Омут (СИ) - "novel2002"

Виолетта была страстной и умной женщиной. Приходил ли Егор с подарком или без - неважно - она в любом случае ему не отказывала. И в этот раз она, конечно же, ответила на этот краткий и ненастойчивый поцелуй - накрыла плечи Егора ладонями, раскрыла мягкие с привкусом карамели губы и, как только они слились в новом поцелуе, сразу задействовала талантливый язычок, непрозрачно намекая, что он может больше не сдерживаться и отпустить свои желания.

Раз Егору дали зеленый свет, тот решил не тормозить на поворотах и сразу начал раздевать Виолетту. Привычными движениями на ощупь расстегнул пуговки платья, огладил покатые плечи и с намеком на большее пощекотал чувствительную кожу груди, ныряя самыми кончиками пальцев в широкий кружевной вырез. Виолетта в это время сладко постанывала ему в губы, распаляясь все сильнее, обдавала лицо сладким карамельным дыханием. Егор сжимал ее в крепких объятьях, гладил узкую спину и тонкую шею, все время что-то искал и никак не мог это «что-то» найти. Почти бессознательно пытался обнаружить под рыхловатой, слабой плотью резко проступающие от напряжения нетерпеливые стальные мускулы. Вдыхал носом, желая почувствовать свежий аромат ментола и мяты, и окунуться с головой в пьянящий животный мускус. А вместо них, таких возбуждающих и желанных, находил лишь тошнотворную приторность карамели и легкую кислинку приглушенного дезодорантом женского пота.

Привычное желание подмять под себя и взять завоеванное тоже все не накатывало. Пряталось где-то - скорее всего, за абсолютной трезвостью пасмурных мыслей. Какой бы прекрасной и страстной ни была в этот вечер Виолетта, у Егора, несмотря на все ухищрения, на нее почему-то просто не вставало.

Он еще немного помучил себя для проформы, чтобы окончательно убедиться, что дела обстоят действительно настолько паршиво, насколько ему кажется. Потом, смирившись с объективной реальностью, медленно разорвал поцелуй и осторожно отстранился, выпутываясь из рук Виолетты. Сел ровно и стал не спеша, как будто так и надо, застегивать рубашку, которую прима уже успела не только расстегнуть, но и ловко стащить с плеч. Виолетта уставилась на него недоуменным, помутневшим от похоти взглядом. Была явно ошарашена этим неожиданным сюжетным поворотом в, казалось бы, зазубренном наизусть сценарии.

- Егор, что с тобой? – спросила она, изогнув тонкие брови.

В ее голосе появились первые отзвуки открытого недовольства. В этом не было ничего удивительного. Получалось, что Егор сильно распалил ее, а сам намеревался подло сбежать, так и не удовлетворив до конца разгулявшуюся женскую страстность.

- Прости, Ви! – сокрушенно попросил Егор, а в душе холодел от осознания своего провала. – Я был так захвачен твоим выступлением на сцене, что совсем забыл об одной очень важной для бизнеса встрече, которая была назначена как раз на этот вечер.

Он грустно улыбнулся, демонстрируя сильнейшую досаду. Настоящую - пусть она и возникла совсем по другой причине.

- Представляешь? Я был так очарован тобой, что эта встреча полностью вылетела у меня из головы, а я не могу не появиться на ней.

Заправив рубашку в брюки, Егор поправил ремень, поднял взгляд и увидел нескрываемое разочарование, проступившее на лице Виолетты. Чтобы утешить, взял ее руку, на которой красовался браслет, и коснулся запястья губами.

- Ты сможешь меня простить, Ви? – просительно произнес он. - Я обязательно постараюсь чуть позже загладить свою вину.

Виолетта все еще дула губки, но, судя по блуждающему мечтательному взгляду, уже мысленно подсчитывала, во сколько обойдется ее прощение забывчивому любовнику. Егор многозначительно погладил большим пальцем браслет, намекая, что ради такого подарка она просто обязана хотя бы частично уменьшить его вину.

- Хорошо! Будем считать, что я тебя прощаю.

Уже через минуту Виолетта перестала дуться и милостиво улыбнулась.

- Но в следующий раз, ты так просто мое прощение не получишь. Так и знай!

- Поверь, я буду искупать свою вину всем, чем смогу, – улыбнулся Егор. – Обещаю тебе, дорогая. А сейчас мне уже давно пора бежать. Отпускаешь?

