Следователи из отдела статистики - Сергей Спящий

Обняв Таню за плечи, Ира шепнула: — И это довольно забавно, ты не находишь?

Эдуард Владимирович Подводный, дядя Коли, известен своими работами в области теоретической физики высоких энергий и скандальной математической теорией под названием «слоеный пирог» описывающей «слоистую» структуру пространства-времени. Старый, даже по меркам сегодняшнего времени, когда редкий человек не доживает до ста лет, а некоторые разменивают и полторы сотни. Заслуженный и уважаемый учёный сидел у себя в кабинете пытаясь решить сложную задачу. Кто он: чрезмерно совестливый человек или попросту трус?

Непростая задачка!

Эдуард Владимирович больше склонялся к «совестливому» человеку, тем более основания подводимую под эту гипотезу имелись в избытке. Но имманентно присущая учёному самокритика не соглашалась с подобным самоуспокивающим ответом. Ведь он боится? Правда ведь боится? Значит трус. И разговоры о «совести» всего лишь отговорки, способ подальше оттянуть неприятное решение когда придётся прийти и честно сказать: — Я сделал это и это. Ругайте меня.

Отвык он от ругани и даже от критики отвык. Как же, заслуженный учёный по чьим учебникам выучилось уже не одно поколение молодых исследователей. Он почти что памятник самому себе. Разве можно такого критиковать? А критиковать нужно и как можно жестче, чтобы не зазнавался и не почивал на лаврах собственной непогрешимости.

Эдуард Владимирович спросил себя: хватило бы ему решимости вот прямо сейчас, сию секунду позвонить в комитет государственной безопасности и сказать: — Простите товарищи. Я натворил дел.

Учёный честно признался, что решимости бы хватило. Только вот он дополнительно связан обещанием, а это путы покрепче стальных цепей. Самые худшие в жизни ситуации это ситуации морального выбора — как ни поступи, всё равно окажешься неправ. Это со стороны легко судить: мол, поступай правильно. Говорите надо выбирать меньшее из двух зол? В принципе он согласен. Но какое зло меньше?

Ладно бы сам себя подставил старый пень так ещё и племянника втянул и вдобавок ещё двух студентов. Как теперь в глаза сестре посмотреть? Проблема.

Когда всё откроется, а откроется обязательно потому, что он не имеет права утаить от страны и людей своё последнее открытие — чёрт, ну зачем он полез туда. Проверил на мышах, так захотелось самому сунуть голову? Не знаешь, крепче спишь.

С другой стороны сейчас в школах учат, что это неправильно. Несправедливость не перестаёт быть несправедливостью от того, что свершается втайне от тебя. С этой точки зрения он поступил правильно. Но как сложно поступать правильно. Почему так сложно? Этого в школах почему-то не проходят.

Входящий вызов отвлёк учёного от грустных мыслей. В затхлый и словно бы прогорклый кабинет ворвался звенящий молодостью и силой ещё не выполненных дел и не сделанный свершений, голос племянника: — Дядя, опять сидишь один? Работаешь?

— Работаю — согласился Эдуард Владимирович: — Чего звонишь, не можешь прийти ножками?

— Так у меня пропуск аннулировали — весело отозвался племянник: — Я нынче безработный инженер, а не студент. Вернее уже работящий. Распределили в новосибирское управление коммуникаций. Хотели отправить в Антарск, там нужны инженеры, чтобы следить за питающими город большими реакторами и системой теплоизоляции. Можно было бы получить сопутствующую специальность климат-техника. И ещё северное сияние и всемирно известные гонки на санях. Но я просил оставить в городе. Сам понимаешь…

— Зря просил — коротко бросил Эдуард Владимирович.

— Ничего не зря. Ты там что, опять хандришь? Бросая это дело. Мы ведь договорились — последний раз запускаем установку и потом с повинной. Говорят, что повинную голову меч не сечёт. Врут наверное. — племянник захохотал: — Дядя, проведи меня по своему пропуску, а то люди начинают оглядываться. Стоит такой перед воротами и хохочет.

Эдуард Владимирович кряхтя встал из-за стола: — Сейчас спущусь, подожди. И ещё, племянник, ты случайно не влюбился?

— Влюбился? — осёкся Коля: — С чего ты взял?!

— Больно весёлый — проворчал учёный.

Глава 10

Я хочу жить в стране героев, мечтателей и ученых.

Общественное бессознательное.

Новосибирск затопила осень. Жёлтые листья, красные ягоды рябины и чёрные смородины. Буйство цвета на активных стенах по всему городу. Пылающий в закатных лучах лес за городом. Большие крупные звёзды. И необыкновенно красивое и глубокое небо ранним утром. Осень в Новосибирске коротка, но ослепительно прекрасна.

Из города, в леса-парки, потянулись цепочки отдыхающих. Одни уезжали всего на день и вечером возвращались. Другие ставили палатки или поселялись в лесных санаториях и жили неделями. Город-интеллект Новосибирск призвал любителей лёгкого туризма не оставлять после себя мусор потому, что роботов-уборщиков не так много как хотелось бы, а лес велик.

Ожидаемо подскочил спрос на туристические товары вроде самораскладывюащихся палаток, надувных лодок и продуктов длительного хранения. Но как будто кто-то, не желающий быть пойманным за руку, прикрылся этим возросшим спросом и набрал столько же банок с консервами, палаток и всегда острых топоров, сколько весь остальной город. Как будто в Новосибирске появился ещё один район и в этом районе проживали исключительно любители туризма. Но такого, конечно, быть не могло и отряд «следователей» собрался у фонтана в парке на очередное совещание.

Почти с музыкальным перезвонам хрустальные струи взлетали в глубокое, едва прикрытое одеялом перистых облаков, небо, после чего падали в каменную чашу. Ира поболтала пальцами в прозрачной воде и сообщила остальным: — Холодная.

Беликов Миша довольно кивнул, как будто он давно ожидал известия о температуре воды в каменной чаши фонта и наконец-то получил. Впрочем, он последнюю неделю улыбался, будто блаженный и время от времени жмурился, словно наевшийся сметаны и устроившейся на солнышке кот. Пусть самому Беликову с трудом удалось пройти аттестацию на третий разряд по стрельбе, но другие ребята из математического клуба занимающегося решением таинственных уравнений Бернадцкого оказались не столь субтильными как он и получили кто второй, а кто и первый разряды. Сложенных вместе балов социальной активности и выработки трудодней оказалось достаточно для заказа в киевском конструкторском бюро модели «Счётчик» шестой эс серии. Вычислитель прибудет через полмесяца и одна мысль об этом грела Беликова сильнее, чем нежное, но коварное и ветреное осеннее солнышко. Неприступные уравнения Бернадцкого ещё не подозревали какое испытание на прочность их ожидает.