Мандаринка на Новый Год (СИ) - Дарья Волкова

— Угу. И он с ней умудрился рассориться в дым. И по этому поводу теперь весь такой страдалец в тоске и печали.

— Коля? В тоске? Из-за девушки?

— Не видел бы сам — ни за что бы не поверил. Ой, Надюш, рыба исключительная!

— Кушай на здоровье, отец-кормилец, — Надя села за стол, напротив, подперла щеку рукой, вполглаза приглядывая за сыном, увлеченно катающим игрушечный трактор по полу. — Слушай, ну вот это новости. Значит, сдался железный Феликс. Кто она?

— Понятия не имею. Подозреваемый не сознается. Но я уже хочу с ней познакомиться. Это кто ж нашу стену непрошибаемою пробил?

— Теперь и я буду умирать от любопытства. Слушай, есть идея! Надо будет Любку попытать — они как-то с Ником неожиданно сдружились, общаются, вроде бы, часто. Правда, Любашкин что-то в последние недели смурная до невозможности. Ой… — она замолкает и смотрит на мужа. Вик тоже перестает есть. — Ой, нет, да не может же быть…

— Не может, — соглашается Вик. — Это абсурдно. Чтобы Люба связалась с Ником?…

— Да я вот тоже не верю — что у Коли хватит терпения на Любу. Но не может же это быть совпадением?…

Вик отвечает супруге задумчивым взглядом.

— Но, Витя, слушай… Если это Любка довела нашего доктора до такого состояния, то я ей самолично косы повыдергаю — те, что она еще не отстригла себе!

— Вообще-то, насколько я понял, там именно Николай Глебович накосячил. Я думал, ты будешь на стороне Любы.

— Ой, а то я не знаю свою сестру. Любовь Станиславовна при желании может мужика до нервного срыва довести! Легко и не напрягаясь. Используя все богатство великого русского языка.

— А я знаю, что Колька своей непроходимой… неуклюжестью может довести любую девушку до белого каления. Уж поверь мне, я знаю, о чем говорю. Повидал этого в исполнении нашего доктора.

— Ты сейчас о чем?

— Знаешь, — Вик аккуратно промокает губы салфеткой. — На него всегда девчонки как-то странно реагировали…

— Ну-ка, поведай мне о временах вашей буйной юности.

— А вот не буду.

— Почему это?

— Потому что, когда я тебе в последний раз рассказывал о временах своей, как ты выражаешься, «буйной юности»… и ты, кстати, просила сама рассказать и обещала не обижаться… а вместо этого я потом месяц спал на диване!

— Кто тебе виноват, что ты был такой развратник? — нимало не смутившись, пожала плечами Надя. — Ты меня шокировал! А тебе полезно месяц потомиться без секса.

— Кто сказал?!

— Я сказала, — усмехнулась Надя. — Ладно, не переживай, о себе можешь скромно умолчать. Что там с Ником?

— Да ты знаешь… Не могу сказать, что на него прямо уж так вешались. Но и без внимания Ник обычно не оставался. Не писаные красавицы, конечно, но Колька вообще не слишком разборчив в плане женской красоты.

— Натуральный Звероящер, — прокомментировала Надя.

— Угу. Самое удивительное, что этот Звероящер умудрялся каким-то непонятным образом будить практически во всех девушках неконтролируемый инстинкт гнездования.

— Это как?

— Ну да, ты не в курсе, у сестер Соловьевых он же априори отсутствует, — ухмыльнулся Вик, ловко увернувшись от брошенного полотенца.

— Это ты, типа, жалуешься?

— Это я, типа, восхищаюсь. И, вообще, я всем доволен, и не обо мне речь. Просто вот видел неоднократно, как это происходит. Спустя некоторое количество времени после знакомства с нашим дорогим доктором девушки начинают беспокоиться, как у Коленьки повязан шарфик, и не застудит ли мальчик горлышко. И все ли пуговки на месте на рубашке, а если вдруг нет, то тут же рвутся пришивать. Вечно ему таскали всякую снедь из дому, пирожки там, булочки домашние и прочее — это он мне сам про своих сокурсниц рассказывал. Норовили затащить домой и познакомить с папой. Хотя на этапе знакомства с папой Ник обычно растворялся в синей дымке.

— Интересный эффект…

— И не говори. Колька по какому-то непонятному парадоксу вызывает у большинства дам желание срочно забиться к нему под крыло, быстренько окольцевать и вить с ним гнездо. Не знаю, что в нем такое. Причем, сам он ни малейшей склонности к витью гнезда не имеет и никогда не скрывал этого, что характерно. А девчонкам это все было до одного места — все равно так и норовили…

— Что значит — нет склонности к витью гнезда? Наш доктор собирается всю жизнь бобылем прожить?

— Почему все жизнь? У него же план составлен — что и в каком возрасте он делает. Институт, ординатура, работа, потом аттестация, получение категории, потом снова работа, снова аттестация, получение другой категории. Где-то там еще у него в планах была работа на кафедре и защита кандидатской — но я не уверен уже.

— А где там у него женитьба в этих планах? После пенсии?

— По-моему, между получением второй и первой категории. В общем, после тридцати когда-то. Не сомневаюсь, что у него и перечень требований имеется к будущей супруге. Включая санитарные нормы и допуски.

— Нда. Случай запущенный. Слушай, вот я не уверена, что Любка захочет проверять, как у Николеньки повязан шарфик и все ли пуговки пришиты, а так же ждать его первой категории.

— Да, ты права. Это просто совпадение, а мы тут напридумывали черт знает чего.

Надя кивает, но уверенности в ее взгляде нет.

Люба не хотела никакого празднования дня рождения. Вообще никакого. Но ее не спросили. Закадычная еще со школьных времен подружка Маринка, попробовав сначала попенять и усовестить строптивую именинницу, потом просто взяла дело в свои изящные, но крепкие ручки. Любу поставили перед фактом: еда из ресторана заказана, гости приглашены, от тебя, Любаша, требуется одно — быть ослепительной. Это Люба умела. Но категорически не хотела, да только выбора ей не оставили. Даже родители оценили Маринкину затею, и на вечер пятницы любезно освободили квартиру, уехав нянчить Ванечку, пока Любина сестра с мужем выгуливают новое Надино кольцо в ресторане.

Звонить сестрам и поздравлять с днем рождения оказалось неожиданно трудным. Чужое благополучие: теплое семейное счастье Нади, смешливая беззаботность Сони вызывали чувство собственной ущербности. И снова остро хотелось жалеть себя. Но не сегодня же. Сегодня гости, праздник, день рождения. Будь он неладен! А она сама хочет сейчас к жару горелки, к чуду живого стекла, становящимся послушным под твоей рукой и дыханием. Егор говорил ей, что она такими темпами скоро станет настоящим мастером. Люба отмахивалась, но единственное место, где она теперь жила по-настоящему, была именно мастерская Берковича. У Любы действительно получалось. Она не понимала, как это происходит, но в какой-то неуловимый момент Люба просто начинала видетьв капле стекла фигуру. Пока ее поделки были совсем простенькие, но Егор утверждал, что в них есть, как он это называл, импульс.