Он остановился перед… даже не знаю, как это правильно назвать. В некоем подобии ниши в стене стояла статуя человека, запеленатого, словно мумия. Но фигура была вырезана из дерева и украшена драгоценными камнями, золотом и серебром. В свете фонарика она вся блестела и переливалась. Статуя держала в руке золотой посох с серебряным «джедом» на рукоятке. Возле ног деревянного человека я увидела нескольких золотых зверьков. Скорее всего, крыс. Лицо статуи отливало лазурью.

— Это мой отец, — вырвалось у меня. — То есть… Осирис.

И зачем я это ляпнула? Бешеный Клод удивленно посмотрел на меня.

— Твой отец?

Уолт меня выручил.

— Нет, — сказал он. — Совсем не твой отец. Взгляни на его бороду.

Борода у статуи была очень тонкая и идеально прямая. Казалось, кто-то провел по деревянному лицу склеивающим карандашом, а затем прилепил сам карандаш в качестве бороды.

— И воротник другой, — продолжал Уолт. — Смотри, от воротника на спину спускается кисточка. У Осириса такого не увидишь. А что это за животные? Никак крысы? Я знаю одну историю о крысах.

— Я-то думал, вы — настоящие жрецы, — презрительно бросил нам Бешеный Клод. — Это не кто иной, как бог Птах.[48]

Конечно, имена египетским богам давали без оглядки на фонетику английского языка. Многие звучали более чем странно. Но такого имени я еще не слышала. Сама не знаю почему, меня потянуло выдать очередную глупость.

— Птах — по черепу трах, — изрекла я. — Он что, бог крыс?

Клод свирепо посмотрел на меня.

— Ты всегда бываешь столь дерзкой и непочтительной?

— Нет, это я еще вполсилы, — ответила я, продолжая непоправимо портить свою репутацию.

— Ты не только плохо образованна, но вдобавок дурно воспитана, — отчеканил призрак. — Что ж, дерзкая девчонка. Конечно, не мне учить тебя истории твоих же богов, но, видно, такова моя участь. Насколько я помню, Птах был богом ремесленников. Мы сравниваем его с нашим богом Вулканом.

— Тогда что он делает в здешних катакомбах? — спросил Уолт.

Клод почесал свою призрачную голову.

— Это мне самому непонятно. Большинство египетских погребальных церемоний обходились без него.

Уолт показал на посох статуи. Я присмотрелась. «Джед» соединялся с какой-то очень знакомой штучкой:

— Этот символ называется «уас»,[49] — сказал Уолт. — Он означает силу и власть. Многие боги изображены с такими же посохами, но я и подумать не мог, что это похоже на…

— Да, представь себе, — нетерпеливо прервал его Клод. — Это церемониальный жреческий нож для открытия рта умершим. До какой вопиющей степени невежества дошли египетские жрецы! Римлянин знает больше о ваших богах, чем вы. Неудивительно, что мы с такой легкостью завоевали Египет.

Моя рука самопроизвольно полезла в сумку и достала черный нож нетджери, врученный мне Анубисом.

У Бешеного Клода заблестели глаза.

— Беру свои слова обратно! Вы не столь безнадежны, как мне показалось. Очень хорошо, что вы захватили с собой этот нож. С его помощью и произнеся нужное заклинание, вы коснетесь моей мумии и отправите меня в Дуат.

Призрак говорил что-то еще, но я его не слушала.

— Уолт, тут не все так просто. Нож, «Книга Ра», статуя этого странного бога. По-моему, между ними есть какая-то связь.

Лицо Уолта просияло.

— Птах был не только богом ремесленников. Для египтян он олицетворял также открытие неведомого.

— Да?.. Возможно.

— Ты же сама нам рассказывала об этом. Или Картер?

— Я такую скучищу не рассказываю. Наверное, Картер.

— Это не скучища, а очень важные сведения, — возразил Уолт. — Птах был богом-творцом. Легенды утверждают, что он создавал человеческие души, произнося слова. Он мог оживить любую душу и открыть любую дверь.

