Новейшая история еврейского народа. От французской революции до наших дней. Том 1 - Семен Маркович Дубнов

для прокормления бло­кированной армии. Пришлось выселить сотни семейств в Аль­тону и другие места. Остаток общины провел пасхальный праз­дник в осажденном городе, и раввинам пришлось разрешить семьям, недостаточно снабженным пасхальным хлебом, мацой, питаться горохом и другими овощами, недозволенными в этот праздник. В мае 1814 г. наконец ушли французы. Измученные блокадою гамбуржцы торжествовали; радовались и евреи окон­чанию войны; но скоро им пришлось убедиться, что оконча­ние войны с внешним врагом означает возобновление войны с «врагом внутренним», каковым являлся еврей для консерватив­ного христианского бюргера. История этой борьбы относится к следующей «эпохе реакции».

В короткий промежуток французского господства в области былой Ганзы образовались небольшие еврейские колонии в Любеке и Бремене, куда раньше евреи вовсе не допускались. В смутное время в эти портовые города переселялись эмигранты из Гамбурга и других мест Северной Германии. Но освобождение Германии от французов побудило христианское купечество этих городов освобо­диться от еврейских конкурентов и создало новую группу жертв эфе­мерной эмансипации.

§ 32. Борьба между старым и новым порядком (Саксония, Мекленбург, Бавария, Баден, Вюртемберг)

Во многих государствах Северной и Южной Германии евреям не удалось добиться гражданского равноправия и в промежуток фран­цузского господства. Саксония, Мекленбург, Бавария, Баден, Вюр­темберг в разных формах отстаивали свое право на еврейское бес­правие. Однако дух времени пробил и здесь некоторые бреши в ста­ром порядке. Из перечисленных стран только одна Саксония умуд­рилась отстоять свою старую привилегию de non tolerandis judaeis[44]. Здесь правительство ревностно заботилось о том, чтобы горсть тер­пимых евреев в Лейпциге и Дрездене не размножалась, и чтобы чу­жие не проникали в страну. У всех городских застав продолжали еще взимать с проезжих евреев ту «скотскую пошлину», лейбцоль, кото­рая была уже отменена почти во всех государствах Германии. От этой оскорбительной дани освобождались, в угоду Наполеону, только приезжие французские и вестфальские евреи. Пошлина была упразднена лишь в начале освободительной войны (1813), когда союзная прусско-русская армия заняла Саксонию и учредила там временное правительство.

В других государствах шла в эту эпоху борьба между старым порядком и новыми веяниями эмансипации. В Мекленбурге гер­цог Фридрих-Франц I незадолго до французской революции издал декрет (1785) о прекращении выдачи евреям Schutzbrief — разреше­ний на жительство — сверх установленной нормы, «до тех пор, пока часть прежних Schutzjuden не вымрет и тем откроет другим своим единоверцам возможность пропитания». Победы Наполеона в Гер­мании и образование Рейнского Союза склонили герцога к либераль­ным реформам также по части еврейского вопроса, но при попытках реформ ему пришлось выдержать борьбу с юдофобскими «сослов­ными чинами» (Landesstände) в ландтаге. В 1811 г. депутаты от мек­ленбургских еврейских общин подали герцогу петицию о равнопра­вии; петиция была передана ландтагу с резолюцией герцога о жела­тельности уравнения евреев в правах, для устранения «известных зол, причиняемых еврейским подданным их нынешним положением в государстве». Ландтаг, состоявший из дворян и купцов, признал же­лательность улучшения быта евреев, в силу «требований разума, че­ловечности и государственности», но в то же время оспаривал воз­можность полной эмансипации в силу шкурных интересов. «Свобод­ный еврей, — говорили депутаты, — употребит присущие ему торго­вые способности для вытеснения христиан из торговли». А потому ландтаг предложил ряд большей частью невыполнимых условий для эмансипации: 1) чтобы евреи отказались от «несущественных» осо­бенностей своей религии, к коим причислены соблюдение субботне­го покоя, законы о пище, браках и разводах; 2) чтобы молодое поко­ление перевоспиталось путем принудительного обучения в немецкой школе, причем разрешить каждому отцу приучать к торговле только одного сына, прочих же готовить к ремеслу, земледелию, искусству (янв. 1812). Этот проект полицейской регламентации семейной и ду­ховной жизни возмутил мекленбургских евреев. Депутаты от общин обратились к заступничеству ростокского профессора богословия Тиксена, престарелого ученого, знатока еврейской литературы, трудившегося много лет — без успеха, конечно, — над распространени­ем христианства среди евреев. Депутаты просили Тиксена употре­бить свое влияние на герцога с целью отклонения коварного пла­на ландтага. Профессор исполнил их просьбу, хотя в то же время продолжал твердить свою миссионерскую истину, что без отрече­ния от своего Талмуда и Шулхан-аруха евреям не ужиться с хрис­тианами.

