Дружество Кольца - Джон Толкин

— Том, Том Бомбадил… — начал он, и со звуками этого имени голос его окреп. Он зазвучал в полную силу, словно под мрачными сводами запела труба.

Том, Том Бомбадил! Помогай нам, Том,В чаще, в куще, в гуще, в роще, ночью или днем!Ты приди к нам, Бомбадил, как всегда ты приходил!А не то мы, Бомбадил, вовсе пропадем!

В наступившей тишине Фродо слышал лишь стук своего сердца. Время, казалось, остановилось — так томительно долго тянулись мгновения. А потом — сначала издалека, а там все ближе и ближе, легко пронизывая толщу земли и камня, зазвучал ответный напев.

Старина Том Бомбадил ходит в куртке синей,Кто хотел его поймать, не поймал доныне;А еще Том Бомбадил — желтые ботинки,Коли скажет он словцо — заказывай поминки!

Послышался грохот, невидимая сила разметала в стороны камни, и в могильный склеп хлынул поток света — солнечного света. В образовавшемся прямо против Фродо проеме показалась шляпа с пером, а следом за ней и голова Бомбадила. Свет из-за его спины упал на лица неподвижных хоббитов — ни один из них не шелохнулся, но мертвенная бледность стаяла. Теперь они выглядели так, будто просто спят крепким глубоким сном.

Сгинь ты, Нежить! Солнце взошло!Серой мгой испарись, ветром северным вой,Мир твой там, за горами, в пустыне, — туда и лети!Здесь не место тебе. Это место оставь!Будь во тьме запредельной темнейшею тьмой,Будь ничем, пока мир вновь из тьмы не родится на свет.

Том пригнулся, снял шляпу и с песней шагнул под мрачные своды. Одновременно с послышавшимся в ответ воплем рухнула дальняя часть стены. Снова раздался вой — пронзительный и протяжный, постепенно замиравший вдали. Потом воцарилась тишина.

— Эй, Фродо, вылезай, — позвал Бомбадил. — Аль пришлось несладко? Помоги своих дружков вынести на травку.

Вместе они вытащили наружу Мерри, Пиппина и Сэма. Покидая склеп, Фродо оглянулся и ему почудилось, будто отсеченная кисть все еще шевелится, словно раздавленный паук. Том снова нырнул под землю, повозился там и вернулся с целой охапкой золотых, серебряных, медных и бронзовых украшений, усыпанных самоцветными каменьями. Все это добро он сложил под солнышком, на зеленой вершине кургана. Том постоял молча — шляпу он держал в руке, и в волосах его гулял ветер, — посмотрел на распростертых на траве хоббитов и, воздев руку, звучно и властно изрек:

Просыпайтесь-ка, ребята! Просыпайтесь поскорей!Вы погрейтесь-ка на солнце у распахнутых дверей!Без руки мертвец остался, и пуста могила!Вылезайте! Как проснетесь — к вам вернется сила!

К величайшей радости Фродо, хоббиты зашевелились, пооткрывали глаза, а там и повскакивали. Они ошарашенно уставились сначала на Фродо, потом на возвышавшегося над ними Тома, а потом начали с изумлением рассматривать друг друга: белые саваны, золотые обручи, цепи и перстни.

— Что за баламуть?.. — начал было, поправляя съехавший набекрень золотой обруч, Мерри, но внезапно осекся. — Помню! — глухо промолвил хоббит. — Воители Карн-Дума напали на нас под покровом ночи. Мы были разбиты. Копье… — он ахнул и схватился за грудь, — копье пробило мое сердце… Да нет же! — воскликнул он спустя мгновение, открыв глаза и тряся головой. — Что это я несу? Не иначе как со сна привиделось. Фродо, а ты-то куда запропастился?

— Вроде как с пути сбился, — пробормотал Фродо. — Но не стоит об этом: было и прошло. Лучше подумаем, как дальше идти.

— Какое там идти, сударь! — воскликнул Сэм. — В этаком виде? — он с отвращением побросал наземь золотые побрякушки и растерянно огляделся по сторонам в надежде обнаружить свою куртку и штаны. — Где моя одежонка?

— Вам одежу искать — только время терять, — пропел, спрыгивая с макушки холма, Том. Он приплясывал вокруг хоббитов, словно ничего и не случилось.

— Это как? — спросил Пиппин. — Одежды, выходит, нету, а пони?

— Вы вернулись из бездны, бездны безнадежной, — поблескивая глазами, откликнулся Бомбадил. — Тут одежку потерять — пустячок ничтожный. Вам побегать по траве голышом не худо бы. Ну а Том, глядишь, для вас что-то раздобудет.

С прискоком да посвистом он умчался вниз по склону. Растерянный Фродо глядел ему вслед, а Бомбадил подбрасывал в воздух и ловко ловил на ходу свою шляпу. Его незатейливая песня удалилась к югу и смолкла.

Снова потеплело, и на сей раз изрядно. Хоббиты и вправду чуток побегали нагишом по травке, с удовольствием сбрасывая мозглую оторопь могилы: чувствовали они себя так, словно воспряли после долгой и тяжелой работы.

Грядущее во всяком случае представлялось им вполне радостным. К возвращению Тома они почувствовали себя как никогда свежими — и голодными. А он возвернулся не один, а привел за собой целых шесть пони: всех хоббитских и одного собственного, такого упитанного, что он мог сойти и за лошадь.

Мерри, хоть и был хозяином пяти лошадок, не удосужился дать им имена, но они, похоже, охотно отзывались на клички, полученные от Бомбадила.

Гей! Ко мне, Бегунок, где ты, толстоногий,Прыг да скок, мой конек, скачешь без дороги?Гей! Гони сюда Жирка, моему послушный слову,Востроуха, Мудрохрапа, Хвостуна да Бей-подкову.

— Гей! — окликнул Том, и пони подбежали к хоббитам. А сам Бомбадил, размашисто поклонившись, не преминул сообщить, что у пони, ежели приглядеться, здравого смысла будет малость побольше.

— Вот бы вам, малыши, — смешливо заметил он, — у лошадок поучиться. С ними-то такой напасти не могло случиться. Пони нюхом чует Нежить и бежит подальше он. Ну а хоббит, право слово, так и лезет — на рожон! Впрочем, уж не в этом дело. Главное, что вьюки целы.

Мерри, Пиппин и Сэм быстренько достали из тюков запасную одежду и вскоре почувствовали, что им, пожалуй, и жарковато: натянули-то вещи теплые, прихваченные на случай зимы.

— А этот, здоровенный, откуда взялся? — спросил Фродо, глядя на самого крепкого из пони.

— А этот, — откликнулся Том, — мой дружок. Скачет, где придется. А как свистнешь его — тут же и найдется. Он сам по себе по долинам бродит. Но сегодня Том на нем хоббитов проводит. А не то они, глядишь, снова заплутают. Лучше с ними Том поедет — он дорогу знает.

Что-что, а это хоббиты выслушали с радостью: о таком провожатом можно было только мечтать. Они осыпали Бомбадила благодарностями, от которых тот только отмахивался, утверждая, что этаких ротозеев лес не видывал, а потому он успокоится только, когда выпроводит их за пределы своих владений.