Виолетта фыркнула. Буркнула: «Мужчины!» и снисходительно махнула ему рукой.

- Иди! – разрешила она. - А то еще потеряешь какого-нибудь важного для бизнеса партнера.

Прощаясь, Егор чмокнул ее в губы и, не задерживаясь ни на минуту, покинул душную маленькую комнату. Напрочь забыв про Виолетту, пошел быстрым шагом к выходу из театра, а его мысли летели еще быстрее - бежали впереди, сбивая в кровь ноги, на всех парах неслись к Клубу.

Неумолимый циферблат часов показывал, что Егор уже безнадежно опоздал на сеанс, но ему до ломоты в пальцах вдруг захотелось прикоснуться к Мастеру, прижаться к нему всем телом и ощутить сверхчуткими нервными окончаниями его тепло и материальность. Захотелось доказать самому себе, что тот - не просто плод больного воображения, а вполне реальный живой человек, вызывающий нежданные и смутные, не поддающиеся контролю чувства.

После такой унизительной наглядной демонстрации Егор уже не мог отрицать очевидное. Он стал зависим. Мастер не шел у него из головы, причем с первого сеанса. Каждый раз возвращался туда зыбкой тенью по малейшему поводу. Был ощущением, запахом и вкусом, а если бы мог говорить, то был бы и звуком - тяжелым дыханием, надсадными стонами и хриплым криком. Этих звуков не хватало для полноты картины, как и запечатленного на сетчатке глаз изображения, но Егор радовался, что их нет и никогда не будет, потому что если бы он услышал их хоть раз, если бы увидел Мастера в деле, то скорей всего тут же пропал бы, причем безвозвратно.

Он уже забыл это чувство беспомощного глупого счастья, которое возникает, когда знаешь, что очень скоро встретишься с желанным, любимым тебе человеком, а теперь, спускаясь по лестнице в гардероб, отчетливо вспомнил его. Вспомнил, как сладко - точно так же, как в эти минуты - ныло сердце в далекой неопытной юности. Вспомнил и проклял себя за то, что позволил этому снова случиться. Ловушка захлопнулась, хотя он какое-то время самонадеянно полагал, что смог избежать ее. Максим пусть частично, но преуспел в исполнении своих коварных планов. Изловчился и бросил тяжелый, изъязвленный болезнью-ржавчиной якорь в море его спокойствия. Разбил кристально чистый лед, замутил воду, закрутил такой чудовищный водоворот, которого опытный в житейских делах Егор не мог предвидеть.

Получалось, что вся его многолетняя опытность пропала впустую. Не помогла Егору уберечься, и он снова наступил на те же самые, знакомые до последней царапины грабли. Но он не был бы собой, если бы сразу сдался. У него еще была возможность обрубить железную цепь и освободить якорь. Схоронить его на дне своей души и охранять этот клад, как кровожадное морское чудище. Но перед тем как начать действовать жестко, ему надо было как-то объясниться с Мастером, выяснить, понимает ли тот, что делает с людьми и конкретно с ним – Егором. Определить, чем хитрый паук Максим привязал Тони, и разорвать эти нити. И только тогда решать, как изничтожить сотканную им крепкую паутину. А для этого надо было встретиться с Мастером, и как можно быстрее. Да! Именно для этого! И совсем не потому, что пальцы жаждали прикосновения.

Добравшись до вестибюля, Егор достал мобильник. Мысленно собрался и набрал Максима, желая сообщить тому, что хоть и с опозданием, но он все же приедет на сеанс.

Тот не отвечал. Егор слушал долгие гудки вызова и мрачнел все больше и больше.

- Куда делась эта сволочь? – в раздражении рыкнул он. – Как надо, так его невозможно найти. Причем уже вторые сутки.

Сбросил вызов и набрал другой номер.

- Станислав? Добрый вечер. Это Дальский.

- Добрый вечер, Егор Максимович, - с легким удивлением ответил тот.

- Станислав, я не смог связаться с Максимом. (Он почему-то не берет трубку). Извиняюсь, что не предупредил заранее: у меня была важная деловая встреча, и я не смог из-за нее прийти на сеанс. Понимаю, что уже опоздал и никаких договоренностей о переносе у нас не было, но не могли бы вы организовать мне сегодня еще одну встречу с Тони? Конечно, час уже поздний, но если все получится, я обещаю оплатить все ваши неудобства в двойном размере.