Оксюморон - Максим Владимирович Альмукаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно здесь, в этом мире, горе приняло гротескную форму, но разве от этого легче. Ну и что с того, что там, откуда я прибыл, нет мёртвых городов-могильников, но разве мало мёртвых деревень колхозов, чьи брошенные угодья, как я слышал, по площади превышают площадь Германии. Разве брошенные на произвол судьбы и умирающие от голода ветераны войн не повторяют судьбу любого из мертвецов ‘'Заводи''? Ну и что, что малолетние дети наших чиновников не наследуют их должности как Вакитка, Маруся и им подобные, но разве, когда они, сбив прохожего или женщину с коляской в алкогольном опьянении, выехав на прохожую часть, отделываются условными сроками, тем самым они не пользуются родительской властью и полномочиями?
Да, всё это так, но оставался вопрос. Если всё это имеет не естественную основу, то какую? У всего этого горя должен быть исток. Откуда на этом пространстве начал когда-то бить тот чёрный ключ, который наполняясь с каждым столетием, годом, днём, минутой, секундой постепенно превратился в широкую неудержимую реку горя, которую уже никому не под силу остановить?
Вернувшись в машину, я повернул ключ зажигания и продолжил путь. Ближе к вечеру, почувствовав усталость, я съехал с дороги и остановив машину заснул.
Проснулся я от холода. Оказалось, что накануне засыпая, я забыл закрыть ветровое стекло. Было тихо и темно. Недобрая луна бесшумно стелила по голубоватым от тумана полям свою мёртвую желтизну. Не теряя времени продолжил свой путь. Несколько часов я ехал без остановок если не считать короткие стоянки, во время которых я подкреплялся из своих запасов. За такими мыслями я провёл добрую половину дня и едва не пропустил встретившуюся мне на дороге вывеску “г. Локарро. 3 км.”
Я съехал с дороги. Метрах в пятнадцати от дороги густые высокие заросли дикой малины образовывали собой некое подобие склепа, в котором легко можно было укрыть довольно объёмный предмет, не боясь, что тот будет обнаружен. В этот склеп, я и загнал свой Мерседес.
Едва я вылез из машины наружу как свежий ветер почти сразу взъерошил мне волосы. Яркое солнце ласкало моё лицо. Невидимые пернатые на все голоса наперебой рассказывали мне как чудесно им живётся в этом мире. Вскоре я набрёл на пробивающийся из земли ручей. Только тут я ощутил до чего мне хочется пить. Не теряя времени даром, я направился к воде. Подойдя к роднику, я опустился на корточки и зачерпнув пригоршню обжигающе-холодной воды первым делом утолил жажду. Второй пригоршней я омыл лицо. То ли сказалась накопленная в пути усталость, толи сокрушительный зной, толи так магически подействовала свежая вода, но на меня накатила сонливость.
До города Локарро оставалось всего три километра, но на меня вдруг навалилась страшная усталость. Я отошёл в сторону и улёгшись на пахучую и без умолку жужжащую и стрекочущую траву устремил взгляд в пронзительно синее небо. Мысли, царящие у меня в голове, почти полностью состояли из обрывков каких-то фраз и воспоминаний. Они никак не хотели выстроится в порядок и вскоре комом полетели в чёрные бездны моей памяти. Последней была мысль, связанная с родником, напоившим меня. От чего-то мне вдруг вспомнилось что слово ‘’РОДНИК” происходит от слова “РОДИНА”. И ещё мне показалось странным что слово “Родина” которым принято называть то пространство на котором я родился и вырос, в школе меня заставляли писать с заглавной буквы. А вот слово “родник” пишется с маленькой. А ведь это он: маленький, живительный поток сжиженного газа, с таким трудом пробивший себе путь сквозь земную толщу и миллионы лет просто взял и напоил меня своей чистой свежей прохладной водой, при этом не потребовав не то что взятки, а даже документов, и не проявив неоправданной ничем жестокости. Не знаю, возможно высоколобые филологи и не согласятся со мной, но лёжа на пыльной тёплой траве я вдруг задумался над тем что, возможно, словари врут. И вовсе не слово “родник” произошло от слова родина, а совсем наоборот.
А чего? Бродили возможно в незапамятные времена племена наших предков в поисках пристанища и повстречался им вот этот самый ручей. Напоил их, позволил умыть пыльные лица их малышам, укрепить силы слабым женщинам и старикам. Посидели они подумали и решили, что от добра добра не ищут и с тем здесь и остались. Вокруг этого родника и возникло то что стало именоваться впоследствии Родиной. Той самой Родиной которую в школе учат писать с большой буквы “Р” и по которой бежит свозь эпохи и века маленький трудолюбивый щедрый и скромный напоивший меня родник. Родник с самой что ни на есть маленькой буквы “р”. Как странно. С этой мыслью я и уснул.
Проснулся я от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо.
– Эй, дорогой мой, проснитесь пожалуйста, – услышал я над собой чей-то глухой вкрадчивый голос, которым бы в пору приглашать отойти ко сну, нежели вынимать из сладких объятий Морфея..
Открыв глаза, я увидел над собой какого-то невысокого уже не молодого мужика. Лицо у мужика было красным, и я не уверен, что в этом повинна была только царящая вокруг духота. Мои сомнения подкреплялись густым запахом перегара.
– С вами всё в порядке дорогой друг? – спросил он, участливо заглядывая мне в глаза – Меня зовут Михаил Сергеевич Стройненький, – произнёс незнакомец – такая уж у меня смешная фамилия. Кстати разрешаю улыбнуться, и если улыбнётесь, обещаю не обидеться.
И он громко и заливисто расхохотался, словно приглашая последовать его примеру.
– Я бургомистр города Локарро. Решил, знаете ли, побродить по лесу и наткнулся на вас. А вас, кстати, как величать?
Я решил, что в сложившейся ситуации скрывать своё настоящее имя не имеет смысла, к тому же человек этот на первый взгляд не вызывал ни каких опасений. Одним словом, я назвал своё настоящее имя и, как показало будущее, ошибся.
Но это
