Песенный мастер - Орсон Кард

— Тебя, должно быть, выучил настоящий мастер, — сказал Рикторс.

— Я никогда не учился, — начал было Анссет, и тут понял, что не может одновременно говорить и удерживать самообладание.

— Не мучайте мальчика, Капитан, — отозвался сидящий в углу совещательной комнаты Майкел.

Тут же Управляющий выразил свое формальное свидетельство вины:

— Я должен был заметить изменения мышечной структуры у мальчика и догадаться, что у него появились новые умения. Еще раз я настаиваю на собственной отставке. Умоляю вас забрать мою жизнь.

Управляющий, должно быть, сильнее обычного беспокоился за свою жизнь. Анссет неожиданно увидал, как тот упал ниц перед императором.

— Заткнись и поднимись на ноги, — ответил Майкел.

Управляющий поднялся, лицо его сделалось серым от ужаса. Майкел не следовал ритуалу. Жизнь управляющего и впрямь висела на волоске.

— По-видимому, мы как-то пробились через барьеры, установленные в сознании моей Певчей Птицы, — сказал император. — Давайте поглядим, через сколь многие.

Рикторс взял лежащий на столе пакет, после чего стал показывать Анссету лежащие в нем фотографии. Мальчик глянул на первую и сразу же почувствовал себя плохо. Он не понимал, зачем его заставляют глядеть на все это, пока не увидал третий лист и, несмотря на все Самообладание, сглотнул слюну.

— Ты знаешь его? — спросил Рикторс.

Анссет тупо кивнул в ответ.

— Укажи на тех, кого ты знаешь.

И таким вот образом Анссет указал почти на половину изображений, а Рикторс сверился со списком, что был у него в руке, когда же мальчик закончил и отвернулся (медленно-медленно, потому что охранники с лазерами чувствовали себя не в своей тарелке), Рикторс мрачно усмехнулся Майкелу:

— Он указал на всех тех, что были похищены и убиты после того, как похитили его самого. Выходит, что между ними была какая-то связь.

— Я убил их, — произнес Анссет, и голос его дрожал от возбуждения. Никто еще во дворце не слыхал от него такой дрожи. Майкел глянул на мальчика, но не сказал ни слова, не проявил ни малейшего знака сочувствия. — Меня заставляли упражняться на них, — закончил Анссет.

— Кто заставлял тебя упражняться? — поинтересовался Рикторс.

— Они! Голоса — из коробки.

Анссет пытался вызвать в памяти образ того, что было укрыто от него ментальным блоком. Теперь он знал, почему блок был таким сильным — иначе он сам бы не вынес того, что хранилось в его сознании. Но теперь блок приоткрылся, и ему следовало вынести все бремя воспоминаний, хотя бы до того, чтобы рассказать о них. Он и сам хотел рассказать, хотя изо всех сил желал, чтобы блок закрылся навечно.

— Какой коробки? — Рикторс, казалось, вовсе не был удивлен.

— Коробка. Деревянная коробка. Может приемник, может в ней была какая-то запись. Я не знаю.

— Голос тебе известен?

— Голоса. Все время разные. Они менялись даже в одном-единственном предложении. Голоса менялись с каждым словом. Я никак не мог открыть в них какую-то песню.

Анссет видел перед глазами лица связанных людей, которых ему приказывали увечить, а потом убивать. Он помнил, что, хотя он криком исходил, чтобы не делать этого, сопротивляться ему не удавалось, он не мог остановить себя.

— Каким образом тебя заставляли делать это? — спросил Рикторс, и, хотя заданные мягким голосом, вопросы были настойчивыми, они требовали ответа.

— Я не знаю. Не знаю. Были только слова, и после них я делал.

— Какие слова?

— Я не знаю! И никогда не знал! — заплакал мальчик.

— Кто учил тебя убивать таким вот образом? — тихо спросил у него Майкел.

— Мужчина. Я так и не знаю, как его звали. В последний день он был связан и находился в том месте, где были все остальные. Голоса приказали мне убить его. — Анссет с трудом справлялся со словами, и ему было еще труднее от понимания того, что, когда он убивал собственного учителя, его не нужно было особо заставлять. Он убил, потому что ненавидел этого человека. — И я убил его.

— Чушь, — вмешался Управляющий, пытаясь говорить сочувственно. — Ты был всего лишь орудием.

— Я же приказал тебе заткнуться, — резко оборвал его император. — Помнишь ли ты еще что-нибудь, сын мой?

Анссет кивнул, сделав глубокий вздох, зная при том, что, хоть он и утратил все иллюзии относительно Самообладания, те же самые стены Самообладания удержали его от того, чтобы закричать, броситься на охранников и умереть в огне лазерных лучей.

— Я убил Мастера и всех, кто был там. Кое-кого не хватало. Это те, кого я узнал на фотографиях из Ирландии. И еще Хаск. Но я убил всех остальных, они все находились в комнате, где был стол, и я один перебил их. Они сопротивлялись как только могли, все, кроме Мастера, который только стоял, как будто не мог поверить в то, что видит. Может быть, они даже и не знали, чему меня учили на палубе.

— А потом?

— А потом, когда все уже были мертвы, я услышал сверху, на палубе, шаги.

— Чьи?

— Я не знаю. Коробка приказала мне лечь на живот, и я послушался, а потом коробка приказала мне закрыть глаза. Я закрыл и уже не мог их снова открыть. После этого шаги спустились вниз, кто-то хлопнул меня по руке, и я проснулся идущим по улице.

Какое-то время все молчали. Первым молчание прервал Управляющий:

— Повелитель, это великая любовь Певчей Птицы к тебе пробилась через все барьеры, вопреки тому, что Капитан был уже мертв…

— Управляющий! — перебил его Майкел. — Еще одно слово, пока я не обращусь к тебе, и тебя ждет смерть. — Он повернулся к Рикторсу Ашену. — Капитан, я хочу знать, каким образом эти киншасцы прошли через твоих охранников.

Тот не делал ни малейшей попытки оправдаться.

— Охранники на дверях были мои люди, и они устроили им самый обычный досмотр, без всяких попыток выявить непривычное оружие в их необычных прическах. Теперь все они заменены более внимательными людьми, а те, кто позволили убийцам пройти, сейчас в тюрьме и ждут вашей милости.

— Моя милость заключается в долгосрочном изгнании, — ответил Майкел.

Самообладание уже вернулось к Анссету. Он слышал песню в голосе Рикторса Ашена и удивлялся уверенности этого человека. Все было так, будто Рикторса Ашена ничего не касалось. Он знал, что с его стороны никаких ошибок не было, знал, что его не накажут, знал, что все закончится хорошо. И его уверенность была столь заразительной, что Анссет почувствовал себя намного лучше.

Майкел отдал своему Капитану ясные приказы:

— В Киншасе следует провести тщательнейшие расследования. Следует выявить все связи между попыткой покушения и воздействием на Анссета. Каждый заговорщик должен быть наказан как государственный изменник. Все остальные киншасцы должны быть депортированы на планету с самым неподходящим климатом, все строения в Киншасе должны быть разрушены и снесены с лица земли, все поля, сады, животные должны быть уничтожены. Каждая секунда карательной акции должна быть записана на голо и передана на все миры империи.