По вине Аполлона - Мириам Рафтери

– Землетрясение! О чем она говорит? – Виктория потянула брата за рукав.

Он повернулся ко мне и заговорил обманчиво спокойным тоном.

– Похоже, мне придется тебе поверить. Но если, как ты говоришь, действительно произойдет землетрясение, то как ты можешь быть уверена в том, что Виктория будет в безопасности, если я отошлю ее?

Я лихорадочно соображала, пытаясь вспомнить, какие районы не пострадали от землетрясения. И тут меня осенило. Я вспомнила, что судам, находившимся в открытом море, землетрясение никакого вреда не причинило.

– Пусть Антонио возьмет ее в море на одном из твоих судов.

– Антонио? – У Виктории загорелись глаза. – Ты хочешь, чтобы я отправилась в поездку с мистером Джузеппе?

– Пусть он пообещает пробыть с ней за пределами города и порта, по крайней мере, три дня, – продолжала я. «До тех пор, пока не утихнут пожары, разрушившие город», – добавила я про себя. – Если тебя беспокоит, что скажут люди, отправь с ней миссис О'Хару.

Натаниэль молчал. На его лице отражалась борьба эмоций с рассудком. Наконец он кивнул.

– Я никогда не прощу себе, если что-то случится с моей сестрой. Сейчас я поговорю с Антонио и отдам ему необходимые распоряжения.

Я облегченно вздохнула, только сейчас осознав, что все это время сдерживала дыхание.

– Ты не пожалеешь. Верь мне.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

– А я и верю. Бог его знает почему, но я тебе верю.

– Слуг разбудили, и они укладывают вещи, – сообщил мне Натаниэль двадцать минут спустя. – Хотя ни один не понимает, почему их отсылают погостить у родственников в такой поздний час.

– Это ради их же блага, – заверила я его. – Все пристройки к дому, включая и помещения для слуг, будут разрушены во время землетрясения.

– И моя мастерская тоже? – В его голосе слышалось напряжение.

– Да, – мягко ответила я. – Мне бы хотелось, чтобы этого не случилось, но, увы, так и будет.

Он обнял меня и притянул к себе.

– Ну, скоро мы это выясним, так ведь?

Наспех упакованные саквояжи Виктории погрузили в экипаж Антонио, куда села и озадаченная миссис О'Хара.

– Ты еще будешь здесь, когда я вернусь? – спросила Виктория, когда несколько минут спустя мы стояли у парадного входа. Она была уже полностью одета, а волосы собрала в пучок, что придавало ей удивительно взрослый вид.

– Нет, – ответила я, чувствуя нечто большее, чем легкое сожаление. – Меня не будет.

Глаза ее расширились, и она обняла меня, намочив мне юбку своими слезами.

– Я буду скучать по тебе, Тейлор. Почему тебе надо уезжать?

Мои собственные глаза увлажнились при мысли о расставании.

– Просто пришла пора, Виктория. Я здесь чужая – это не мой дом.

Она посмотрела на меня снизу вверх и заморгала мокрыми глазами, снова став похожей на ребенка.

– Он мог бы стать твоим, если бы ты захотела.

Это заявление потрясло меня до глубины души. Может, она права? Я вспомнила слова Натаниэля, признавшегося мне раньше вечером, что в опере он мог думать только обо мне, и внутри возникло теплое чувство. И все же, даже если его чувства ко мне были искренни, я не могла бросить все и остаться во времени, когда тому, что думает женщина, придавали меньшее значение, чем перьям на ее шляпке. Разве не так?

Прежде чем я успела ответить, к нам подошел Натаниэль.

– Ты готова, Виктория?

Она кивнула и, приняв протянутую братом руку, твердой походкой направилась к экипажу, дверцу которого Антонио открыл для нее. Аполлон заскулил у моих ног, глядя то на меня, то на Викторию.

– Знаю, – сказала я, почесывая его за ушами. – Я тоже буду скучать по ней.

Внезапно мой пес вырвался и побежал к Виктории, которая, повернувшись, подхватила его на руки. Может, он каким-то чудесным образом почувствовал, что эта юная девушка станет со временем той старой женщиной, которая совсем в другой жизни вырастит его и отдаст мне? Я прикусила губу, с удивлением обнаружив, какой болью отозвалось во мне бегство Аполлона. Пес, наклонив голову набок, улыбнулся мне из окна экипажа своей кривой улыбкой. Через секунду колеса экипажа загромыхали по мостовой, и он исчез в ночи.

А еще говорят, что кошки непостоянны.

Натаниэль подошел ко мне, и мы вместе стояли у входа в дом, в молчании глядя на дорогу, пока последний отзвук стука колес не растворился в ночном ветре.

– Ты правильно поступил, – убежденно сказала я.

Он обнял меня за плечи и привлек ближе к себе, наполняя своим теплом.

– Молю Бога, чтобы ты оказалась права.

– Твой дом уцелеет, – добавила я, когда он открыл для меня дверь.

– Мой отец построил этот дом, – сказал он с гордостью. – Виктория родилась в нем, и мой долг спасти его, если будет на то воля Божья. Я велел слугам наполнить все тазы и ведра водой перед уходом, и все горшки и кастрюли тоже, и намочить несколько дюжин простыней.

– Хорошо придумано, – одобрила я, приятно удивленная подобной предусмотрительностью. – Пока миссис О'Хара упаковывала вещи, я уговорила ее разрешить мне разрезать несколько простыней на полосы – их можно будет использовать как перевязочный материал. Много людей пострадает, прежде чем все это закончится. Кроме того, я достала все антисептики, какие смогла найти, и взяла бренди из твоего, кабинета на случай, если понадобится болеутоляющее.

Он нахмурился.

– Не знаю, может было бы лучше, если все-таки оказалось бы, что ты ненормальная. Антонио думает, что я чокнулся, но все равно обещал прислать партию вина со склада.

– Разумный шаг, – одобрительно кивнула я. – Некоторые итальянские кварталы уцелели при пожаре, потому что жители облили дома вином. Ну, а теперь, – я направилась по дорожке к улице, – мы должны предупредить других.

– Каких других? – запротестовал Натаниэль, перехватывая меня, когда я уже дошла до конца дорожки. – Никто не поверит такой невероятной истории.

– Это и в самом деле история, только совсем в другом смысле, – настаивала я, переходя через улицу, в то время как Натаниэль тянул меня за локоть назад. – Если мы предупредим соседей, может, им удастся спасти свои дома. На твоей машине мы могли бы объехать город, давая сигнал тревоги наподобие Пола Ревери [12].

– Теперь ты говоришь как ненормальная. Но раз ты настаиваешь на своем и собираешься будить людей, думаю, мне лучше пойти с тобой, а то кто-нибудь засадит тебя в сумасшедший дом.

Я ухмыльнулась.

– Вот это рвение.

Мы подошли к скромному дому в викторианском стиле на другой стороне улицы.

– Я сам буду объяснять, – тихо сказал Натаниэль и позвонил в дверь. Никакого ответа. Он снова позвонил. Спустя некоторое время старик в ночном колпаке высунул голову в окно верхнего этажа.