Любовный узел, или Испытание верностью - Элизабет Чедвик

– Я не могу подарить тебе ничего похожего, – проговорила она.

– Ты уже подарила мне гораздо больше. Ты обещала стать моей женой, и лучшего подарка мне не надо.

Он склонился в седле, чтобы поцеловать ее. Их губы, которые покалывало от холода, встретились, и дыхание слилось в одно белое облачко.

Легкими, почти неслышными шагами среди деревьев мелькнула лань и выскочила за спинами целующихся на край обрыва. Ее густая зимняя шубка казалась золотисто-красной. Под красивым мехом тяжело ходили ребра, в карих глазах застыл ужас. В воздухе слышался отрывистый лай собак.

Кэтрин слегка охнула и оторвалась от Оливера, чтобы посмотреть на лань. Ей нравился аромат жаркого из дичи, но сейчас, когда животное еще боролось за свою жизнь, она всем сердцем желала ему спасения.

Лань на мгновение застыла на самом краю, перебирая точеными копытцами и беспокойно поводя ушами, потом собрала все свои силы и огромными прыжками кинулась вниз, взметывая искрящийся снег. Достигнув подножия, она, даже не замедлив движения, кинулась в серую воду и быстро поплыла.

Кэтрин стиснула новое кольцо сжатыми пальцами другой руки, погоняя красивого зверя мысленным приказом. Лань плыла, высоко задрав голову и рассекая волны грудью. Вот она достигла другого берега, вскарабкалась на него, встряхнулась так, что полетели брызги, и полетела по полям в направлении дальнего леса.

– Она ушла, – перевел дух Оливер. Из его рта вырвалось белым облачком сдерживаемое дыхание. – Охотники ни за что не погонят своих собак и не полезут сами в эту ледяную воду.

Он тоже любил жаркое из дичи, но сегодня его сердце было на стороне лани, а не жареного мяса.

Тут на край обрыва примчались собаки и охотники, бестолково заметались в своем разочаровании, и Оливер с Кэтрин отправились домой. Им было довольно общества друг друга.

Единственное, что омрачало зимние радости, было продолжающееся отсутствие Рогезы де Бейвиль, которую никто не видел с самого Рождества. Поиски ничего не дали. Она оставила все свои платья и украшения, даже двойной теплый плащ – рождественский подарок графини. Несшие службу часовые ничего не видели. Она исчезла, словно земля расступилась и поглотила ее в одно мгновение.

Гавейн три дня был пьян в стельку и ни на что не реагировал, но затем протрезвел и, даже если и не раскаялся, то почувствовал себя виноватым. Он сходил к священнику, который назначил ему во искупление провести двенадцать дней на хлебе и воде и отпустил грехи. Однако Гавейн не успокоился. Он искал в городе, на причалах, в госпиталях для прокаженных и женских монастырях, но тщетно.

– Не могла же она просто исчезнуть, кто-нибудь должен был что-то видеть, – говорил он, расстроено качая головой.

Они сидели в зале вместе с Оливером. За ставнями свистел январский ветер, время от времени заставляя дым из камина идти прямо в комнату.

Оливер внимательно смотрел на своего молодого напарника. Его глаза были обведены черными кругами, веки набрякли, свидетельствуя о пьяных ночах, руки слегка дрожали.

– Ни в замке, ни в городе ее никто не видел. Кэтрин расспросила всех, кого только могла. Мне кажется, что тебе придется смириться с мыслью, что ее вряд ли удастся найти.

– Говори лучше напрямик. Ты считаешь, что она мертва, так? – Гавейн потянулся за бутылкой, которую они делили на двоих, и вылил остатки себе в чашу. Уже четвертую. Оливер выпил только две.

Оливер опер руку о подбородок.

– Думаю, что похоже на то. Тебе остается только молиться.

– Молиться! – фыркнул Гавейн. – По-твоему, если я время от времени встану на колени, она войдет снова в этот зал, будто никуда и не уходила?

