Роман-воспоминание - Анатолий Рыбаков

Революция свершилась под лозунгами социальной справедливости и братства народов. Людям это казалось исполнением вековых чаяний человечества, что и принесло победу коммунистам. К нескольким тысячам интеллигентов, входивших в партию во время Октябрьского переворота, к концу гражданской войны прибавился почти миллион человек – солдат, матросов, рабочих, крестьян. Однако вскоре Ленин, создатель Советского государства, стал первым его реформатором, введя в 1921 году нэп, предоставив экономическую свободу крестьянам и предпринимателям. Социализм в том виде, в каком задумывался, оказался невозможным.

Это разочаровало новых членов партии, они не находили своего места в нэповской системе, не были способны конкурировать с потомственными промышленниками и коммерсантами, умели «рубать врага, ставить буржуя к стенке» и не желали существовать рядом с нэпманом и кулаком. Именно поэтому после смерти Ленина они не пошли за Троцким, отрицавшим возможность построения социализма в одной стране, призывавшим к какой-то отвлеченной мировой революции, не пошли за Бухариным, который ратовал за врастание в социализм ненавистного кулака. Они пошли за Сталиным строить социализм без кулаков и нэпманов, бороться с теми, кто угрожает государству, где на разных ступенях державной лестницы каждый из них нашел свое место.

К этому поколению, к этой, в сущности, новой партии и принадлежал Никита Сергеевич Хрущев, слесарь из Донбасса, боец гражданской войны, большевик с 1918 года, свято веривший в грядущий коммунизм. Те, кто свергли Хрущева, кто пришли ему на смену – Брежнев, Андропов, Черненко, все их окружение, были людьми следующего поколения, вступили в партию в тридцатых годах, когда не было уже ни старой партии, ни новой, а была подчиненная диктатору тоталитарная структура.

В чем видится мне трагедия Хрущева – его подвиг, возвышение и падение?

Своим докладом «О культе личности» на XX съезде партии Хрущев бросил вызов не только господствующему в стране сталинскому аппарату. Всего три года назад советский народ оплакивал смерть Сталина, а до этого двадцать семь лет пел ему гимны, любил, почитал, славословил, преклонялся перед ним. Среди них были даже те, кто по семнадцать лет отсидел в лагерях. А приговоренные к смерти, случалось, перед расстрелом выкрикивали: «Да здравствует товарищ Сталин!» И кто вернулся с фронта, не забывал, что шел в бой «за Родину, за Сталина». И все же Хрущев отважился выступить против Сталина.

Говорят, что его доклад был вызван борьбой за власть. Так за власть не борются! Когда Хрущева снимали с должности, он, главнокомандующий, не выводил танки, не расстреливал неугодных. На пленуме сел в стороне от президиума, выслушал обвинения в свой адрес, не произнес ни слова. Оказался на высоте той миссии, которую возложила на него история, ушел, зная, что свою задачу выполнил. Он не сокрушил сталинизм, но нанес ему смертельный удар, после которого сталинская система была обречена. Первый советский лидер, который достойно сошел с политической арены и не пытался на нее вернуться. Властолюбцы так не уходят.

Дома Хрущев сказал:

– И все-таки моя заслуга перед историей в том, что меня уже можно было снять простым голосованием.

Хрущев был последним в стране рабочим-революционером и оставался верным революции до конца своих дней. Дочь Хрущева, Рада Никитична, сказала мне про своих родителей; «Они были из военного коммунизма, из того поколения». Они зарегистрировали брак только в 1956 году, а свою «коммунистическую свадьбу» справили в 1924 году – и прожили вместе жизнь. Нина Петровна ходила тогда в кожаной куртке, кожаной фуражке, коротко стриженная, курила, Никита Сергеевич заставил ее бросить, сам никогда не курил. Отец Хрущева, плотник на шахте, умер от острого туберкулеза, мать надорвалась на постройке хаты, когда они еще крестьянствовали, и Никита Хрущев начинал свою жизнь подпаском. Он был кость от кости, плоть от плоти своего народа, носил простые косоворотки, любил борщ и гречневую кашу, «яешню» с украинским салом, лакомился дерунами – картофельными оладьями, арбуз ел с черным хлебом. Песни пел народные, революционные… «Стоит гора высокая…», «Слушай, рабочий, война началася» – на мотив «Белой акации гроздья душистые»… О Пушкине говорил: «Конечно, он гений, но все же барский поэт. Какое там „очей очарованье“, когда нечего одеть, обуть, крыша течет и дров не на чем привезти. Вот как мужик жил… „Зима, крестьянин, торжествуя…“ Какое там „торжествуя“! Вот послушай: „Поздняя осень, грачи улетели, лес обнажился, поля опустели, только не сжата полоска одна, грустную думу наводит она“… Этот знал крестьянскую жизнь!» Любил Некрасова, Кольцова, Никитина, помнил их стихи с молодости и детям читал наизусть. Сын Хрущева, Леонид, учился в авиационной школе, военный летчик, погиб во время Отечественной войны. Вскоре арестовали его жену – Любу, ее мать была немкой. Допрашивал Любу Абакумов, говорил: «Вот я выбью сейчас твои белые зубки…» Юлю, дочь Леонида и Любы, Хрущев удочерил, а Любе в ссылку посылал теплую одежду и обувь.

Нина Петровна не разрешила Юле поступить в Институт международных отношений: «Там и так министерских деток хватает». Никита Сергеевич мягко добавил: «Правильно, дочка, зачем тебе туда идти? Врач, агроном, учительница – как хорошо!»

Как и вся новая партия, Хрущев беззаветно верил в Сталина, видел в нем продолжателя дела Ленина. Хрущеву импонировала простота Сталина, понятность его речей, лозунгов, его книг. Как всякого недостаточно образованного человека, Хрущева раздражало то, чего он не понимал, и потому непонятное он отвергал. У Сталина он понимал каждое слово. Его поколение жило одним – верой в скорое пришествие коммунизма. Сталин и ведет страну к коммунизму. Хрущев ценил доверие, оказываемое ему Сталиным, ценил свое выдвижение на самые верхи иерархии, был ослеплен Сталиным, человек искренний, принимал все за чистую монету, гордился отношением Сталина к себе. Сталин был для него фигурой гигантской, мирового класса, личностью планетарной, а вот доверяет, опирается на него.

Для Сталина же Хрущев был одним из людей его расклада – простой мужик, верит искренне и безгранично, такого надо иметь возле себя. Есть еще «мужичок» – Калинин Михаил Иванович, так ведь старик, бесцветная личность.

А Никита – живой человек, энергичный простачок с напором, ни на что не претендует, не сподвижник, а выдвиженец, из «низов», придает верховной власти оттенок народности.

Предвоенные репрессии, в которых погибли многие друзья и товарищи, не прошли мимо сознания Никиты Хрущева. По натуре он был добр и человечен, но, поверив в Сталина, подобно многим другим, запрещал себе даже тень сомнения: Сталин все делает на пользу партии и советской власти, на пользу великому делу коммунизма.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});