Магия и пули - Анатолий Федорович Дроздов

подключился Гедеонов. – Федор Иванович, я не буду вас задерживать. Сдайте предписание в канцелярию. Вас оформят инженером первого разряда, дальше видно будет.

Выполнив просимое, Федор сполковником отправились в цеха. В отличие от Пулковского, Обуховского и других заводов Питера, где князю довелось побывать из-за размещения заказов на выделку частей для аэропланных двигателей, здесь не было огромных зданий на сотни метров, с высокими потолками на ажурных фермах. Оружейный завод больше напоминал привычный Тульский – каждый цех занимал небольшой дом с островерхой крышей, не крупнее купленного Федором особняка, только одноэтажный.

Заметно, что рабочих на улице было чрезвычайно мало, если кто шел – то очень резво и явно по каким-то неотложным делам, ни единого праздношатающегося.

Федоров обратил внимание на этот факт.

– Прежний начальник Дмитриев-Байцуров здесь драконовский порядок навел, – пояснил полковник. – Баловали рабочие. Особливо после смены – задирали прохожих, господам дерзили. Генерал казаков вызвал, самых отъявленных хватали и судили, десяток выгнал взашей, другим же бузотерам такие штрафы прописал, что месяца три с хлеба на воду перебивались. Гедеонов – начальник тоже твердый, но все ж не тот. Пока не распоясались, ну, а дальше… Вот, Федор Иванович, и Василий. Как знал, что встретит. Дегтярев!

Шедший им навстречу мастеровой повернул голову и, кивнув, направился к начальству.

– Вот, напарник, человек-легенда моего мира, – взволновался Друг. – К 1927 году должен был изобрести пулемет своего имени – Дегтярев-Пехотный, тот, что мы украли. Пистолет-пулемет ППД. А потом, в компании с легендарным конструктором Шпагиным, – крупнокалиберный пулемет ДШК.

– ДШК тоже украдем? – заинтересовался Федор.

– Увы. Его устройства я не помню. Появится естественным путем. Здешние оружейники ничуть не хуже.

– Желаю здравствовать! – Дегтярев не проявил ни малейшей робости при виде хорошо одетого господина начальственной наружности, пусть и молодого. – К нам?

– Не узнаешь, Василий? – полковник улыбнулся.

– Господин Кошкин? Ваше высокоблагородие! – воскликнул Дегтярев.

– Его сиятельство, князь Юсупов-Кошкин, – поправил Федоров.

– Давайте без чинов, – улыбнулся гость. – Я здесь вроде как инкогнито. Потому для всех – Федор Иванович.

Он протянул Дегтяреву руку, тот ее радостно пожал.

– Не ожидал, что свидимся. Сделали мы с Владимиром Григорьевичем ваш карабин. Ошибки там поправили. Получился на загляденье!

– Как был нахалом ты, Василий, таким и остался, – вмешался Федоров. – Ошибки он исправил… Давай, показывай, но только не дерзи.

– Я не в обиде, – отмахнулся Федор. – А в чем ошибся?

– Затвор-то с перекосом… Такое не годится.

– Улучшатель, блин, нашелся! – возмутился Друг. – Да симоновский СКС – шедевр оружия. Больше только автоматов Калашникова после войны сделали. В джунглях Вьетнама был незаменимый. Пока американцы крыли матом свои М16, симоновский стрелял в любой грязи. Один из самых красивых карабинов в мире. Он до сих пор церемониальное оружие в ротах почетного караула. Недостатки нашел…

Уважение к Дегтяреву у Друга несколько подтаяло.

Эскизы, переданные в свое время в Сестрорецк, были выполнены с особым тщанием. Федор понимал, что в прежней жизни Друг бессчетное число раз держал СКС в руках, холил, лелеял, ремонтировал.

В кабинете Федорова, больше напоминавшем холостяцкую берлогу, нежели рабочее место его высокоблагородия, князь переоделся в принесенные просторные штаны и блузу. А затем пошел в цех.

Там взгляд упал на ряд готовых карабинов, напоминавших «симоновский» очень отдаленно. Сестрорецкий клон выглядел более угловато, ствольная коробка крупнее. Рядом лежали штыки, унифицированные с мосинской трехлинейной – длинные, граненые. Конечно же, не столь изящные, как штык-ножи карабина Симонова.

В лучшую сторону отличалось боепитание. Горка съемных магазинов свидетельствовала – Федоров с Дегтяревым послушались совета и отказались от обоймы, подобно применявшейся в «мосинке».

Дегтярев молниеносными движениями разобрал один карабин.

– Перекос затвора, ваше сиятельство, не дает надежного запирания как поворот затвора. Затвор дослал патрон – и поворачивается словно ключ в замке, выступами цепляясь за пазы. Оттачиваем технологию для серийной выделки, очень малые допуски нужны, чтоб запиралось плотно и не заедало.

– Друг! Насколько помню по твоим рассказам…

– Ты правильно запомнил про затвор. Он применен в двух самых распространенных образцах ручного стрелкового оружия моего мира – автомате Калашникова и винтовке М16. «Калаш» придуман в конце сороковых, М16 – лишь в пятидесятых. Правда, боевые выступы были и в винтовке Манлихера… Федя, давай признаемся. Мы умеем только предлагать уже изобретенное в моем мире. А он же – гений, и, причем, без преувеличений. Сильна же матушка-Россия такими самородками.

Федор перебрал детали карабина и глянул на полковника.

– Как бы мне его опробовать?

– Завтра на стрельбище Офицерской школы. Там будут Осененные. На их защите винтовки проверяются, – поведал Федоров.

– Что ж, это хорошо. А теперь хочу заняться выделкой гранаты…

Федоров подозвал мастерового и отдал его в распоряжение князя. Сам не подключился. Полковнику ручная бомба напомнила эсеровские самоделки для терактов, а не серьезное оружие. Ведь ясно: в современном бое главное слово скажут пулеметы и самозарядные винтовки…

Прохор, приданный Федору в помощь, критически оглядел его.

– Из простых али из барчуков будете? Лицо-то гладкое и бритое, а руки, как гляжу, рабочие.

– Из простых я буду, из приютских, – успокоил Федор. – Сам в люди выбился. Изобретателем признали. Могу точить, сверлить, работать на шарошном. Ручными инструментами владею. Но сам не справлюсь. Их высокоблагородие велели, чтобы к завтрему.

Мастеровой поскреб затылок темными от въевшейся грязи пальцами.

– Им все бы скорее… Был бы ты из барских выкормышей, хрен я бы помог. А так…

– Прохор, – удивился Федор. – Так Федоров – полковник. Ему, что, тоже хрен?

– Ну, ты не путай… Как тебя?

– Так Федором зовут.

– Не путай, Федя. Полковник – человек с понятием и с уважением. Вон Васю Дегтярева как устроил, условия создал. А вот при Дмитриеве-Байцурове, што б он лопнул, тут казаки гойсали. Как что не так – нагайкой по хребту, по морде…

На побитой оспой физиономии Прохора действительно проступал рубец. Возможно, что казачья метка.

– Слушай, Прохор, – одернул его князь. – Давай потом об этом погутарим. Тут дело надо делать.

С самой гранатой справились довольно быстро. Рабочий притащил трубу в четыре дюйма. Нарезать