Мои глаза сразу повернулись ко второму заваленному выходу.

— Открыть любую дверь? — повторила я.

Я подняла над головой оба свитка «Книги Ра» и пошла к заваленному туннелю. Свитки стали теплыми, а потом и почти горячими.

— Третий свиток где-то там, — сказала я, кивая в сторону завала. — Нужно только туда попасть.

Со свитками в одной руке и ножом в другой, я произнесла открывающее заклинание. Завал остался на месте. Тогда я встала перед статуей Птаха и повторила заклинание. И опять ничего.

— Эй, Птах, ты меня слышишь? — обратилась я к статуе. — Прости мою глупость. Наверное, это от волнения. Видишь ли, мы ищем третий свиток «Книги Ра». Я знаю, что он где-то на той стороне. Мне кажется, тебя сюда поставили, чтобы ты открыл путь. Пожалуйста, открой его. Пусть завал исчезнет.

И снова — никакого результата.

Бешеный Клод схватился за полы своей призрачной тоги, готовый задушить нас ею.

— Зачем вам какой-то свиток, если у вас есть этот нож? С его помощью вы освободите нас всех. А говорить так с богами нельзя. Богов надо задабривать. Почему бы вам не сделать ему подношение? Все боги любят подношения.

Уолт порылся в рюкзаке и выложил к ногам статуи пакет с соком и кусочек вяленого мяса. Статуя не шевельнулась. Даже золотые крысы у ног Птаха не позарились на вяленое мясо.

— Вредный, упрямый бог, — пробормотала я.

Я села прямо на грязный пол. Мне было плевать, что вокруг стояли и лежали мумии. После стольких опасностей, после сражения с демонами, богами и русскими киллерами мы оказались в нескольких шагах от третьего свитка. Нас разделяла жалкая груда обвалившихся камней. Сейчас я ее… подвину.

— Сейди, здесь нельзя применять заклинание «хади», — вдруг сказал Уолт.

— Это почему?

— Потому что ты обрушишь свод.

— Так оно и будет, — подтвердил Клод. — Вы оба погибнете. Я бы не советовал.

Уолт сел рядом со мной.

— Должен быть какой-то иной способ.

Он стал перебирать свои амулеты.

Бешеный Клод расхаживал взад-вперед.

— Нет, я вас совсем не понимаю. Вы — жрецы. У вас есть церемониальный нож. Почему вы не можете нас освободить?

— Да потому что нож предназначен не для тебя, — сердито ответила я. — Он для Ра!

Уолт и Клод оба смотрели на меня во все глаза. Со мной такое бывало не раз: сначала что-то брякну, а потом это подтверждается. Вот и сейчас я понимала, что сказала правду.

— Прости, Клод. Этот нож для особой церемонии. Он понадобится для пробуждения Ра. Анубис дал мне его не просто так.

— Так вы знаете Анубиса? — обрадовался Клод. Он даже в свои призрачные ладоши захлопал. — Превосходно! Анубис всех нас освободит!

Призрак ткнул пальцем в Уолта.

— Ты — его избранник. Ты можешь принести сюда много ножей. Я сразу почувствовал присутствие Анубиса, едва тебя увидел. Ты избрал служение ему, когда узнал, что умираешь?

— Клод, что за чушь ты несешь? — не выдержала я.

— Я — не жрец Анубиса, — сказал Уолт, стараясь не смотреть на меня.

— Но почему Клод говорит, что ты умираешь? Как это понимать?

Бешеный Клод недоверчиво косился в мою сторону.

— И ты еще пытаешься притвориться, что ничего не знаешь? На него пало проклятие древнего фараона. В мое время такое случалось редко, но я слышал об этом проклятии. Оно поражало потомков, в чьих жилах текла кровь фараонов.

— Клод, помолчи, — оборвала я призрака. — Уолт, как действует это проклятие?

В тусклом свете фонариков Уолт казался худощавее и взрослее. Его тень на стене была похожа на сплющенного монстра.