Он опрокинул чашу в горло.

Оливер неодобрительно покачал головой и сделал движение, чтобы встать.

– Ты допьешься до полного идиотизма.

– Мне это нравится. – Гавейн процедил сквозь зубы мутный осадок на дне чаши. – И, кстати, помогает забыть о том, что хлопот эта девка доставила уже гораздо больше, чем стоит сама.

От необходимости вторично хватать за грудки своего напарника Оливера избавило появление Ричарда. Глаза мальчика горели.

– Лорд Оливер, вас немедленно вызывают к графу Роберту, – возвестил он, возбужденно переминаясь с ноги на ногу.

– Немедленно?

Это было уже интересно. Полчаса тому назад, когда они с Гавейном только сели за стол, Оливер краешком глаза заметил гонца. Человек явно проделал тяжелый путь: его одежда была покрыта грязью, а глаза покраснели от недосыпания. После короткой передышки игра, похоже, начиналась снова.

Гавейн взял свою чашу и отправился искать другую бутылку, а заодно и компанию. Он не любил проводить время в одиночестве.

Оливер знакомым маршрутом поднялся вслед за Ричардом по лестнице в покои графа. Ему было любопытно узнать, какие вести привез гонец, но расспрашивать мальчика рыцарь поостерегся. Паж, помимо всего прочего, обязан держать рот на замке, и Оливеру вовсе не хотелось искушать или подводить Ричарда, который старался ни в чем не отступать от своего долга.

Дверь в покои была открыта, стражник жестом пригласил войти. Граф находился в окружении других рыцарей и помощников. Двое писцов в сторонке яростно скрипели перьями по пергаменту. В тот момент, когда Оливер переступил порог, мимо него рысцой проскочил пожилой оруженосец, сжимая в руке скрепленный печатью свиток.

Оливер подошел к людям, окружавшим графа, и услышал конец фразы, точнее, слова «как можно быстрее» и «схватите его, пока он считает себя в безопасности».

– Милорд, вы посылали за мной?

Граф Роберт поднял глаза. Они гневно горели, лицо раскраснелось.

– А, Оливер, – отрывисто кивнул он. – Нужно, чтобы ты отправился набирать для меня людей. Поезжай в Уэльс и вдоль границы. Обещай столько, сколько потребуется, – в разумных пределах, конечно, – добавил граф, вскинув брови – Люди нужны срочно, буквально к завтрашнему дню. Всех, кого сможешь найти. Если у них будет оружие и лошади, тем лучше, но необязательно. Выезжай немедленно. Возьми с собой де Могуна. У него хороший глаз на подходящих людей.

– Де Могуна? – отпрянул было Оливер, однако, заметив выражение глаз графа, тут же добавил. – Да, сэр. Могу я узнать о цели?

– Мой зять вырвал линкольнский замок из рук Стефана и оставил в нем своих людей. Пока он вербует войска, чтобы усилить свои позиции, в замке остается Мэлди. Зять попросил меня о помощи. Без этого не удержать линкольнский замок, который по праву принадлежит ему. Я обещал, что приду к нему без промедления. Хоть Стефан и настоящий рыцарь, но я не собираюсь отдавать ему приданое моей дочери.

– Разумеется, милорд.

Оливер знал, что граф до безумия любит свою старшую дочь Мэлди. Она была замужем за Раннульфом, графом Честером, который владел северными болотами Уэльса, что превращало его почти в принца. До сих пор Раннульф оставался лояльным к Стефану, однако не слишком нуждался в его покровительстве: эта маскировка никогда особенно не удовлетворяла жадного до власти лорда Честера. Роберт и Раннульф глубоко уважали друг друга, но не испытывали слишком теплых родственных чувств. Связывали их Мэлди и желание расширить собственное влияние вдоль границ Уэльса. Переход Раннульфа на сторону королевы сделает эту связь еще крепче.