Современный грузинский рассказ - Нодар Владимирович Думбадзе

Никто не шелохнулся. Туры повернули головы и посмотрели на вожака, как изваяние окаменевшего на гребне скалы. У вожака дрогнули ноздри. Он медленно обвел взглядом вершины гор и не скоро соизволил опустить свой взор. Белолобый хотел приблизиться к нему и попросить разрешения следовать за стадом… О нет, не рядом — сзади, по следам: только бы идти за ними, надменными, как оснеженные горы, неприступными и гордыми, как скалы. Он хотел попросить, но заробел и не смел ступить ни шагу. Теперь им распоряжалась царственная воля и мудрость вожака.

Когда вожак приблизился к нему, Белолобый попятился было назад, но и убежать оказалось непросто. Он робко взглянул на вожака и чуть не вскрикнул: над глазами вожака, над светло-серыми с рыжинкой полосками белело маленькое, со след туренка, пятнышко. Белолобый позабыл, где он и перед кем стоит, и обвел взглядом всех туров. Ни у кого не было на лбу такого пятна, ни у кого, кроме самого Белолобого. Он не смел даже мечтать о таком счастье, и сейчас больше всего хотелось ему высоко подпрыгнуть от радости… О, как ему хотелось поблагодарить того, кто устроил это чудо!

Вожак посмотрел туренку в глаза. Перевел взгляд чуть выше. Потом шагнул к Белолобому и потянул ноздрями воздух: он почуял знакомый запах, который, в сущности, не отличался от обычного турьего запаха. Вожак насторожил уши, прислушиваясь, и у Белолобого странно забилось сердце. Довольно долго вожак вслушивался в ток крови Белолобого, пока не расслышал в нем гул своей крови, в сущности, ничем не отличавшейся от крови других туров. Наконец, он взглянул на смешные, как растопыренные мизинчики, рожки туренка, отошел назад и разогнался для удара. У Белолобого от ужаса упало сердце. Вожак замер с разгону как вкопанный; его огромные рога столкнулись с рожками туренка. Белолобый пошатнулся: ему казалось, что удар таких рогов размозжит ему голову, но нет — он стоял на ногах и померкший было свет вернулся к его глазам; вот только что-то оглушительно гремело вокруг, словно рушились скалы и грохотали ущелья… То сшибались рогами туры.

С этого дня Белолобый уже не был туренком.

Но недолго длилось счастье Белолобого. В ту же зиму, в пору больших снегопадов вожака и нескольких старых туров снес обвал. Белолобого до того потрясла гибель вожака, что он чуть не кинулся за ним следом. Он никак не мог уйти из заваленного снегом ущелья, но туры обступили его тесной гурьбой и увели силой.

Много позже, когда после слез, голода и лютых холодов опять пришла весна и животворящее солнце обратило грозные обвалы в голубые ручейки, Белолобый нашел застрявшие в теснине рога. Их было много, но он сразу узнал те, что остались от его предка. За всю свою жизнь он никогда не забывал эту скалистую расщелину и на дне ее два могучих рога — щит и меч отца.

Наступила вторая в жизни Белолобого осень, и в крови молодого тура пробудился потомок. Пробудился и погнал его к турицам. Их стадо паслось неподалеку. Турицы смотрели на него прекрасными влажными глазами и, закинув рога на спины и вытянув губы, звали.

Они были рядом, но они были недоступны.

Дорогу Белолобому преградил тот самый тур, который всю зиму делился с ним соломой из гнезд горных индеек, найденной в расщелинах скал, и уступал место у водопоя, чтобы молодой тур мог вволю напиться. Тот самый тур, который всю зиму и весну так заботился о Белолобом, со страшной силой налетел на него, шибанул рогами и, одурманенного, поверг на землю.

Этот удар не был похож на отцовский.

Когда Белолобый пришел в себя, поблизости никого не было. Туры ушли за стадом туриц, и если раньше они никогда не оставляли его одного, даже здорового и полного сил, то теперь бросили поверженного наземь и пошли своей дорогой.

Белолобый привстал, но через несколько шагов упал опять. Он никак не мог понять, что происходит. Что случилось? Почему с ним так жестоко разделались? За что?..

Ту ночь он провел на месте своей первой схватки, один-одинешенек. На следующее утро пошел по следам туров, но стада ушли высоко в горы. Его теперь не очень-то тянуло к своим: ведь они отвернулись от него. Несколько раз он хотел свернуть с пути, ведущего вверх, но ноги сами несли его туда, под новые удары.

Вскарабкавшись по кручам на плоскогорье, он остановился и огляделся. Вокруг росла трава и цветы: в таком месте туры обычно отдыхают и пасутся. Но, судя по всему, прошедшее здесь стадо не щипало траву: оно ее вытоптало, вырвало с корнем, перепахало все поле. Белолобый чутьем угадывал, что природа в известном порядке громоздит скалы, наваливает валуны и камни и устраивает неверные сыпучие откосы. Здесь все правила были перепутаны, все перемешано. Здесь сражались туры.

Белолобый и на следующий день не смог догнать своих — они продолжали путь наверх, к вершинам. Неокрепший молодой тур, к тому же оглушенный мощным ударом, выдохся, силы его иссякли, и он сдался. Ему все опостылело, хотелось только одного: добраться до того места, где, застряв в трещине между скалами (он помнил это), лежали рога его предка. К вечеру он из последних сил доплелся туда и там заночевал.

На рассвете ему почудился знакомый пронзительный свист — Белолобый вскочил. Ему казалось, что наверху на гребне скалы он увидит царственно величественного вожака, но над скалой зябко голубело утреннее небо, а перед ним лежали на земле два могучих потрескавшихся рога.

На третий день Белолобый увидел разбившегося о камни хромого тура: с ним в стаде всегда обходились бережно, как с молодым, а теперь сбросили со скалы и оставили на растерзание стервятникам. К вечеру он наткнулся еще на одного хромого из их стада, этого тоже кинули на съедение стервятникам и воронью.

После этого Белолобый стал путаться и сбиваться. Он узнавал свое стадо по следам двух хромых туров: один не дотягивался задней ногой до передней, а другой слишком широко ставил задние ноги. Теперь ни того, ни другого не было в живых, и Белолобый не знал, по следам какого стада он бредет. Он совсем было решил остановиться