Джон Р. Р. Толкин. Биография - Хамфри Карпентер

Эдит Толкин получила весьма скудное образование. В женском пансионе, где она обучалась, основное внимание уделялось музыке, а прочими предметами пренебрегали. Несколько лет она провела в бирмингемских меблированных комнатах, еще несколько — в Челтнеме, в кругу среднего класса, не блиставшем интеллектуальностью, потом она долго жила со своей малообразованной кузиной Дженни… Она не имела возможности ни продолжать учиться, ни развиваться самостоятельно. К тому же она утратила большую часть своей независимости. Она рассчитывала стать учительницей музыки, а возможно, и музыкантом, но эта перспектива как–то незаметно растаяла: сперва потому, что у Эдит не было настоятельной нужды зарабатывать себе на жизнь, а позже — потому, что она вышла замуж за Рональда Толкина. В те времена в нормальных обстоятельствах не могло быть и речи о том, чтобы женщина из среднего класса, выйдя замуж, продолжала работать. Поступить так означало показать всему свету, что ее муж не в состоянии содержать семью. А потому игра на фортепьяно превратилась в обычное хобби, хотя Эдит продолжала музицировать до старости и Рональд любил слушать, как она играет. Он не поощрял ее заниматься какой–либо интеллектуальной деятельностью, отчасти потому, что не видел в этом Необходимости для ее роли жены и матери, отчасти потому, что его отношение к Эдит в период ухаживания (вспомним его любимое ласкательное прозвище «малышка») не имело никаких точек соприкосновения с его собственной интеллектуальной жизнью: ей он показывал совсем другую сторону своей личности, чем своим друзьям. Среди приятелей он хотел быть настоящим мужчиной, а дома он рассчитывал встретить мир, где правит женщина.

Несмотря на это, Эдит вполне могла бы вносить некий ценный вклад в его университетскую жизнь. Некоторым женам оксфордских донов это удавалось. Отдельные счастливицы (такие, как Лиззи, жена Джозефа Райта) были коллегами своих мужей и помогали им в работе. А многие другие жены, которые, подобно Эдит, университетов не заканчивали, тем не менее превращали свои дома в некое подобие клуба для друзей мужа и таким образом принимали значительное участие в общественной жизни своего супруга.

Увы, для Эдит все обернулось иначе. Она отличалась застенчивостью, поскольку в детстве и в юности ее круг общения был достаточно ограниченным, и в 1918 году, когда Эдит приехала в Оксфорд, увиденное несколько выбило ее из колеи. Они с Рональдом и с малышом (и с кузиной Дженни, которая оставалась с ними вплоть до переезда в Лидс) снимали скромную квартирку в переулке; и с точки зрения Эдит, не знавшей Оксфорда, университет выглядел неприступной крепостью, шеренгой величественных зданий, где расхаживали надменные люди в мантиях и куда каждое утро уходил на работу Рональд. Когда университет снисходил до того, чтобы переступить ее порог, он явл лялся в обличье любезных, но неуклюжих молодых людей, друзей Рональда, которые не умели общаться с женщинами и с которыми ей было не о чем разговаривать, поскольку их миры попросту не пересекались. Иногда к ним заходили супруги донов, такие, как грозная миссис Фарнелл, жена ректора Эксетер–Колледжа, и это было еще хуже: ее даже Рональд боялся. Эти леди лишь подкрепляли уверенность Эдит в том, что университет неприступен в своем величии. Они являлись из своих страшных квартир в колледже или увенчанных башенками дворцов в северном Оксфорде, снисходительно ворковали с маленьким Джоном, лежащим в колыбельке, и, уходя, оставляли на подносике в прихожей визитные карточки (одну — с собственным именем и две — с именем своего мужа), давая понять, что вскоре ожидают ответного визита миссис Толкин. Но Эдит никак не могла решиться. Ну что она скажет этим важным людям, очутившись в их важных домах? О чем ей разговаривать с этими царственными дамами? Все их разговоры были о людях, про которых Эдит даже не слыхивала, о профессорских дочках, титулованных кузинах и прочей оксфордской публике. Рональд нервничал: он знал, что, если его жена не будет соблюдать строгого оксфордского этикета, это сочтут страшным нарушением приличий. Он Убедил Эдит нанести хотя бы один ответный визит — Лиззи Райт, которая, несмотря на всю свою Ученость, была совсем не похожа на большинство профессорских жен и, подобно своему мужу, отличалась открытостью и здравомыслием. Однако и тут Рональду пришлось самому привести Эдит к парадному Райтов и самому позвонить в колокольчик. После этого он поспешно юркнул за угол. Все прочие визитные карточки так и пылились на подносике, визиты оставались неотданными, и в Оксфорде стало известно, что супруга мистера Толкина в гостях не бывает и, стало быть, ее должно без лишнего шума исключить из круга званых обедов и неофициальных приемов.

Потом Толкины переехали в Лидс, и Эдит обнаружила, что там все иначе. Люди обитали в обыкновенных скромных коттеджах и не имели дурацкой привычки сорить визитными карточками. Через несколько домов по Сент–Маркс–Террас жила жена другого университетского предподавателя, которая часто забегала поболтать. Эдит также то и дело виделась с учениками Рональда, что приходили на уроки или просто на чай, и многие из них ей очень нравились. Некоторые из этих учеников сделались друзьями семьи, поддерживали с ней отношения в течение многих лет и нередко заходили в гости. В университете устраивались неформальные танцевальные вечеринки, доставлявшие Эдит немало удовольствия. Даже дети (а у Толкинов уже были Джон, Майкл, а к концу пребывания в Лидсе появился еще и Кристофер) не оставались в стороне: университет организовывал чудные рождественские праздники, причем сам вице–канцлер переодевался Дедом Морозом. Позднее Рональд смог позволить себе приобрести дом побольше на Дарнли–Роуд, подальше от городского смога и грязи. Они держали горничную и няню для детей. В целом Эдит была счастлива.

Но вдруг пришлось возвращаться в Оксфорд. Первый дом на Нортмур–Роуд Рональд купил, когда Эдит была еще в Лидсе, не посоветовавшись с ней. Эдит решила, что особняк чересчур тесный. Старшие мальчики заразились стригущим лишаем через общую расческу в фотостудии в Лидсе, и их пришлось подвергнуть длительному и дорогостоящему лечению. Когда они поправились настолько, что стало возможным отправить их в Дрэгон–Скул, им поначалу было очень неуютно среди других мальчишек. Потом Эдит снова забеременела. И только когда в 1929 году родилась Присцилла, а в 1930–м семья переехала в соседний дом побольше, Эдит почувствовала, что все вроде бы устроилось.

Но все равно их семейная жизнь уже никогда не достигала того равновесия, что в Лидсе. Эдит стало казаться, что Рональд ее забросил. С чисто формальной точки зрения, он довольно много времени проводил дома: здесь проходили его уроки, и вечерами он отсутствовал нечасто — один–два раза в неделю. Но проблема заключалась в его привязанностях. Рональд по–прежнему оставался внимательным и любящим мужем, очень заботился о ее здоровье (как и она — о его), немало занимался домом. Но Эдит видела, что одна из сторон его натуры раскрывается только в обществе мужчин своего круга. Точнее, она заметила, что Рональд очень привязан к Джеку Льюису, и ее это раздражало.