Появившийся тем временем прусский эмансипационный эдикт 1812 года придал больше смелости мекленбургскому герцогу, и в феврале 1813 года он издал эдикт, составленный по прусскому об­разцу, но значительно урезанному. Еврейские семейства, уже снаб­женные «охранными письмами», получают звание «туземцев» и урав­ниваются в правах с христианами, но с известными ограничениями. Их дети, желающие обзавестись семьей, должны получить от прави­тельства особую концессию на звание «туземцев», которая выдается после удостоверения их материальной обеспеченности. Все промыс­лы открыты для евреев, кроме разносной торговли, коробейничества (Hausierhandel), на которую нужно исходатайствовать особое разре­шение. Евреи принимаются на военную службу и на муниципаль­ные должности, но государственная служба может открыться для них лишь «с течением времени». За эти льготы евреи должны от­казаться от раввинского суда и от своих законов по части браков и разводов, ибо эти дела подведомственны общим гражданским учреждениям. Допускаются смешанные браки между евреями и хри­стианами с тем, чтобы бракосочетание совершалось по христиан­скому обряду и чтобы дети воспитывались в христианской религии. Однако и эта куцая эмансипация вызвала недовольство среди пред­ставителей сословий, и в течение 1813—1814 гг., когда еврейские юноши проливали свою кровь на полях сражений в рядах освобо­дительной армии, мекленбургское дворянство и купечество осаж­дали герцога просьбами о спасении страны от еврейского равноправия.

Гораздо сложнее была борьба в странах Южной Германии: Ба­варии и Бадене, где еврейское население значительно увеличил ось в эпоху революции и Наполеоновских войн[45]. До французских побед слывший либеральным баварский курфюрст Максимилиан-Иосиф медлил с разрешением еврейского вопроса. Издав эдикт в пользу про­тестантов, ранее ограниченных в правах в этой католической стране (1800), курфюрст не решился распространить его на евреев, а только выразил пожелание, чтобы «этот несчастный класс людей, которых нельзя изгнать из страны не навлекая на себя обвинения в жестокос­ти и несправедливости, получил такую организацию, при которой он мог бы постепенно доразвиться до степени полезных граждан». Поощренные этой «милостивой» резолюцией, евреи Франконии об­ратились к вюрцбургскому профессору теологии Обертиру, желав­шему играть роль благородного аббата Грегуара, с просьбою хода­тайствовать перед королем о даровании им гражданских прав (1803). Обертиру это требование показалось слишком смелым, и он из дип­ломатических соображений подал от имени евреев более умерен­ную петицию, им же редактированную, где излагалась «смирен­ная просьба франконских евреев об облегчении их тяжкой доли» и об уравнении их с прочими подданными в государственных по­датях, торговле и промыслах, вообще во всех преимуществах граж­данского общества, «поскольку это осуществимо и не противоре­чит другим