Хроники Финского спецпереселенца - Татьяна Петровна Мельникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Иван Ефимович добежал до погрузочного пункта, весь мокрый от пота, грудная клетка его работала как кузнечный мех, ничего не спрашивая, сразу подошёл к телефону. Под погрузочным пунктом был Бернс, он был удивлён – что это с ним сегодня? Не придирался, не орал, как прежде, а дышал страшно тяжело. Как будто он без тренировки, словно спортсмен, пробежал длинную дистанцию. «Алло, алло, коммутатор, прошу соединить меня с начальником зоны тов. Созюрой». Долго это ему не удавалось, он нервничал и грубил на телефонистку. «Откуда я его найду для вас, никто не отвечает» – «Ещё звоните, да понастойчивее». Наконец-то ответил тов. Созюра. «Это Иван Ефимович, начальник участка №1, Вы меня слышите?» – «Да, слышу!» – «Прошу немедленно послать в мойку вооружённую охрану и прямо из-под крана забрать и посадить в карцер Клевнова, он на меня накинулся с топором» – «Я вас понял», -связь оборвалась.
Затем он позвонил на верхние горизонты, и узнав, что Клевнов минут 15 назад пошёл домой. Постояв немного, подался по направлению к устью штольни. Бернс теперь только понял – какой смелый отпор Федя дал этому идолу. Никто тогда на наряде не придал значения словам Феди, когда он побожился, что не приступит к работе, если подобные беспорядки опять будут. Да, есть среди нас тоже парни, которые не боятся ничего, – подумал Бернс. Что ему теперь будет?
Федя шел умеренным шагом, старался не расстраиваться, о конфликте с начальником не вспоминал. Надо беречь нервы, ведь у нас еще немало испытаний впереди. Кто его знает, сколько еще придется находиться внутри этой ограды, ведь срок у нас не указан. Так незаметно подошел до ламповой, сдал аккумуляторы и направился в мойку. Только кончил мыться и начал переодеваться в чистую, к нему подошел один из охранников зоны. Одевайся, мы тебя уже ждём. Карцер никогда не пустовал, одни только отсидели свой срок, тут других посадят. Не зря говорится: «Счастливые те, кто не замечает, как плохо мы живём». Чем раньше сядешь, тем раньше освободят.
Запахло осенью, уже первая декада августа месяца. Как только перевалило за июль, каждый день землю застилает густой молочного цвета туман. Люди говорили – это к грибам. Первосортными грибами здесь считают опята, у нас подобного рода грибы считались поганками. Под Ленинградом в них толк знали, каких попало не собирали. Незнакомые сорта грибов проверяли тут же на месте. Нажмут шляпку гриба – если выступает молоко, значит добро, если вода, то поганка. В данный момент мы могли только мечтать, все блага от нас отгорожены высоким забором. Нам предоставлено как египтянам, выполнять ту работу, которая отведена для тебя. а другой работы есть другие люди. Сегодня с самого утра шел дождь, кое-как добрались до комбината, все насквозь вымокли, пришли на наряд и расселись. Все уже привыкли к тому, что вот-вот начнет Иван Ефимович очередной разнос давать, при том, не подбирая литературных выражений. Нецензурная брань и громкий бас летели с его уст с такой силой, что пыль поднималась до потолка. Сегодня его как будто подменили, не на кого голоса не повысил, а улыбка не сходила с его лица. Многие между собой шептались – хоть бы каждый день был дождь, раз у начальника в такую погоду хорошее настроение. Зря думали, что погода повлияла на начальника, секрет его мы узнали позже. Вчера Иван Ефимович решил сходить в шахту ночную смену. Провёл третий наряд и отправился в техническую мойку, часа два поспал, такой порядок заведён на шахте у всех начальников. Придя в мойку, там свободных мест не оказалось, они уже были заняты другими начальниками участков. Он постоял некоторое время и, убедившись, что здесь ничего у него не получится, направился в кабинет. Потушил свет и лег на скамейку у стола. Как правило, в ночную смену, в большинстве случаев ходил в шахту его помощник Фёдор Петрович Ермолин. Уже стал засыпать, как вдруг двери открываются, и молодая девушка лет 18, впотьмах подбегает к нему и прямо сходу как схватит за шею и давай целовать его – ох ты мой хороший, ненаглядный, как я соскучилась по тебе. Ты давно, наверное, ждёшь меня? Иван Ефимович уже не помнил, чтобы его ласкали так когда-нибудь. Федя ты, миленький мой, я без тебя ни минуты не могу жить, целый день только и думаю о тебе. Иван Ефимович был так растроган, что не мог даже слова вымолвить словно язык отнялся. Теперь дело стало проясняться. Его помощника звали Федя, вот к кому это птичка прилетела на свиданку. Выходит, у них здесь условленное место. Это любовь не с первого взгляда, вероятно она длится уже продолжительное время. Эта коза прямо с налёта начала обнимать и целовать, а я дурень обрадовался, думал девчата меня любить стали. Кто же тебя полюбит такого сухаря, раз ты сам от них отвернулся. Надо было давно подглядеть себе какое-нибудь молоденькое милое существо. Эти мысли у него возникли мгновенно, молниеносно. Кто я, мужчина или нет? Он схватил впотьмах её и потянул к себе, не издавая ни единого звука. Вдруг она закричала дурным голосом, теперь только поняла, что вышла ошибка. Какую глупую историю попала, её Федя никогда такими грубыми приёмами с ней не обращался, не применял силу, если даже страсти накалились. Её крик эхом отдало в ночной пустоте комбината. Иван Ефимович не ожидал такой реакции, чего доброго припишут еще то, чего и не было. Слушай меня, перестань кричать! Я не собираюсь посягать на вашу женскую честь, я вас сюда не звал, сама прибежала, и оттолкнул её от себя – Убирайся вон! Она, как только освободилась от него, как побежит, даже двери не закрыла. Вот так-то. Когда ничего не ожидаешь и не думаешь, а тут такой номер. Сон
