Семейный долг для истинного наслаждения - Екатерина Дибривская

– Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти. Если бы я только знал...

– Но он действительно хороший кардиолог, – она слегка пожала плечами. – В конце концов, он заботился обо мне. Он не позволил мне геройствовать, не позволил наделать глупостей и действительно нашёл лучшее лечение. И у меня будут дети. У нас, Гоша, будут дети.

Несмотря на то, что она оплакивала своё прошлое, её глаза светились от счастья.

Я был счастлив вместе с ней. А ещё я понял, что мы, такие разные, так похожи в своём горе. Мы оба однажды потеряли своего ребёнка, чтобы обрести друг друга.

Ольга

Уверена, что именно личная драма позволила Георгию так спокойно принять моё прошлое.

Увидев Бориса, я словно нырнула с головой в прорубь – холодную, тёмную и пугающую. Словно мне снова слегка за двадцать, и я говорю ему о задержке.

Но мне не двадцать, я замужем, и у меня будут дети.

Потому что какой бы скотиной не оказался Вундермахер, но он подарил мне возможность стать матерью для детей кого-то очень значимого для меня. Для детей кого-то, кто хочет, чтобы именно я стала матерью его детей. Я была благодарна за это Борису.

В глубине души я благодарила его за всё. За всё, что он сделал. И ещё больше – за то, чего он не позволил мне делать.

Геройствовать.

А ведь я собиралась. Упиралась, рыдала, уговаривала. Но сдалась под тяжестью его аргументов. И теперь благодарила его за настойчивость. Хотя я и оплакивала своё дитя, но он был прав.

Тогда я бы не справилась. Неоправданный риск. Огромная вероятность летального исхода. Никакого будущего. В котором я была счастлива до невозможности, закутанная в толстый плед, сидящая на коленях у своего мужа, рассматривающая всполохи заката, пробивающиеся сквозь тучи.

В этих закатах на заливе было какое-то особенное очарование. Не потому что я раньше не бывала на берегу Балтики, а потому что раньше я не бывала здесь с Гошей. Потому что никогда раньше никто не держал мою руку, не шептал на ухо комплименты и пылкие признания, не поглаживал тайком от случайных прохожих моё тело, вызывая головокружение.

Мы провожали уже наш тридцатый закат. Пятничный вечер конца июля. Песок, влажный после дождя. Холодный ветер. Бушующие волны. Горячие губы мужчины рядом со мной. Идеально.

И я улыбалась, хотя внутри меня всё кричало, что так не бывает. Чтобы вот так, сразу, с первого взгляда и настолько серьёзно. Что мы, словно в сказке: так ровно и гладко нам вдвоём и так всё слаженно идёт, что я невольно задумывалась, что так так не бывает. Где-то должен ждать подвох. Что-то противное и мерзкое, что разрушит нашу идиллию.

Но время шло, а мы лишь сближались.

В субботу Гоше нужно было принять новую партию поставки древесины, и я вызвалась поехать с ним.

– Это финская? – присвистнула я.

Гоша лишь сильнее стиснул зубы, чтобы не выругаться при мне, хотя я уже всё слышала. Именно поэтому и пришла в зону выгрузки.

– Константиныч, – усмехнулся рядом начальник производства. – Кинули тебя.

– Вижу, – ещё сильнее стиснул он зубы.

Я побоялась, что они просто раскрошатся и останется мой муж навсегда злым и беззубым. Несдержанно хохотнула, но тут же взяла себя в руки и подошла к водителю. Мужчина вальяжно раскинулся, ожидая, когда у него примут товар.

– Уважаемый, дайте-ка мне накладные, – попросила я.

– А нате-ка, дамочка, – усмехнулся он и протянул мне файл.

Я пробежалась глазами по строчкам.

– А сейчас, уважаемый, заберите свой товар ненадлежащего качества и не соответствующий заявленному в накладной, и передайте, что мы будем ожидать возврат в течение трёх рабочих дней, в противном случае, подадим иск и стребуем ещё процентов тридцать в качестве неустойки.

– Дамочка, а ты ваще кто?

– Конь в пальто, – хмыкнула я. – Ну без пальта, ладно. Но финскую сосну от подмосковной отличить могу. Тем более, здоровую от той, где прошёлся короед. Эту сосну впаривай лохам, а нам возврат делай. Три дня или неустойка.

Я услышала за спиной настойчивое покашливание, и Гоша утащил меня за руку.

– Ольга! Какого чёрта? Мне нужна эта поставка. Без неё линия встанет, ты понимаешь? И у меня совсем нет свободных средств, чтобы закупить новую партию. Я просто не могу себе позволить ожидать от них возврат.

– Ты впервые работаешь с перекупщиками?

– Да, они давали гарантии…

– Гоша, конечно! И переплатил процентов на сорок больше. За скорость. И качество. – Я показала пальцами кавычки и усмехнулась. – Это не столь страшно, если подумать. Гораздо страшнее выпустить на основе дрянного товара дрянную продукцию. Ты – бренд. Ты – лицо. Ты – товарный знак. Ты – знак качества. Бумага Беспалова не может быть некачественной, иметь другой оттенок и сыпаться в руках.

– Скоро я вообще не смогу выпускать бумагу, потому что взял крупный заказ и хотел сэкономить время на поставке сосны. А в итоге, остался и без денег, и без сосны. – взорвался он. – Что ты мне предлагаешь? Позвонить заказчику и извиниться? Перенести производство на две недели?